– Сам управлюсь.
– Сию минуту, все будет исполнено, – деловито кивнув, заверил школьный завхоз и на все руки мастер.
– Вызывали, Вильгельм Альбертович? – вошел в кабинет учитель физкультуры.
– Вот что, Андрей Геннадьевич, забирайте четвертый класс и проводите с ними физкультуру. А если мы с Климом Васильевичем не успеем вернуться, то и следующим уроком.
– Но у меня будет третий класс.
– Значит, проведете с двумя.
– Я все понял. Можно идти?
– Идите. А вы, Клим Васильевич, извольте со мной.
– Позвольте, я только трость со шляпой заберу из учительской.
– Непременно.
Когда они вышли на крыльцо, паромобиль марки «Опель» уже стоял у парадного, посвистывая, как кипящий чайник со свистком. Своим видом он походил на обычную легкую пролетку со складывающимся верхом. Разве только колеса из гнутого стального обода, тонких спиц и на резиновом ходу. Впереди – капот, под которым расположился трубный котел. Сама паровая машина – под днищем коляски.
Не самая последняя модель, ибо не по карману, но служит своему владельцу уже добрых три года. А главное, никакая лошадь не сравнится с ней ни в скорости, ни в плавности хода. Продукт научно-технического прогресса! Хотя норов, конечно же, порой выказывает, не без того. Но на то есть Егорыч, который с помощь директора освоил специальность механика.
Михалев без тени сомнений сел за руль паромобиля и, как только Васин пристроился на пассажирское сиденье, выжал педаль акселератора. Автомобиль тяжко вздохнул, на мгновение окутавшись облачком пара, выметнувшегося из-под днища, и плавно тронулся с места, хрустя покрышками по гравию, покрывающему двор. Еще секунда – и он покатил в сторону ворот, поднимая за собой облако пыли.
Классные учителя непременно знали не только своих учеников, но и их родителей. Бывали у них дома и были в курсе семейных дел. Таковы требования. Опять же, все они были связаны с боярской полицией и царским корпусом жандармов. Поэтому Васин прекрасно знал дорогу и показывал ее Михалеву.
Едва остановились у нужного двора, как их тут же окутало пыльное облако. Единственное неудобство большой скорости автомобиля – вот эта самая пыль. В лимузинах данная проблема решена за счет закрытого и герметичного салона.
Правда, стоит такой красавец столько, что на Морозовском их только три. И все – на подворье боярина. Могли бы, конечно, купить еще и заводчики с парой купчишек, но не по Сеньке шапка. Для начала неплохо бы дворянским званием обзавестись, а уж потом кичиться своим состоянием. Так что тоже обходятся моделями попроще.
На сигнал клаксона вышла моложавая женщина. Едва завидев гостей, она поспешила отозвать дворового пса и открыть калитку, приглашая их в дом. Директор держался без чванства. В конце концов, ему с этим контингентом приходится работать на протяжении многих лет. Да и дом этот, в отличие от многих других, выглядит ухоженным.
– Марфа Андреевна? – уточнил Михалев, оказавшись в доме.
– Да. Я это, – пребывая в растерянности, произнесла женщина.
– Я директор школы.
– Я знаю, Вильгельм Альбертович.
– Сегодня Григорий не пришел в школу. Я хочу, чтобы вы понимали: у вашего сына сейчас весьма ответственный период. Ему почти четырнадцать, и процесс посвящения может начаться совершенно неожиданно. У всех он протекает по-разному. Именно по этой причине мы поощряем у старшеклассников спортивные игры на территории школы после уроков. Так они дольше остаются неподалеку от меня, чтобы я вовремя успел им помочь. По этой же причине я подолгу нахожусь в школе, а завхоз всякий раз точно знает, где меня можно найти.
– Я понимаю, – кивая в такт словам директора, произнесла женщина.
– Это хорошо. Так где же Григорий? Признаться, меня беспокоит факт его пропуска.
– Так если бы я знала, Вильгельм Альбертович! Записку стервец оставил, утром на чердаке нашли. Мол, хочу счастья попытать, походить по морям. А с кувалдой к заклепкам, как батя, встать всегда успеется.
– Как же так? Не пройдя посвящения?
