Или пусть бы Прохоров поехал в Канаду. Там люди — себе не враги. Они такого эффективного менеджера вмиг бы оценили, отдав ему все заводы, газеты, пароходы. И если у них там такая производительность, то коли он в России с некудышной производительностью за десяток лет скопил 17,85 миллиардов (жалкие гроши!), то там он за год обернется на такую сумму.
Интересно, там шахтерские магнаты сколько миллиардов имеют? Только бы Прохоров не узнал. А то умрет от горя из-за упушенной выгоды.
А каковы налоги в Канаде? Тоже по 13% что у миллиардера, что у нищионера?
А гибнут канадские шахтёры с такой же демократической регулярностью?Чего же он с этого конца в Канаду по обмену опытом не отправился, Прохоров-то?
Опять с народом не повезло! Что на непруха такая! Измучались с нами олигархи и политики. Заменить нас на канадцев. Не на киргизов. На киргизов не захотят. А то как бы те ни устроили киргизец существующему демократическому строю.
1
Вячеслав Щуров: «В НАРОДНОЙ ПЕСНЕ — ЧУВСТВО РОДИНЫ!»
"ЗАВТРА". Вячеслав Михайлович, что изучают фольклористы, как связан фольклор с "глухой", непесенной современностью?
Вячеслав ЩУРОВ. Фольклористы изучают не то, что в СМИ зачастую выдаётся за "народное пение" (обученные шоу-бизнесу артисты, поющие по нотам аранжированные под "попсу" псевдонародные песни), а подлинное, природное, стихийное творчество, не подвергнутое никакой шлифовке и переделкам, никаким квазипрофессиональным влияниям.
Сегодняшний день задаёт фольклористам множество непростых вопросов. Как может аутентичное крестьянское и городское устное искусство влиять на профессиональную и самодеятельную культуру, на современных композиторов и исполнителей, на систему образования и воспитания, способно ли оно помочь преодолеть эстетическую и этическую деградацию нашего народа? Можем ли мы не только сохранить многовековые традиции, но и внедрить их в общественную жизнь для улучшения вкусов и нравов? Ведь это очень трудно, так как в последние десятилетия глубокая культура перестала быть для государства и СМИ приоритетом. К тому же, особенно в Московском регионе, мы наблюдаем невиданный прежде приток многомиллионной армии иммигрантов — носителей иных культурных и моральных ценностей. Сможем ли мы сегодня сохранить самобытность? А ведь без неё, без осознания своей идентичности, основанной на древнем знании народа, рассыплется всё — и государство, и экономика, и элементарный быт.
"ЗАВТРА". Многие считают, что мечта о правильной, духовной жизни уже некогда была реализована — в русской патриархальной крестьянской общине, где культура сплеталась с трудом, а труд — с поэзией. Вы согласны?
В.Щ. Некогда я был московским юношей со всеми сопутствующими комплексами и предрассудками. Всё изменилось, когда впервые поехал в фольклорную экспедицию. Впервые попал в глубинную Россию — в воронежское село. Впервые услышал народные неприглаженные песни. Встретился с носителями древней культуры, людьми, которые поют песни порой тысячелетней давности. И сразу понял: другой мир. Тот мир — городской, консерваторский — полон нервозности, интриг. Он искусственный. Мир искусственных проблем, которые интеллигенция сама себе придумывает. Деревенский же мир, каким я застал его в 50-е — естественный, здоровый, нормальный. Мир людей, который пашут, сеют, жнут, выращивают животных, всё делают своими руками и — поют. И отношение моё к жизни, пусть и не сразу, переменилось. 1958 год. Было мне слегка за двадцать…
Тогда в селе было ещё много молодёжи, она не покидала село в таких масштабах, как позже — не имела возможности. Да и желания — цивилизация через телевизор ещё не поманила своим иллюзорным сиянием, не разрушила культурную традицию. Жизнь в больших селах текла по такому же распорядку, как и до войны, несмотря на то, что первые мои впечатления связаны с Воронежской и Белгородской областями, где война прошла тяжёлым катком. И — сначала земляночки, потом мазанки, потом саманные дома, кирпичные… Жизнь стала улучшаться. Но жили старыми законами. Кино только-только стало появляться. "Голубых экранов" не было вовсе. Радио и то во многих сёлах не было, как и электричества, — лишь керосиновые лампы. Магнитофон был в диковинку. Помню, был у меня такой "Днепр-8", заводящийся патефонной ручкой, я записывал исполнителей и давал им послушать. Они делали испуганные лица и открещивались: "Там дьявол!"
