— Я и так не знал, куда себя деть, когда лежал в постели в одной рубашке, а она вошла с пачкой журналов, — оправдывался Бейтс.
— Очевидно, с вами она чувствовала себя в полной безопасности, — утешил его Эдам. — Со зрелым, респектабельным мужчиной вроде вас.
Слышал ли Бейтс нотки смеха в его голосе? Вряд ли — он был слишком смущен тем, что его застали с увлечением слушающим готический роман.
Улыбаясь, они спустились готовить пищу для себя.
— Кажется, Пру простила Бейтсу неловкое обращение с ней, — заметил Эдам, отрезая кусок стилтона.
— Более вероятно, что они заключили перемирие, потому что смертельно скучают, — возразила Десима. — Обычно она считала, что все мужчины принадлежат к низшей расе, и с трудом сохраняла почтительность к хозяевам мужского пола.
— Да, я помню, что она думает об аристократах. А каково ваше мнение о мужчинах, Десима?
— Я думаю, было бы легче принимать мнение мужчин о себе как о царях всего сущего, не будь многие из них высокомерными, задиристыми и абсолютно бесполезными.
— Я ждал, когда вы скажете «исключая присутствующих», — после паузы промолвил Эдам.
Десима улыбнулась. Эдам выглядел не то чтобы обиженным, но придал лицу выражение «джентльмена, держащегося с достоинством».
— Я снимаю с вас все эти обвинения, хотя должна сказать, что иногда вам неплохо удается роль царя всего сущего.
— И ваше дурное мнение о мужчинах — причина, по которой вы до сих пор не замужем?
Десима уставилась на него. Разве одного взгляда на нее не достаточно, чтобы понять, почему она не замужем? Он казался склонным флиртовать с ней, значит, не находил ее отталкивающей, но, скорее всего, флирт был просто автоматической реакцией на женщину, с которой он оказался взаперти и в отсутствие других развлечений.
Она хотела ответить честно, но здравый смысл одержал верх. Если бы Десима перечислила свои недостатки, мужчина с хорошими манерами счел бы обязанным не согласиться с ней, а ей не хотелось вступать в спор на столь чувствительную тему.
— Конечно. Боюсь, жизнь с Чарлтоном не помогла мне составить высокое мнение о мужчинах и супружеской жизни. И у меня теперь абсолютно независимая жизнь, которую я не могла бы вести, выйдя замуж.
— А вы ничего не упускаете, думая о браке?
— Вы имеете в виду детей? Но…
Он разглядывал ее с усмешкой.
— Но что, если они станут походить на отца?
— Да, но я бы не вышла замуж за мужчину, чьи дети могли бы… — Она оборвала фразу. — Вы совсем меня запутали. Думаю, я неплохая тетя, а племянники хороши тем, что их могут забрать в тот момент, когда они станут утомительны. Что с вами?
— Я пытался вспомнить, где я кое-что оставил. Разговор о детях напомнил мне. — Его чело прояснилось. — Конечно! Оставьте тарелки — давайте вернемся во двор, пока еще светит солнце.
— Я только загляну наверх.
Десима взбежала по лестнице, остановившись на площадке при звуках голоса Пру из комнаты Бейтса. Очевидно, они решили дочитать готический роман — Десима не хотела смущать грума, вторично застав его с интересом слушающим историю, которую сам же определил как невероятную чепуху.
Когда она вышла во двор, Эдам с триумфом появился из деревянного сарая, волоча что-то за собой.
— Санки!
— Если они выдерживают четырех моих племянников, то смогут выдержать нас. — Он сам походил на мальчишку, без шляпы, с растрепанными волосами и горящими глазами.
— Нас? Чарлтон был бы шокирован.
— Тогда мы обязаны это проделать. Мне показалось, что ваша новогодняя решимость была направлена на то, чтобы шокировать Чарлтона.
— Не совсем, — возразила она. Хотя перспектива была очень заманчивой. — Где нам найти холм?
— С другой стороны рощи.
Эдам двинулся вперед, таща санки, и Десима побежала за ним.
Остановившись на полпути наверх, он сел на сиденье и оттолкнулся. Санки покатились с холма, остановившись почти у ног Десимы.
— Хотите попробовать?
— Да!
Если бы Эдам предложил попробовать полетать, Десима бы согласилась. Она последовала за ним на холм к тому же месту и взобралась на санки. Эдам сел сзади, взявшись за веревки по обеим сторонам от нее, как на лошади в снежную бурю.
Оттолкнувшись обеими ногами, они покатились вниз. Холодный воздух дул в лицо Десиме, а ее спина ощущала жар тела Эдама. К сожалению, они оказались внизу слишком скоро.
— Может быть, поднимемся выше? — пыхтя, осведомилась Десима, когда они снова карабкались вверх.
— Согласен. — Но они не добрались до самой вершины — очевидно, Эдам не хотел рисковать.
Они поднимались наверх столько раз, что Десима потеряла счет.
— Эта поездка будет последней. — Эдам схватился за веревки и начал подниматься снова. — Смотрите, как удлинились тени.
— Только на этот раз с самого верха! — взмолилась Десима, вцепившись ему в руку. — Пожалуйста!
— Хорошо, с самого верха.
Десима едва дышала, когда они достигли вершины холма.
— Брр! Этим вечером мы должны приготовить что-то особенно горячее и сытное.
Она села на санки, внезапно испуганная при виде длинного склона, тянувшегося перед ней.
— Слишком высоко? — Эдам наблюдал за ее лицом.
— Нет, просто страшновато.
Как только он сел сзади, обхватив ее руками, ее страх сменился радостным возбуждением, которое росло, покуда санки набирали скорость. Десима слышала собственный крик и смех Эдама.
Внезапно санки забуксовали, подпрыгнули и перевернулись. Десима оказалась в снегу, катясь вниз с холма.
После одного испуганного крика она поняла, что ей ничто не грозит. Глубокий снег предохранял ее от ушибов. Достигнув подножия холма, Десима лежала неподвижно, переводя дыхание и испытывая желание расхохотаться.
Внезапно ее ударило нечто тяжелое, и она оказалась придавленной телом Эдама.
— Уф!
— Десима? С вами все в порядке?
— Да… слезьте же с меня… ой! — Десима поняла, почему Эдам прикрывал ее, когда санки наконец настигли их, ударив Эдама в плечо.
Выругавшись сквозь зубы, он оттолкнул санки, и откинул спутанные волосы Десимы с ее лица.
— Десима?
— Я в полном порядке, честное слово… — Она оборвала фразу, увидев, как Эдам смотрит на ее рот. Внезапно он прижался к нему губами.
От него пахло мятой и элем, но Десима утратила способность думать о вкусах, запахах и прикосновениях. Она ощущала лишь непреодолимое возбуждение.
Десима услышала собственный стон, где-то глубоко в горле. Руки Эдама запутались в ее волосах.
На мгновение он поднял голову, потом стал легонько покусывать ее распухшую от поцелуя нижнюю губу. По ее телу пробегала дрожь, она изогнулась, прижимаясь к нему, ее грудь напряглась под тканью, внутри она ощущала жар и боль.