Испытанный веками метод согревания через желудок помог немного унять дрожь в конечностях и вернул голове способность соображать, сконцентрироваться еще на чем-то, кроме омерзительных мыслей о последствиях переохлаждения организма. Десятая за последние полчаса сигарета внесла в жизнь толику успокоения и погрузила моррона в воспоминания о безвозвратно потерянном комфорте теплого съемочного павильона.
Случайностей не бывает, есть только общепризнанные закономерности и неподвластные человеческому рассудку проявления законов природы. Как только он подумал о съемках, так тут же зазвонил телефон, и на дисплее высветились маленькие буквы, сложившиеся в имя нетерпеливого киногения.
– Даниэль, где тебя черти носят?! – неистовствовал в припадке бешенства режиссер. – Чтоб через пять минут был у меня в кабинете! Поможешь Эльзе подготовить документы в суд.
– Франц, – тихо произнес Дарк, прижавшись губами к трубке и придавая голосу как можно больше таинственности, – даже перспектива встречи с твоей обольстительной ассистенткой не позволит мне добраться до офиса из Гуппертайля за пять минут.
В эфире воцарилась гнетущая тишина. Гнев режиссера мгновенно сменился испугом.
– У тебя все в порядке, помощь нужна? – прошептал заразившийся дрожью в голосе Франц.
– По первому вопросу «нет», по второму «да», – ответил через секунду Дарк, на всякий случай подозрительно осмотревшись по сторонам. – Кто-нибудь из наших еще в Полесье?
– Что случилось? – наконец-то задал растерянный Франц самый логичный при данных обстоятельствах вопрос.
Дарк ждал этих слов и боялся. Ему не хотелось лгать и запугивать человека, считавшего его другом, но по-другому он поступить не мог.
– Это не задание, Франц, все гораздо хуже. Вчера вечером ко мне ввалились трое бандюг. Их нанял Генсил Сольберц, один из моих «любимых» клиентов. Парень поднял свои связи и начал шикарную охоту за моей головой. Мне придется на время уехать, возможно, скрыться в Полесье. Хотелось бы позаимствовать что-нибудь из твоего реквизита, с возвратом, конечно.
– В самой Урве оборудование уже демонтировано, но старгородская группа задержится на несколько дней, там сложные конструкции и…
– Замечательно, – бесцеремонно перебил Дарк, чувствуя, что иначе ему придется выслушивать утомительную лекцию о правилах разборки и перевозки крупногабаритного имущества киностудии, – позвони начальнику группы и предупреди, что я на днях навещу места былой славы и позаимствую пару вещей!
– Хорошо, но…
– Не надо, Франц, дело серьезное, так что не звони мне больше. Я сам объявлюсь, когда все утрясется.
– Удачи, – прозвучал лаконичный ответ.
При огромном количестве недостатков, свойственных каждому гению, у Франца была нехарактерная для людей искусства положительная черта: он понимал все с полуслова и не требовал подробных объяснений прописных истин.
Опаленный фильтр сигареты обжег кончики пальцев, Дарк поморщился, кинул окурок в чашку с недопитым, остывшим кофе и уверенно направился к дверям вокзала. Пора вынужденного ожидания и замерзания на вокзальной скамье прошла, наступило время быстрых перемещений, время действий.
Внезапно моррон застыл на месте, чем вызвал недовольный гомон спешивших в город приезжих, столпившихся у него за спиной. В голове беглеца отчетливо прозвучал сигнал тревоги, предупреждение об опасности, притаившейся впереди. Дарк почувствовал угрозу, но не знал, в чем она состоит, однако верная подруга интуиция подсказала, что беда пришла из далекого и почти уже забытого прошлого.
Манфред остался один. Недавно он отослал слугу в замок и сейчас уповал, что Франц не замешкается в дороге, не заплутает в незнакомом лесу и приведет отряд вовремя, еще до того, как лесовики свернут палатки и двинутся дальше, в известном только им направлении.
От двухчасового сидения в кустах ныла спина и онемели суставы скрюченных ног. Даже укусы мелкой мошкары, то и дело обжигающие кожу острым зудом, не раздражали барона так сильно, как неудобная поза, в которой он вынужден был коротать время, сливаясь с ветками куста и прячась от зорких глаз дозорных. Только благодаря этому неестественно изогнутому положению тела ему удавалось оставаться незамеченным буквально под носом у неприятеля, в десяти метрах от входа в палатку командира отряда. Конечно, вести наблюдение можно было и с более безопасного расстояния, например, из густых зарослей на опушке поляны, где они изначально и сидели с Францем, но в этом случае он был бы лишен возможности слышать, что происходило в лагере, о чем говорили солдаты. Барон знал, чтобы получить результат, порой приходилось идти на риск, как в бою: увеличивать силу атаки за счет снижения защиты и ослабления некоторых позиций. Иначе не выиграть, главное, чтобы риск был оправдан, а расчет верен и привел к победе, а не к горькому поражению.
Пока что все шло как нельзя лучше: его присутствие в самом центре лагеря осталось незамеченным, а он смог узнать много нового, понять цель самоотверженной и опасной вылазки вольноградцев.
Дружина ждала прибытия какого-то важного человека, знатного герканского вельможи, едущего на встречу с кем-то из числа полесской знати, возможно, с самим князем Александром IV. Отряд должен был встретить влиятельную персону, провести через лес и доставить ко двору вольноградского князя.
Желал бы Манфред почета и славы, хотел бы выслужиться перед магистериумом и занять более достойное положение в Ордене, благодарил бы Небеса за предоставленную возможность отличиться и раскрыть гнусный заговор алчных герканских курфюрстов за спинами доблестного рыцарства Единой Церкви, кровью и потом прокладывающих дорогу Истинной Вере на Восток. Однако Манфреда все устраивало, в особенности его ссылка в коменданты отдаленной крепости, где не было ни придворной суеты, ни треплющих нервы постоянных интриг. Узнал бы он об этом раньше, не стал бы препятствовать замыслам лесовиков, не стал бы устраивать охоту на «бородатого медведя», тем более что ни грабить, ни разорять поселений, находящихся под его защитой, ополченцы не собирались.
Но сейчас уже было поздно корить себя за поспешность действий и необдуманность поступков. Перепуганный Франц уже наверняка добрался до замка, поднял всех обитателей на ноги и ведет на подмогу своему господину, попавшему в западню свирепых дикарей, многочисленный отряд ландскнехтов.
«Бойня, будет бойня! – тяжело вздыхая, думал фон Херцштайн, понимая, что не в силах остановить предстоящую резню. – Здоровяков подобрали, крепкие мужики, бугай к бугаю, просто так не дадутся, много солдат потеряю!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});