В черном небе горели яркие звезды, далеко с юга доносился лай гиен. Несколько стай умудрились забраться в пески вслед за бесконечными колоннами дикарей. Жрали трупы, брошенные по бокам троп. Грызли кости на пепелищах разоренных деревень. Сейчас для падальщиков наступило раздолье — убитых во время первой атаки не хоронили. Любое мясо на выбор: хоть с белой кожей, хоть с черной. Пируй, пока брюхо не лопнет.
Макаров сидел на дне узкой промоины, тянувшейся через весь холм, привалившись спиной к твердым камням. Механически водил точильным бруском по тесаку, который подобрал утром. Подобного железа после отбитой атаки валялось много под ногами. Выбирай что получше и можно использовать вместо трехгранного штыка в рукопашной. Троица старожилов обосновалась неподалеку: чистили винтовки, перебирали скудную амуницию.
Прошуршал песок, черным пятном рядом опустился горбун. Макаров покосился на напрягшегося ефрейтора, чуть прикрыл глаза: не трогать. Взвалившие на себя обязанность телохранителей деревенские мужики могли бы монаху изрядно рясу попортить. Только какой смысл? Божий человек явно не воевать пришел.
— Я тебя вспомнил, Сергий, — тихо произнес Герасим. — Долго голову ломал, а сегодня утром, как над головой буря гудела, так и вспомнил… Твой запах был в больнице, где нежить железякой прибили. И потом у купцов, когда демон хивинца сожрал.
— И что?
— Знаешь, уже и ничего… Просто — грызло меня изнутри, мучало… Скажи, как ты справился? Простому человеку с нежитью никогда не совладать. Для этого учиться надо, силой владеть.
— Повезло… Наставник немного успел в голову вложить. Зевеке, Герман Ерофеевич. Знаешь такого? Советник Департамента Сыска в отставке.
Горбун кивнул:
— Еще бы не знать. Единственный некромант на всю империю. Может, даже и на все земли у нас и рядом… Сам архиепископ у него духовником был… Наших умников тростью учитель твой иногда поколачивал, когда хитрости разные передавал. Многие потом в ноги кланялись, после зимней ночи на Северах, живыми вернувшись… Жаль, мне не довелось с ним лично встретиться.
— И мне жаль, что мало у него воспитанником успел побыть. Слишком мало.
Достав костяные четки, Герасим быстро прошептал короткую молитву. Похоже, он для себя решил какую-то важную проблему. Успокоился и расслабился. Одно дело — сидеть бок о бок с колдуном, ради тайной силы способным убить любого на своем пути. И совсем другое — с волхвом, чья суть и смысл существования: уничтожать любую скверну, не давать тьме пожрать ни в чем не виновных людей.
— Что делать будем, Сергий?
— Ты о чем?
— Немцы между собой шепчутся, что дикари скоро в атаку пойдут. Шаманы их и вожди орут уже какой час без перерыва, даже здесь слышно.
— Пойдут, инок. Через пару часов точно полезут. Как стихнет — так и надо готовиться.
— Может, сможешь как-нибудь им помешать? Ворожбу какую сделаешь?
— Издеваешься?.. Меня после этого на дыбу сразу же. Тот же Седецкий, если чуть оклемается.
— Я на себя грех этот возьму. Как представитель церкви и официальный борец с нечистью.
— Если и ты в это впутаешься, то обоих и вздернут.
Убрав четки, горбун опустил голову.
— Обидно. Бросят наши тела в песках, зверье сожрет. А все мечтал, чтобы на холмике похоронили, под березкой. Рядом с семьей…
— Один мыкаешься? — Сергий воткнул очищенный от ржавчины клинок в песок, убрал точильный камень в подсумок.
— Да. Сгинули, когда в худые годы твари пришли. Меня покалечили, а младших и отца с матерью убили. В могилу пришлось пепел складывать, сожгли все, что от людей в деревне осталось… Я с лихоманкой в монастыре два месяца провалялся, еле выходили. Потом к охотникам за нечистью подался. Дар у меня, чувствую я тьму в любых проявлениях. С тобой одним запутался, понять не мог, чем ты дышишь. Но хоть сейчас спокойно в последний бой пойду. Знаю, что не предашь, в спину не ударишь…
Помолчав, Макаров выдернул тесак и начал его концом чертить на песке:
— Есть вариант. Дурной, наглый до невозможности. Но — есть… Колдуны дикарей с прошлого вечера снадобьями накачивают. И многих поили еще по дороге через пески, чтобы от жары не сдохли сразу. Этой дрянью даже от покойников разит, вся округа пропиталась… Для нас это не опасно — кто не пил, тот призывам шаманов не подчинится. Не заставить на смерть бежать, наплевав на картечницы и залпы в упор. Вот только любую ворожбу или сломать можно, или вывернуть наизнанку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И что сделать сможешь?
