лыковых лаптей по грязи.
Мейндец бежал, задыхаясь и хватая ртом воздух. Нас он заметил не сразу, только когда Лир его окликнул, и выпучился так, словно увидел привидение. Я вернула крышку-стакан на термос и указала беглецу на диван позади нас.
— Быстро залезай и молчи, — мейндец послушался и кое-как влез в машину, мешком завалившись в щель между диваном и спинками наших кресел. Лир, поняв, что пассажир на борту, вывернул руль. Он лихо развернул машину на пятачке около камня и помчал к перевалу.
Я, убедившись, что погони пока нет, протянула руку в щель между спинками кресел и нащупала плечо беглеца. Тот схватил меня за пальцы и что-то затараторил, сглатывая половину звуков. Я освободила руку и нащупала его лоб.
— Спи давай, придурок, — велела я. Тело под моими пальцами обмягко и провалилось в щель окончательно.
— Оно того стоило? — Лир старался объезжать особо злые ухабы, но всё равно нас немилосердно трясло. Я оглянулась на спасённого. Ничего, как-нибудь доедет. Главное на поезд его посадить, а дальше уже не мои проблемы.
— Не знаю, — я вернулась на своё место. Лир не стал продолжать. Через час ужасной тряски через словно вымерший лес мы выехали на перевал и я немного расслабилась. Над станцией поднималось голубоватое зарево, и мне стало грустно. Значит, поезд уже прибыл, и надо спешить вниз.
Лир по моему указанию сначала заехал на станцию, где мы сгрудили бесчувственное тело на руки ближайших археологов. Я не стала выяснять, кто они, как-нибудь сами разберутся. А у меня уже не оставалось времени.
Я сползла на землю и побежала к платформе.
Я почти опоздала. Прибывший утром поезд уже разгрузили, и теперь в три открытых вагона загружали ящики отбывающих экспедиций, чемоданы и последний груз осенней пушнины. Мои ребята тоже уже загрузили багаж, и теперь курили у пассажирского вагона. Я чуть не разрыдалась от счастья и горя.
— Успешно съездила? — Андар обнял меня, когда я повисла на его шее и чуть не повалила на перрон.
— Да к чёрту его, — мне было плевать на какого-то там учёного, на мой долг и чуть ли не на Тиару. Я вздохнула и отдалась эмоциям.
— Не забывайте меня, — я повисла на шее Бегейра и всё-таки расплакалась. Разум ещё не очень понимал, что происходит, а сердце уже умирало. Мальчики обняли меня крепко, я чуть не задохнулась. Я вспомнила, как мы так же пять лет назад прощались с братом и больше не виделись, и сердце умерло.
— Май, ну как мы так уедем-то, — тихо пробормотал Андар. Я едва видела его лицо сквозь слёзы, но чувствовала на лице ласковые пальцы.
— Езжайте, я успокоюсь, — я обняла и Андара. Сердце превратилось в одну кровоточащую рану. Я пыталась одёрнуть саму себя, приказать вести себя достойно, но… не могла и всё. Мои пальцы тряслись, а колени подкашивались. Мир заволокло маревом, и часть меня теперь смотрела на всё отрешенно, как будто на кинохронику. А другая часть выла и билась от боли. Почему мир так несправедлив, что постоянно всех у меня забирает? И за что мне такая мука? Почему поезд не мог их увезти на четверть часа раньше, чтобы я опоздала?
— Мы тебе напишем, как только доберёмся до первой же станции. И потом напишем, — пообещал Бегейр. Мальчики усадили меня на старый ящик, который валялся на перроне вместо скамьи. Я всхлипнула и вытерла лицо.
— Ты умница, — Андар погладил мою руку. — Мы ещё увидимся, обязательно.
Я махнула на этого дурака рукой и достала из кармана штанов платок. Высморкалась, вздохнула и погладила руку Андара в ответ.
— Ага, обязательно. Только вы всё равно пишите, хотя бы до лета.
Они обещали писать, я им верила, и мы снова обнялись, все втроём. Нас обходили кругом, не мешая. Не знаю, сколько мы простояли. Уши резанул первый гудок, и собравшиеся на платформе засуетились.
— Идите, чего стоите, — я ещё раз расцеловала их в обе щеки. — Идите уже, а то не отпущу же!
Мы обнялись, и я опустила руки. Мальчики поднялись в пассажирский вагон и немедленно пристроились на деревянных лавках у окна. Я замахала им руками, они тоже пытались махать.
Под платформой, около колёсных пар что-то защёлкало, ударился металл о металл. Теплоотвод миноядра с шумом сбросил пар. Рабочие отвели водяной кран в сторону. Оставшиеся на перроне отбывающие спешно попрыгали в вагон. Людей вокруг внезапно осталось совсем мало, почти никого, только проводники в последний раз проверяли экраны и сетки перед отправкой. Прогудел второй сигнал, и локомотив тронулся. Я с трудом сделала шаг за отползающим вагоном и остановилась, размахивая рукой. Мои слёзы высохли, а внутри стало пусто. Весь мир стал каким-то пустым и удивительно обычным. Моя жизнь только что сломалась — в который раз уже? — и мир не рухнул, Извечный Огонь не погас, боги не явились. Ни-че-го. Так же, как ничего не случилось, когда умер папа или Лала. Тело онемело и стало таким лёгким, что казалось, я пошевелюсь, нарушу его хрупкое равновесие, и меня унесёт ветром с озера. Я рассеянно смотрела, как локомотив отползает от станции, уходит к лесу. Рука механически болталась в последнем прощании.
Я так стояла, пока поезд не скрылся за изгибом просеки. Повисла тишина. Дальше торчать на платформе было бессмысленно, но уходить как-то не хотелось.
— Идём, — подёргал меня за рукав Лир, возникнув за плечом словно из неоткуда. — А то замёрзнешь.
— Не, не замёрзну, — пробормотала я и отвернулась от железной дороги.
Вот и всё.
Лир взял меня под руку и увёл с пустого перрона. Только что у станции толпился народ, была какая-то суетная деятельность, и вот уже никого нет. Только следы на дереве и в грязи.
Так и моя жизнь. Только что в ней был смысл и любимые люди, а вот в ней снова ничего нет. Я снова совсем одинёшенька на краю мира. А мальчики уезжают. Я не сомневалась, что они будут скучать. Но у них был целый мир и жизнь, в конце концов, они были друг у друга, а у меня — маленькая застава и одиночество.
— Идём, — Лир провёл меня мимо глубокой лужи перед крыльцом станционной чайной, как маленькую. — Старик сказал вернуть тебя в крепость ему лично в руки.
— Да? — вяло удивилась я.
— Угу. Сказал, чтобы я проследил, что ты не уедешь, а потом привез тебя обратно и отвёл к Аниону, если надо будет тебя подлечить от нервов. Давай в машину садись. Эй, чемоданы подвинь, тут сестру надо посадить!
Я