"ЗАВТРА". Время показало, что не так уж они были и не правы…
В.Щ. Магнитофон и телевизор обладают огромными культурными возможностями. Но они через эстраду почти убили естественное пение. Я же застал живую, непрерывно тянувшуюся столетиями традицию жизни и искусства, настоящие, всамделишные свадьбы, на которых "играли" древние песни. Подруги невесты, девушки по 18-20 лет, знали все эти песни и могли провести длинный и сложный свадебный обряд по старинным правилам, целиком. Все девушки ходили в платочках — по поводу киногероинь с непокрытой головой и в коротких юбках смеялись и негодовали. У замужних женщин были кокошник или сорока — головной убор вроде короны.
Приехали мы в 58-м в село Яловка Белгородской области. Была у нас студентка-собирательница, ходившая в шароварах и с непокрытой головой. Так ребятишки за ней бегали и кричали: "Ты баба или мужик?" А женщины укоризненно качали головами: "Как же тебе не совестно…".
В сельской жизни ощущалось духовное здоровье. Успокаивался, приезжая из дёрганого города. Культура в селе была специфическая, но очень высокая.
"ЗАВТРА". В чём проявлялось психическое и нравственное здоровье селян?
В.Щ. Во-первых, это чистота отношений. К примеру, ходим мы по улицам с заведующим клубом, ищем тех, кто спел бы нам. Сидят на завалинке женщины. Поравнялись с ними, поклонились: "Здравствуйте!" В ответ доброжелательное: "Здравствуйте". Обязательный ритуал. Заходишь в избу или хату — очень низкие притолоки, я поначалу бил себе голову. Почему? А входишь — волей-неволей кланяешься иконам в святом углу. Поклонился, зашёл — и некоторое время надо постоять и посмотреть в глаза хозяину. И после этого ты говоришь: "Здравствуйте" — и слышишь пожелание здоровья в ответ. Мы, встретившись, сразу начинаем о чём-то говорить, суетиться. В селе же давали понять: надо сначала настроиться на разговор, посмотреть друг на друга, понять, кто стоит перед тобой. Деревенский урок: серьёзные дела нельзя делать в суете.
"ЗАВТРА". Сегодня люди, видимо, считают так: раз незнакомы, то зачем здороваться?
В.Щ. Взаимная вежливость — это лишь одна деталь, различающая недавнее прошлое и настоящее, которое всё больше кажется ненастоящим, фальшивым. Кроме того, неукоснительно соблюдались древние обычаи, обряды — и свадебные, и календарные, и праздничные. В каждом большом селе был день именин села, праздник малой родины — "праздница". Как правило, посвящённый церкви, тем святым или событиям, в честь которых она наречена. Скажем, Покровская церковь — праздница в Покров, Ильи-пророка храм — праздница в Ильин день. Со всех сторон собираются крестьяне. Сначала все идут к обедне, идут натощак, потому что надо причаститься. После причастия — обед. Потом все выходят на улицу — и начинается замечательное пение. Причём каждый "гурт", как говорили тогда, поёт по-своему. Ведь в любом самом маленьком селе пели своебычно, неповторимо, вместе с жителями других сёл петь не могли. Какое разнообразие!
"ЗАВТРА".Это вам не нынешние застольные попытки упившихся гостей проорать обязательные "По Дону…" и "Ой, мороз". Да и то после второго куплета — разброд и шатание: не помнят слов…
В.Щ. А вы представьте себе гулянье жителей разных сёл на празднице: здесь афанасьевцы поют, там — яловцы, чуть поодаль — подсередненцы. У всех — свои напевы, манера, темперамент. А песен множество, и большинство — шедевры музыки, поэзии и исполнения. Радужные тона: и одежда яркая — поневы (платья) цветные, белые рубахи с расшитыми рукавами, золотистые сороки, — и искусство. И внешность праздницы красивая, и песни красивые, и лица добрые. Действительно, всё это — свидетельство большого душевного здоровья.
Возьмём молодых людей. Сейчас смотришь на парней — даже деревенских — и видишь поветрие: "надо быть крутым". Надо быть резким, надо быть категоричным, жестоким и циничным, взгляд иметь колкий. В основном у молодых злые лица. Это признак духовной беды.