Возвращаясь с кладбища, они молча шли рядом.
– Вы уезжаете, правда? – спросил Альдо.
– Да.
Молодые люди уже подошли к корсо Эммануила II.
– Может быть, присядем на минутку, раз я вас больше не увижу?
Они сели на скамейку. Стараясь избежать тяжелой сцены, Одри спросила:
– Вы совсем не работаете, Альдо?
– Зачем?
– Но… чтобы зарабатывать на жизнь?
– О, мне всегда удается раздобыть несколько лир, и этого вполне хватает.
Наступило недолгое молчание, потом Альдо проговорил:
– Если бы вы любили меня так, как я вас люблю, я бы, может быть, стал рыбаком, как дядя Дино.
Какой смысл объяснять, что дочь Дугласа и Люси Фаррингтон ждет от жизни гораздо большего, чем стать женой неаполитанского рыбака? Даже пытаться нечего. И девушка нервно заметила:
– Но, послушайте, в жизни есть не только любовь!
Альдо посмотрел на нее с недоумением.
– А… что же еще?
Трудно было сразу ответить на это что-нибудь определенное, и Одри была благодарна молодому человеку за то, что он не стал настаивать. Указав на раскинувшийся внизу Неаполь, он проговорил:
– Как красив мой город!
Предпочитая перевести разговор на безопасную тему, девушка живо откликнулась:
– Да, он прекрасен.
– Вы не можете уехать, не узнав его по-настоящему.
– Если мне и придется это сделать, Альдо, то лишь из-за вас.
– Ладно. Если вы не против, я готов стать для вас таким же гидом, как для любого другого клиента… Вам только придется изредка бывать у нас, чтобы приучить к мысли о своем отъезде…
– Но ведь это совершенное безумие! Что заставило вашу матушку вообразить, будто мы поженимся?
Молодой человек пожал плечами.
– Все очень просто. Она знает, что я вас люблю, а поскольку и сама меня любит, то не сомневается, будто все разделяют ее чувства… Ну как? Остаетесь?
– С тем условием, что вы пообещаете больше не говорить на эту тему.
– Обещаю. Завтра утром мы поедем на Ривьеру.
Одри протянула ему руку. Но молодой человек с улыбкой отступил.
– Туристы не пожимают руки своим гидам, синьорина.
В приемной «Макферсона» Одри сказали, что звонил мистер Рестон, справлялся о ее здоровье и служащий позволил себе сообщить, что, судя по всему, состояние мисс Фаррингтон превосходно.
Милый Алан… такой преданный, вежливый, всегда так хорошо знающий, что можно и что нельзя делать… На расстоянии он казался Одри привлекательным, ибо недостатки стирались в памяти, а достоинства выступали на первый план. Недовольная собой за то, что уступила просьбе Альдо, и мучимая угрызениями совести, мисс Фаррингтон написала Алану длинное письмо. Девушке хотелось порадовать жениха, и потому с начала и до конца письмо не содержало ни крупицы правды. Вполне искренне звучало только окончание – Одри действительно намеревалась поскорее вернуться в Геную. Девушка хотела уехать, ибо положение представлялось ей все более абсурдным.
Еще ни разу в жизни с Альдо не случалось такого, чтобы перед ним устояла хоть одна понравившаяся ему девушка (не считая Орсолы, но молодой человек не сомневался, что в конце концов при желании уговорил бы и ее). И надо же так случиться, что первую свою неудачу он потерпел именно от той, кого полюбил по-настоящему. Молодой человек с ума сходил от горя – ему хотелось отколотить Одри, выругать, унизить, раз уж невозможно сжать ее в объятиях. Умный и наделенный тонкостью восприятия, свойственной его нации, Альдо понимал, что разницу в общественном положении между ним и Одри не преодолеть никогда. От ярости и досады хотелось плакать. Сейчас он готов был возненавидеть весь мир за свою нищету. Не желая сразу возвращаться домой, Альдо решил немного пройтись и успокоить бушующую от бешенства кровь. Столкнувшись с Фьореллой, молодой человек даже не попытался ускользнуть. В какой-то мере это компенсировало ему пренебрежение мисс Фаррингтон.
– Ну, и видик у тебя, Альдо!
– Тебе кажется, Фьорелла миа…
– Ого, что это ты вдруг так любезен со мной? Уж не поругался ли, случаем, со своей англичанкой?
Альдо по обыкновению соврал.
– О чем ты? Какая англичанка?
– Не скрытничай, Альдо. Всему городу известно, что ты женишься на англичанке. И мама твоя везде об этом рассказывает.
