Читать интересную книгу Наследство Пенмаров - Сьюзан Ховач

— Нет, — сказала она, — я его родная мать, я буду его любить, а ни один ребенок не нуждается в большем, чем любовь. Это ты поступаешь эгоистично.

Я резко поднялся.

— Я просто рассуждаю практично, конструктивно и пытаюсь сделать все возможное в наших общих интересах. Че… — Я чуть было не чертыхнулся. — Роза, если ты оставишь ребенка, ты можешь никогда не выйти замуж! По крайней мере, у ничем не обремененной женщины больше шансов…

— Если я не могу выйти за тебя, то не хочу замуж ни за кого.

Я опять умолк.

— Но я… — Я не находил слов. В конце концов мне удалось, запинаясь, проговорить: — Но я не могу жениться на тебе, Роза! Не могу!

— Да, ты уже объяснял, — сказала она, — у тебя нет денег. — Она заколебалась, потом произнесла быстро, не глядя на меня: — Но если тебе есть, чего ждать… может быть, позже…

— Это не только вопрос денег. — Чувство вины заставило меня признаться в том, что я собирался от нее скрыть. — Видишь ли, есть другая женщина…

Она закрыла уши руками.

— Я не желаю слышать.

— Но…

Она отняла руки от ушей.

— Если у тебя был кто-то еще, зачем ты ухаживал за мной, когда приехал в Сент-Ивс?

— Это было неправильно с моей стороны…

— Значит, тебе все равно. Даже тогда было все равно.

— Нет, не все равно… по-своему… ты нравишься мне, Роза, но…

— Ты с ней… ну, как мы в купальном тенте…

— Нет.

Она была раздавлена. Я виновато смотрел на нее, а она попыталась заговорить, но слова не шли у нее с языка.

— Мне не следовало соглашаться… в купальном тенте… но я так тебя любила… и не понимала, что происходит, до тех пор, пока… О, какой же ты, должно быть, считаешь меня дурой… дурой, невеждой, достойной презрения!

— Это не твоя вина, Роза. Конечно же, ни одна хорошо воспитанная девушка не может знать достаточно о таких вещах. Об этом не может быть и речи. Вина лежит на мне, и я не могу понять, почему ты после того, как я так постыдно с тобой обошелся, хочешь за меня замуж…

— Я тебя люблю, — просто сказала она.

— Но ведь ты не можешь меня любить!

— Могу, я ничего не могу с собой поделать. — В ее глазах опять заблестели слезы. — Я раньше не встречала никого, похожего на тебя. Ты, Марк, так отличаешься от молодых людей, которых я знала в Девоне. Ты такой умный, так полон энергии и… у тебя есть цель. Даже просто быть рядом с тобой — это так волнующе и ново. Тебе не понять, что значили для меня дни, проведенные с тобой. Это были самые замечательные дни за всю мою жизнь.

Я полыхал краской смущения, не находя слов из-за угрызений совести.

— Не сердись на меня, Марк. Пожалуйста.

— Я не сержусь на тебя, Роза, — сказал я. — Не сержусь. — Стыд мучил меня так, что я едва мог находиться с ней в одной комнате. — Но я некрасив! — сказал я сердито, желая, чтобы она меня возненавидела, желая ее презрения, чего-нибудь, чем я мог бы облегчить накатившее на меня чудовищное чувство вины. — Я уродлив! Я слишком толст! Во мне нет даже обычной привлекательности! Как я могу тебя волновать?

Она смотрела на меня, щеки ее были мокры от слез, губы дрожали, но несмотря на это, я увидел, как в уголках ее губ задрожала улыбка.

— Да? — произнесла она. — Я не заметила. Мне твоя внешность всегда казалась великолепной. Я никогда не считала тебя некрасивым.

Я открыл окно и перегнулся через подоконник. Свежий воздух охладил мне лицо. Далеко внизу над гаванью кружили чайки, легко взлетая в небо над узкими улочками города.

Ее рука тронула мою.

— Марк, мне нужно идти, пока миссис Трин не обнаружила моего отсутствия. Прости меня за то, что я была несдержанной и печальной. Я очень благодарна тебе за то, что ты приехал мне помочь.

После этого я мог только извиниться за то, что говорил, вероятно, грубо или рассерженно.

Проводив Розу до дома Тринов, я остановился у ворот, чтобы поцеловать ее на прощанье.

— Помни, тебе не о чем беспокоиться, — сказал я в последний раз за тот вечер. — Обещаю, я позабочусь о тебе. Тебе не надо больше волноваться.

Она с трудом улыбнулась. К этому времени лицо ее осунулось от изнеможения, но когда я открыл рот, чтобы сказать, что волнуюсь за нее, она, не произнеся ни слова, повернулась и пошла по подъездной аллее к дому.

