которые принимаются в начале этого пути, определяют то, каким он будет. Вы не можете быть наполовину беременны, когда речь идет об этике и порядочности. Просто не можете.
И далее: Преступив эту черту, я сказал себе, что сделаю это и сразу же шагну обратно и больше такого не повторю…
И далее: Люди на Уолл-стрит делают это каждый день. Они делают это прямо сейчас.
В основном Белфорт действовал легально, но между легальной и нелегальной спекуляцией акциями есть черта, грань, причем очень тонкая грань.
– Мне следовало заниматься более широкой дистрибуцией, – рассуждает Белфорт о тонкой грани. – Но я целенаправленно накапливал акции в «крысиных норах», а потом резко выбрасывал их на рынок. Именно это является нелегальным. Все остальное легально.
«Крысиные норы»! Места, где вы до поры до времени держите акции, чтобы поднять их стоимость. Вы создаете видимость ажиотажа. На самом же деле вы платите людям за то, чтобы они купили эти акции, а потом продали, когда вам это нужно. Действуя таким образом, вы создаете ложную картину стоимости акций, набивая им цену.
Белфорт иногда называет данный процесс флиппингом. Флиппинг на экономическом сленге означает быструю реализацию биржевых товаров. Флиппер – это успешный спекулянт, который мгновенно ориентируется в ситуации, что, в общем-то, не так уж и плохо.
– Я совершил ошибку, позволив ситуации выйти из-под контроля, – продолжает Белфорт. – Мне следовало сдерживать рост своего бизнеса.
Он думает о брокерах Stratton Oakmont.
– Голодные рты!
И о клиентах.
– Клиенты тоже жадные. Словно все в той или иной мере являются соучастниками одного дела.
Началась заваруха. Его схватили.
– Вот вам безрассудство человеческой натуры. Люди открывают у нас счет. Мы отправляем им письмо, в котором говорим, что акции, которые продаем, мусорные. Они спекулятивные, их больше нигде нельзя купить. Если вы инвестируете в них доллар, то можете его потерять. Одним словом, полный отстой. Однако это никого не волнует. Наоборот, разжигает аппетит.
Вот сколько жадности у этих людей! Гейзеры жадности!
– Такова человеческая натура, – резюмирует Белфорт.
Он и раньше продавал акции, поднимал их котировки, но потом преступил черту.
Белфорт купил сельскую виллу, затем порноособняк, в котором встретил свою вторую жену. К тому времени он был движим только деньгами. Он был неотделим от них. У него были костюмы, часы и автомобили, которые он видел в глянцевых журналах. Его часы стоили столько же, сколько у других людей автомобили, а его автомобили стоили столько же, сколько у других людей дома.
Однажды он организовал вечеринку, на которую пришла Надин Кариди – ее Белфорт тоже видел в глянцевых журналах.
– Заходит эта красивая известная модель, мы обмениваемся взглядом, и… ну, вы знаете этот взгляд?
Он ушел от жены.
Он преступил черту. Его компания росла. Все больше брокеров, все больше голодных ртов, все больше денег, все больше махинаций. Деньги были решением, но также проблемой. Психологически Белфорт ступил на тонкий лед. Я хочу об этом поговорить. И чувствую, что он тоже.
– Проститутки были важной частью корпоративной культуры Stratton, – говорит он. – У нас постоянно устраивались холостяцкие вечеринки. Одна гнуснее другой. Это было что-то вроде игры в лимбо, где нужно проходить под планкой. Как низко вы можете пасть?
О своем втором браке:
– Вы обтесываете и обтесываете статую, пока в один прекрасный момент от нее ничего не остается. Что касается наших отношений, то, думаю, проблема заключалась в том, что они изначально не были чистыми. Оглядываясь назад, я могу сказать, что единственной чистотой в моей жизни… были мои дети. Все остальное было коррумпировано, куплено, подкуплено, проплачено, включая мою жену.
Я упоминаю проституток. Он говорит, что это произошло не мгновенно. Это было чем-то вроде медленного погружения.
– Вы набираете ванну горячей воды и опускаете в нее ногу. Черт, слишком горячо! Но постепенно вы погружаетесь под воду, привыкаете к ней – и она кажется вполне комфортной.
О Надин:
– Я никогда ей не изменял – только с проститутками. Я говорил себе, что это не измена, что это всего лишь проститутки, что это не женщины, а товар.
Сколько их было?
– За все годы? Сотни. Может, тысяча. В общем, много. И я ни разу ничего не подцепил.
Он нашел способ заработать миллионы – и почувствовал себя бедным. Он преступил черту. Проститутки, махинации, наркотики. Потом стало еще хуже. Он поднял руку на свою жену.
– Я докатился до насилия. Хотя по натуре я не жестокий человек. Я даже не выгляжу жестоким, – сказал он и продолжил: – В последний раз я дрался в четвертом классе. Я не из тех, кто ходит по округе с битой в руках. Но если три месяца нюхать кокаин, не высыпаться и все такое прочее. Я даже толком не помню, что делал. Я помню, что мы ругались, и я толкнул ее. Она упала с лестницы и сломала ребра, вызвала полицию, и я был осужден за домашнее насилие, а потом проходил реабилитацию и пытался покончить жизнь само…
Он умолкает на полуслове. Тогда он принял пригоршню таблеток морфия и отключился. Но ему успели промыть желудок.
– Когда вы находитесь на жизненном этапе, когда вам все настолько осточертело и вы настолько…
Наступает пауза.
– Я оглядываюсь на жизнь, которой жил, и не могу найти в ней ничего хорошего. Ничего. Я никогда не романтизирую свое прошлое. Я никогда не пытаюсь себя успокаивать: мол, оно было не таким уж плохим.
Сидя в баре отеля Chelsea Harbour, с долгами в 100 миллионов долларов, Белфорт подводит итог своей прежней жизни:
– Отстой. Зло.
* * *
Два дня спустя я нахожусь в конференц-зале отеля Hilton в центре Манчестера.
Слушаю композицию I’ve Gotta Feeling группы Black Eyed Peas и смотрю клип: вспышки стробоскопов, выхватывающих идеальные стройные женские бедра, упругие ягодицы, девушки, охотящиеся за женихами в ночном Голливуде, лаковые туфли с ремешком, каблуки… и такой мощный бит, четкий, заводной!
Обожаю эту песню.
Он о тусовке и о предвкушении ее, о том, как наводится перед тусовкой марафет: вы приводите в порядок волосы и лицо, смотритесь в зеркало, пробегаете руками по своему телу, представляя, как «выйдете и всех сразите», как «оторветесь по полной», как будете «отжигать и кутить».
Ритм становится все сильнее – ух! – вот-вот произойдет оргазм, эякуляция долларов, белая горячка алчности. История этой композиции следующая. Солист Will.I.Am как-то услышал в клубе трек Дэвида Гетты. Трек ему понравился, и он позвонил Гетте, чтобы узнать, не мог ли бы тот сочинить танцевальные хиты на стихи Will.I.Am. Гетта согласился, придумал зажигательный музон – и получил за него то ли десять, то ли двадцать миллионов долларов.
Двадцать миллионов. Эякуляция долларов. Сейчас Гетта – один из самых богатых музыкантов в мире. Дом во Франции, дом на Ибице, дом в Калифорнии, дом в Дубае.