— Вот мы, вот три чужих отряда. На бриттов можно внимание не обращать, те ночью точно в драку не полезут… Если смогу, то мертвечину поднять можно. Не всех, но часть покойников вздернуть. И на себе подобных бросить.
— Как в Румынии?
— Там нежить нападала на всех, кого почуять могла. Я же сделаю так, чтобы они сначала дикарей атаковали, на привычный запах пошли. Потом погоню на запад. Сразу за ними нужно будет человек пятьдесят наших пустить, пушки и картечницы захватить или переломать. Без артиллерии нас трудно будет прикончить.
— Чем могу помочь?
— У нас час. Я амулеты быстро сделаю, их нужно будет вдоль окопов разместить, защитный контур собрать. И потом спину прикроешь, когда пойду зомби пробуждать… Пластунов и остатки роты успокоишь, чтобы с перепугу не пристрелили. И с капелланом поговори, он раненый в госпитале, пусть штурмовикам тоже пару добрых слов скажет… И готовься позже на эшафот подняться. Нас за такое власти не простят. Никогда.
Посмотрев, как Сергий стирает рисунок сапогом, Герасим равнодушно ответил:
— А мы разве виноваты? Это все проклятые колдуны африканские напортачили. Ничего нормально сделать не могут. Ни в атаку сходить, ни нежить поднять.
***
Горбун не понимал, по каким ему одному видимым критериям Макаров отбирает разнообразное железо. Почему одни ржавые тесаки складывает в мешок, а другие презрительно отбрасывает? Почему одни гильзы обнюхает и к общей добыче добавит, а другие носком сапога в сторону сдвигает? Подсказку неожиданно дал Кобызев, лучший стрелок из староверов:
— Мертвое собирает, будет пугала делать.
— Что делать? — от неожиданности монах чуть не споткнулся, вцепившись рукой в стену. — Какое пугало?
— У нас в деревню приезжал чернец Роконский. Вилы взял, которыми скрыгу кузнец к амбару прибил. Тварь до рассвета когтями стену драла, потом солнышко приложило, издохла. Так слышал я, что если на железе след смерти остался и правильно его молитвой усилить, то нечисть разная будет стороной обходить. Мы на другом конце от церкви в деревне на кол приладили, ни одна зараза зимой через общинный тын даже не перелезла.
— Вот как оно… Значит, Сергий хочет холм от дряни прикрыть. Умно… Хорошо науку некромантскую постигал, любо.
Где и как Федор нашел змею, молодой некромант не интересовался. Озадачил ворона, передав тому свое желание и обещание большого веселья в ближайшее время — только крылья захлопали. Десять минут — вот тебе заказ, огромный, хвостатый, живой. Парень только успел расставить последние самодельные артефакты-отражатели, как помощник приволок недостающий ингредиент для активации.
В официальных талмудах и ведовских напевах для борьбы с нежитью используют веками проверенные формулы. Которые требуют определенных реагентов, сложных расчетов, строгого выполнения ритуалов. Сергий поступил куда проще. Он вычленил главное, прикинул возможные варианты для воплощения намеченного и творил на коленке, наплевав на красоту решения. Функциональность и дубовое исполнение, чтобы не отказало в последний момент — только это важно. Полировать родившуюся идею и оттачивать до уровня абсолюта можно позже, если выживешь.
Мертвое не чувствует боли. Но металл не любит, когда его кромсают, выводя руны и уменьшая прочность. Эманации смерти на оружии — никуда не исчезают, они накапливаются со временем, если твой клинок регулярно отбирает жизни. Оберни это вязью символов забытого языка, отзеркаль наружу, усилив ужас и ненависть Тьмы — вот тебе и отражающий амулет, способный остановить нежить еще на подходах. Главное — не злить тварей, в жажде убивать они могут смести любую преграду.