– Как так? – как подрубленная, опустилась на стул Марфа. – А Ваня решил было, что он уж прошел посвящение и, ни слова не говоря, сбежал. Хотел отпроситься с верфи пораньше, чтобы успеть вас в школе застать да выяснить все о сути Гришкиной. А он, значит… – Она с надеждой посмотрела на директора.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Нет, Марфа Андреевна. Посвящение он не проходил.
– Да что же это за напасть! Это он что же, пустышом останется? – И вновь взгляд, полный надежды, на директора.
– Быть может, и нет. Мы предполагаем, что Господь выделил его, благословив своим даром.
– Кого? Гришку? Это Гришка-то одаренный? Не может быть! – не веря в эти слова, испуганно и в то же время с плохо скрываемой надеждой легонько махнула рукой женщина.
– Чтобы нам это выяснить, нужно с ним поговорить, – задумчиво произнес директор.
– Так где его искать-то? Написал, что сговорился с контрабандистами и те за плату обещали вывезти его на другой остров. А там уж он на корабль устроится.
– Вообще я удивляюсь вам, Марфа Андреевна. Ваш сын сбежал, а вы так спокойно об этом рассуждаете, – решил вставить свои пять копеек Васин.
– Так а чему дивиться-то? Ваня, муж мой, тоже в свои годы сбежал из дому, потому как по морям ходить хотел. А яблоко-то от яблоньки не далеко падает, – утирая кончиком платка выступившие слезы, ответила она.
– Марфа Андреевна, а чем увлекался ваш сын? – поинтересовался директор.
– Так гимнастикой. И бегал по утрам, и тяжести таскал, и по земле валялся, аки порося. Дождь, снег, все нипочем.
– Значит, гимнастика.
– Ну да.
Мать отвела директора и учителя на задний двор, где продемонстрировала все приспособления Гриши. Васин подтвердил, что в гимнастике у парня и впрямь все обстояло самым лучшим образом. Да и Уступов наверняка это подтвердит. Директор молча слушал, прокручивая в голове возможные варианты.
– И что вы об этом думаете? – поинтересовался Васин, когда они уже катили в паромобиле.
– Если судить по подбору инвентаря, вполне возможно, что он одаренный атлет.
– А может, художник? У него хорошо получалось рисовать.
– Не мне вам объяснять, что дар проявляется заблаговременно в неосознанной тяге к нему. Он рисовал при всякой возможности?
– Н-нет. Такого я за ним не припомню. Но можно поспрашивать у ребят.
– Хорошо. Тогда сначала в школу, а потом – к боярину Морозову. Но я уверен, что искать нужно именно атлета.
– Искать?
– Неужели вы думаете, что боярин Морозов оставит это дело без внимания? Погодите, он нам еще и выволочку устроит за то, что упустили одаренного. И какая блоха укусила Топилина, что он бросился в бега?
– Романтика. Я тоже мечтал о море.
– Н-да. О море мечтали все.
Отправил в топку очередную лопату угля, после чего смахнул грязной ветошью со лба пот. Повязанная тесьма помогала только поначалу, но стоило ей промокнуть, как влага просачивалась через нее, словно и нет никакой преграды. За смену Борис менял это нехитрое приспособление до десятка раз. Пока одна вбирала в себя влагу, вторая сохла на ручке заслонки топки.
Да, теперь он опять Борис Петрович Рудаков. Именно под этим именем он значится в списках команды угольщика «Морж». Григорий остался в прошлом. Теперь у него новая жизнь, начавшаяся не самым лучшим образом. А чего он хотел-то? Читать нужно, что подписываешь, а не лениться. Хотя на что еще мог рассчитывать сопляк, не имеющий специальности? Разве только в юнги, которые, по сути, и учатся морскому делу на практике. Но и тут не судьба, ибо не хватает Разумности. Словом, куда не кинь, всюду клин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Подошел к висящему на цепи чайнику, опустил прикрывающий лицо платок, ну чисто ковбой, и потянул через носик успевшую согреться воду. Прополоскал рот, сплюнув грязь на стальной пол. Потом еще раз. Вроде почище. Сделал несколько больших глотков, после чего снял платок и прополоскал его от всепроникающей угольной пыли. Вновь повязал на лицо, пошел за высохшей тесьмой. Сменил и взялся за кочергу длиной в два его роста. Пошуровал в топке и вернул ее на место.