4

Врач в конце концов подтвердил, что она беременна. Я сразу взялся за осуществление своих планов и подготовил отъезд Розы из Сент-Ивса, написав письмо якобы от имени моей матери и отправив его Розе с соответствующей вежливой припиской, в которой сообщалось, что она может показать его миссис Трин. После этого я выкинул Сент-Ивс из головы и отправился в Пензанс, чтобы поделиться своими проблемами с Майклом Винсентом.

Он был бледен, словно провел долгие часы за неблагодарной работой. Серые глаза покраснели, и я впервые заметил, что волосы у него редеют на висках.

— Как дела? — спросил я без особого интереса. — Давно тебя не видел. Как поживает Кларисса?

Он пожал плечами:

— Я давно не был в Пенмаррике.

Так вот оно в чем дело. Клариссе прискучил бедный провинциальный юрист, и она обратила свое внимание на другой предмет. Мне стало жаль Винсента. Договорившись об обеде, я оставил его заниматься делами и увидел только через два часа в таверне, куда мы часто наведывались.

Как только мы уселись, я принялся решать сложную задачу, которую перед собой поставил: мне нужен был совет, но я не хотел рассказывать ему много. Зная, что он хорошо знаком с Пензансом, я спросил, где мне найти приличные, но недорогие комнаты для Розы, и, как я и предвидел, он смог дать несколько ценных советов. Но его любопытство было разбужено, и я понял, что мне следует объяснить ему, что комнаты мне нужны для подруги, которая имела несчастье попасть в затруднительное для женщины положение.

Его глаза округлились.

— Боже мой, — произнес он наконец, — ну вы, Пенмары, и даете. Недавно нам пришлось откупаться от одной из любовниц Харри. Она услышала о его помолвке с Джудит Карнфорт и попыталась доставить ему неприятности.

— Меня зовут не Пенмар, — сказал я, быть может, слишком резко. — Мое имя Касталлак. А Харри вообще не в родстве со мной. Он приемный сын Жиля, а на самом деле племянник его жены.

— Да, я знаю. Я…

— И, если уж говорить начистоту, Винсент, ты не должен был рассказывать мне эту историю про любовницу Харри. Мне казалось, что юристы должны хранить подобного рода сведения в тайне.

— Да… да, прости. Ты совершенно прав, — Он выглядел осунувшимся. — Боюсь, сейчас во мне слишком много горечи по отношению к Пенмарам. Не слушай меня. Но, Касталлак, что это за женщина, эта твоя подруга? Как это случилось? Что ты собираешься делать, если узнает отец?

— Он не узнает, потому что ты — единственный человек, которому я собирался об этом рассказать.

Одна мысль о том, что отец может узнать о моем романе с Розой, заставляла меня холодеть от ужаса. Я рассказал Винсенту так мало, как только смог, но он все равно был потрясен до глубины души. Было ясно, что он считал меня обязанным жениться на Розе, чтобы исправить положение, и не одобрял мою практичную, но неджентльменскую позицию.

После обеда я проводил его до офиса. Стоял серый денек конца сентября, и из гавани доносился запах лодок и рыбы. Стрелки часов на ближайшей церкви на холме показывали два часа, и я уже собрался попрощаться с Винсентом, когда позади нас раздался громкий цокот копыт, и, обернувшись, мы увидели Джастина Карнфорта. Он натянул поводья, остановился и прокричал нам:

— Касталлак! Винсент! Подождите секунду!

Мы едва не застонали. Разговоры с Карнфортом были утомительно односторонними и бесконечными, и, скорее всего, теперешний не обещал стать исключением.

— Как поживаешь, Карнфорт? — вежливо произнес Винсент, но, увидев выражение его лица, тут же добавил: — Что-нибудь случилось?

— Случилось? Боже мой! — Его лицо было темным от гнева. — Вы разве не слышали новости? Я так зол, что едва сдерживаюсь! Этот негодяй Харри Пенмар! Черт его побери, если я когда-нибудь до него доберусь…

— Что он натворил? — прервал я его, неожиданно заинтересовавшись. — Что стряслось?

От Карнфорта чуть искры не сыпались.

— Моя сестра… Джудит… его будущая жена…

— Он сбежал с ней? — спросил удивленный Винсент.

— Нет! — заорал Карнфорт. — Нет, черт побери, сэр, он ее обманул! Он сбежал с дочерью зилланского священника! С маленькой Мириам Барнуэлл! С дочерью священника, черт побери! Когда я думаю о своей бедной сестре, униженной, опозоренной…

— Святый Боже, — вздохнул Винсент. — Какой ужасный удар для священника!

— Зато миссис Барнуэлл обрадуется, — сказал я, мысленно посмеиваясь. — Ее дочь выходит замуж за светского человека, хотя свадьба и будет довольно необычной.