– Думаю, речь идет о той девушке, которую повесили лет семь назад… или пять? По доносу вашего отца.
– По доносу Адама? – изумился Рик. – Уверен, что это полнейшая чушь. Зачем отцу писать доносы?
– Чтобы спасти вашу жизнь.
– Постой, – Рик задумался, – женщина… Это, часом, не Мишель Эктон?
– Имени я не знаю, – сказал лакей, – но повесили ее за шпионаж в пользу Франции. Так сказал Сесил.
– Значит, не она. Мишель не повесили, она сбежала…
– Вам сказал об этом отец? – спросил Лукас. – Простите, милорд. Он очень огорчался в тот день, что пришлось впервые в жизни обмануть сына.
…Вот, значит, как. Спасибо, папа. Коммерция и в самом деле жесткая вещь, куда жестче, чем война. И ты хотел уберечь меня от ее самой жесткой и неприглядной стороны. Создать иллюзию, что наше предательство никому не повредило. И все эти годы ты один нес этот груз. Очень великодушно. Я ведь и в самом деле был готов умереть тогда. Не за эту продувную дамочку, конечно, а просто за то, чтобы остаться порядочным человеком. И вот результат – я стал подлецом, и все равно умру. Может быть, это означает, что Бог все-таки есть?
* * *
Ирис держала перед глазами плотный лист бумаги, принесенный курьером, и внимательно изучала его содержимое.
«…4 бочки говядины, 4 большие бочки свинины, 4 бочонка сала, 12 бушелей крупы, 68 малых бочонков масла, 3 больших бочонка уксуса, 7 больших бочек пива, 6 лошадиных голов, 2 ящика мыла, 12 ящиков свечей, 6 рулонов парусины для подвесных коек, 3 кожаные шкуры…»
– Этого не хватит, – она с досадой отбросила письмо на столик и сцепила руки в замок, – не хватит, тут и думать не о чем. Для продолжительного плавания продовольствия нужно раза в полтора больше, как минимум.
– Прикажете загрузить больше? – спросил молодой человек, почти мальчик, который доставил письмо и теперь переминался с ноги на ногу, не зная, куда себя деть. Паренек был изрядно удивлен тем, что его провели в будуар и что делом снаряжения корабля, на котором он впервые должен был выйти в море, занимается женщина.
– А смысл? Солонина протухнет, а в галетах заведутся долгоносики. Необходимо продумать маршрут так, чтобы «Черная Леди» могла зайти в какой-нибудь дружеский порт для пополнения запасов продовольствия.
– Передать это капитану?
– Что? – удивилась Ирис. – А, нет, Дуглас, не нужно. Я все ему напишу. Ты посиди в холле, конверт тебе принесут.
Она присела к столу, а Дуглас, коротко кивнув головой, немедленно исчез.
Мэри, пристроившаяся в углу с пяльцами, старательно накладывала мелкие, ровные стежки. Перед ней в корзинке лежали несколько катушек с розовым, красным, зеленым и белым шелком. Мэри изо всех сила старалась стать незаметной, даже дышать бесшумно. Несколько минут назад в этой комнате громыхнул грозовой разряд, и отзвукам его предстояло блуждать по бальным залам, кабинетам, будуарам и лакейским еще не одну неделю. Мэри ни за что на свете не согласилась бы пропустить такое!
После года помолвки мисс Нортон решительно отказала в своей руке милорду, графу Эльсвику. Это был грандиозный скандал, и ее отец еще не знал о нем. Расчетливо Ирис выбрала время, когда Альфред уехал в Сити, пригласила Джорджа и в присутствии двух свидетелей, его кузины Мелани и Мэри Мод, объявила о своем решении. Для отца это был удар в спину. Но не Ирис первая начала эту унизительную войну.
– Складывай вещи, Мэри, – приказала хозяйка, спокойная, как мраморная Афродита в холле Нортон-хауса, – мы уезжаем через час.
– В Уэрствуд? – рискнула спросить горничная. Хозяйка медленно покачала головой.
– Немного дальше. Как только будет готов экипаж, скажешь мне.
Ирис взяла второй лист, гораздо более тонкой и дорогой бумаги, обмакнула перо в чернильницу и быстро написала:
«Дорогая Кэти,
Возможно, мне придется уехать, не прощаясь. Я знаю, твое великодушное сердце не будет таить на меня обиды. Ты одна – хранительница моей тайны. Умоляю: отец будет сердиться – молчи! Джордж будет умолять – молчи! Миссис Бэрт будет любопытствовать – молчи! Тебе одной доверен ключ от моей свободы, и я не прощу, если к нему прикоснется другая рука!
Твоя Ирис».
Присыпав письмо песком, девушка написала адрес: Риджент-стрит, собственный дом, баронессе де Сервьер.
За это время Джордж Эльсвик дважды подходил к дверям и требовал объяснений, но Мэри, скрывая за напускным сочувствием преступную радость, неизменно отвечала, что хозяйка не принимает.
Дом покинули два лакея с поручениями от мисс Нортон. Появились дорожные саквояжи.
Чтобы не мешать слугам, Ирис удалилась в спальню и там долго вертела большой глобус, приобретенный в магазине Стокера, куда дамы обычно не заходили. Ирис помнила, как был удивлен приказчик. Она велела позвать хозяина и отдала некоторые дополнительные распоряжения. Мистер Стокер не удивлялся. Его вообще мало что могло удивить в этой жизни. Он давно растерял все иллюзии, что было совершенно понятно из заломленной цены. Ирис заплатила, не торгуясь.
Голубые пятна морей и рыжие точки островов завораживали девушку тайной прелестью диковинных названий и тем, что будили воспоминания, которыми она ни с кем не делилась.
Теперь нужно было дождаться отца.
Скандала она не боялась. Он был ей нужен, этот скандал. Громкий скандал вокруг ее имени был единственным способом сообщить, что она свободна. Послать весть тому, кто год назад исчез из ее жизни, оставив вместо адреса обещание, что она его больше никогда не увидит.
Она не заметила, когда и как удалилась Мэри. Просто почувствовала, что в комнате что-то изменилось. Ирис подняла голову.
На пороге стоял отец. Он был бледен.
Крупные капли дождя стекали по лицу за ворот камзола.
– Что-то случилось? – испугалась дочь.
– Джордж сообщил мне, что ты расторгла помолвку.
Ирис встала.
– Он сказал правду, и если дело только в этом…
– Проклятье! Об этом кто-нибудь знает, кроме Джорджа и Мэри?
– Мелани Блейкни, а это значит – весь свет и его окрестности, – Ирис пожала плечами, – не вижу смысла это скрывать. Я приняла решение, и менять его не собираюсь.
– Проклятье, – глухо повторил Нортон, – ты поторопилась.
Он выглядел таким потерянным, что Ирис почувствовала себя виноватой.
– Напротив, я слишком долго медлила, – возразила она.
– Если бы ты помедлила еще хотя бы часа два!
– Да что случилось?! – перебила она.
Альфред Нортон опустился на короткий диван.
– Мэри! – крикнул он. Горничная бесшумно выросла на пороге. – Принеси мне снизу бутылку сидра и бокал. И исчезни.