– Ну ты же знаешь маму… она говорит… говорит…
– Прежде всего я знаю одно: в тот день, когда ты скажешь правду, в порт приплывут белые медведи! Ты что, стыдишься своей подружки? Я видела ее сегодня утром на похоронах. Для любителей жеманных блондинок – очень даже ничего. Никогда бы не подумала, что тебе может понравиться такая, но, видать, здешние девушки совсем надоели… Ну что ж, оставайся со своей блондинкой – никто не станет тебя у нее отбивать!
И, повернувшись к молодому человеку спиной, Фьорелла пошла, раскачивая бедрами, гордая и независимая. Ощущение было не из приятных, так что Альдо даже захотелось догнать ее и отшлепать. Но, поскольку девушка, очевидно, именно на это и рассчитывала, он сдержался и побрел дальше, размышляя о том, что жизнь гораздо сложнее, чем ему казалось до сих пор. У сада Санта-Анна его окликнул мальчуган. Гарофани узнал Томазо, младшего братишку Орсолы. Малыш со всех ног бросился к нему.
– Альдо! Сестра дала мне две лиры, чтобы я следил за улицей и позвал ее, если тебя увижу. Я уже получил две лиры вчера и позавчера.
– Скажи, что не видел меня и сегодня – получишь еще две.
Мальчуган долго боролся с искушением, но в конце концов честность взяла верх.
– Нет… это было бы нечестно… и потом, Орсола такая милая…
Альдо вздохнул. Похоже, сегодня ему не избежать ни единой неприятности.
– Ладно, иди за ней, но пусть поторопится.
Орсола пришла очень быстро.
– Добрый вечер, Альдо.
– Добрый вечер, Орсола.
– Ты так долго не приходил…
– Я был занял.
– Ты меня больше не любишь? тихо прошептала девушка.
– Давай не будем говорить об этом.
– Я знаю, ты меня разлюбил. Это потому, что я отказывала тебе в том, о чем ты просил? В моей жизни может быть лишь один мужчина, Альдо. Если хочешь, это можешь быть ты.
Он ласково взял девушку за плечи.
– Я никогда не смогу жениться на тебе, Орсола миа…
– Почему?
– Потому что ты не можешь выйти замуж за мертвого.
– За мертвого? Но ведь ты жив!
– О нет, внутри все мертво…
Свернув на виколо Сан-Маттео, Альдо сразу почуял что-то необычное. Молодому человеку показалось, будто прохожие смотрят на него как-то странно. И по мере приближения к дому тревога нарастала. Наконец, в двух шагах от двери какая-то соседка воскликнула:
– Альдо! Твой бедный отец…
У парня подогнулись колени. Но он все же подошел к почтенной матроне.
– Что-нибудь случилось с отцом?
– Его привезли всего в крови. Как это было ужасно! Всевышнего, наверное, не было дома, а то он не допустил бы такого преступления!
Отец… Альдо очень любил своего доброго, старого толстяка. Без него жизнь уже никогда не станет прежней…
– Ты его видела? – сдавленным голосом спросил Альдо.
– Нет, мне рассказали.
С улицы слышался мощный голос Серафины, покрывавший стоны других плачущих женщин. Альдо бросился на лестницу. Внизу его ждал Джузеппе.
– Папа?
– Просто несчастный случай… несколько царапин, но зато и перепугался же он, бедняга!
Все собрались в комнате родителей, только Джованни и Лауретта ушли в кино. Альдо протиснулся поближе к Марио. Гарофани в одежде уложили на кровать. Кусочки пластыря на лбу, на щеке, на запястье и на бедре, волосатая поверхность которого виднелась сквозь прореху в штанине, доказывали, что раны совсем неопасны. Но Марио лежал, смежив веки, словно покойник. Только струившиеся по щекам слезы доказывали, что глава клана Гарофани все еще принадлежит миру живых.
– Папа… Ты жив?
Гарофани приоткрыл лишь один глаз – очевидно, чтобы показать присутствующим, как он слаб, и едва слышно прошептал:
– Я не умер, Альдо, но был на волосок от смерти…
Увидев, что отцу ничего страшного не грозит, Альдо рассмеялся от облегчения. Взбешенный Марио приподнялся на ложе скорби и завопил:
– Ах ты выродок! Тебя смешит, что твой отец чуть не погиб?
Серафина бросилась к мужу и, схватив за плечи, снова уложила его.
– Успокойся, несчастный, а то поднимется жар!
Марио попытался вырваться из рук жены.
– Оставь меня! Я хочу умереть, раз никто здесь не принимает меня всерьез! – И, негодующе разведя руки, добавил: – Значит, чтобы добиться от вас почтения я должен отправиться на тот свет?
Горестный хор голосов убедил Марио, что домашние в должной мере тревожатся о его здоровье, и он снова лег.
– Я хочу, чтобы мой старший сын знал, как убивали его отца! – заявил он.
Альдо подскочил.