Читать интересную книгу Там, за гранью. Уолдо. Корпорация «Магия» - Роберт Хайнлайн

– Да, знаете ли, совсем не такая. Работаешь, потом чуть-чуть поболтаешь – и на боковую, а там – снова за работу. А вы, значит, погрузились в финансы? Чем занимаетесь?

– Рассчитываю проблемы повторных капиталовложений.

– Вот оно что! Тогда я знаю, кто вы. О ваших уточнениях общих решений наслышаны даже мы на Плутоне. Высший класс! Они превращают наши маленькие головоломки со стереопараллаксами в сущую безделицу.

– Я бы так не сказал.

– Зато я говорю. Возможно, нам выдастся еще случай потолковать. Вы могли бы мне кое-что посоветовать.

– Вы окажете мне честь.

Несколько опоздавших гостей уже топтались позади них, и Хэйзел видела, что хозяйка начинает проявлять нетерпение. Она тронула Монро-Альфу за руку, и они двинулись дальше.

– Развлекайтесь, дорогие мои, – напутствовала их Эстер. – Там есть – ну кое-что… – и она неопределенна взмахнула рукой.

«Кое– что» в самом деле было. В одном из двух зрительных залов демонстрировали все новейшие и наимоднейшие стереокассеты, во втором, для тех, кто был не способен расслабиться, не будучи в курсе всего, что происходит за пределами прямой видимости -шли выпуски текущих новостей.

Разумеется, были здесь и комнаты для игр, а также дюжины уютных гнездышек, где небольшие компании или пары могли бы без помех насладиться обществом друг друга tete-a-tete [Наедине (фр.)]. В толпе гостей бродил популярный иллюзионист, демонстрировавший всем, кому это было интересно, свои шутки, надувательства, невероятную ловкость рук. И повсюду были в изобилии представлены изысканные напитки и яства.

В огромном бальном зале с разноцветным мозаичным полом народу было мало – танцы еще не начались. Громадное помещение зала смыкалось с одним из крытых садов – там было совершенно темно, лишь цветные лучи декоративной подсветки пробивались со дна маленьких прудов, выложенных камнем. Другая стена бального зала была прозрачна, и за нею находился плавательный бассейн, поверхность которого располагалась этажом выше. Лучи цветных прожекторов, пронизывая толщу воды и фигуры грациозно двигавшихся пловцов, вносили жизнь и гармонию в открывающуюся за хрустальной стеной картину.

Клиффорд и Хэйзел уселись возле этой стены, вглядываясь в глубину бассейна.

– Потанцуем? – спросил Монро-Альфа.

– Нет. Может быть, позже…

Сверху, с поверхности, скользнула девушка, замерла, разглядывая их, и выпустила цепочку пузырьков взмывших вдоль стекла. Хэйзел обвела пальцем по стеклу нос пловчихи. Женщины улыбнулись друг другу.

– Я бы тоже не прочь нырнуть, если не возражаешь.

– Нисколько.

– Компанию составишь?

– Нет, спасибо.

Когда Хэйзел ушла, Монро-Альфа несколько минут бесцельно слонялся по соседним залам, нерешительно подыскивая убежище, где бы мог в одиночестве понянчить свою меланхолию – развлечения оставляли его равнодушным; в лучшем случае он готов был немножко выпить. Но парочки – и отнюдь не меланхоличные! – были охвачены тем же стремлением, так что все уютные уголки оказались заселены. В конце концов Клиффорд сдался и вошел в средних размеров комнату, где уже расположилась холостяцкая компания в полдюжины человек и предавалась древнему спорту – решала мировые проблемы, утопляя оные в словах.

На пороге Монро-Альфа заколебался было, вопросительно поднял брови, получил в ответ небрежно-любезное согласие одного из присутствующих, с которым встретился взглядом, и лишь тогда вошел и опустился на стул. Сессия пустозвонов тем временем продолжала работу.

– Допустим, они вскроют поле, – говорил один. – И что это даст? Что в нем обнаружится? Скорее всего, несколько каких-то изделий, возможно – записи того периода, когда поле было поставлено. Но больше – ничего. Предположение, будто там, в стасисе, может веками сохраняться в неизменном виде жизнь – полная нелепость?

– Откуда вы знаете? – возразил другой. – Без сомнения, они полагали будто нашли способ приостанавливать, так сказать замораживать процесс накопления энтропии. Инструкции совершенно ясны…

Монро– Альфа начал понимать, о чем идет речь. Так называемое Адирондакское стасис-поле поколением раньше было обнаружено в глубине гор, от которых и получило название. В то время оно на несколько дней стало сенсацией. Не то чтобы это было эффектное зрелище -просто непроницаемая область полного отражения, этакое кубическое зеркало. Впрочем, о непроницаемости в полном смысле слова говорить было, пожалуй, нельзя – настоящих попыток проникнуть внутрь стасис-поля предпринято не было из-за плиты с инструкцией которая лежала рядом. В ней утверждалось, что поле установлено в 1926 году (по старому стилю) и содержит живые образцы, которые могут быть высвобождены нижеследующим способом… Но ниже ничего не было.

Поскольку поле не было передано в ведение какого-либо института, многие готовы были считать всю эту историю чьей-то мистификацией. Однако попытки раскрыть загадку отсутствующей на плите инструкции предпринимались постоянно До Монро-Альфы дошел слух, будто бы надпись была наконец прочитана, хотя он не обратил на это особого внимания – программы новостей вечно сообщают о чудесах, которые на поверку оказываются чем-то вполне тривиальным. Сейчас Клиффорд не мог даже припомнить, как именно надпись была прочтена – в отраженном образе, в поляризованном свете?

– Интереснее всего другое, – вмещался в разговор третий, худощавый человек лет тридцати на вид, одетый в бирюзовый шелковый костюм, подчеркивающий бледность его лица. – Давайте попытаемся рассмотреть проблему гипотетического человека, перенесенного к нам таким образом из Смутных Времен, в чисто интеллектуальном аспекте. Что подумает он о мире, в котором неожиданно оказался! И что можем мы предложить ему взамен оставленного в прошлом?

– Что мы сможем ему предложить?! Да все! Оглянитесь вокруг.

– Да, – подтвердил молодой человек с надменной улыбкой, – оглянитесь вокруг. Машины – но зачем ему машины? Он является к нам из раннего, более отважного мира. Мира достоинства и независимости. Каждый возделывал тогда свой участок земли – и жена его была рядом с ним. Он воспитывал своих собственных детей прямыми и сильными и учил их отвоевывать свой хлеб у матери-земли. В его доме не было искусственного освещения – но он в этом и не нуждался. Он вставал с зарей и занимался серьезными, основательными делами. На закате, утомившись от трудов праведных, он приветствовал ночной отдых. Трудовой пот он смывал, окунаясь в собственный ручей, и не нуждался в затейливых плавательных бассейнах. Твердо, как скала, стоял он на земле.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});