Читать интересную книгу Речитатив - Анатолий Постолов

– Что значит подключить?

– Энергия, которая пронизывает ваш кабинет, не имеет аналогов, но для сравнения ее можно приравнять к радиоволнам. У вас в комнате неслышно звучат симфонии, джаз-оркестры и литературные диспуты, но вы можете все это услышать только, если подключитесь к эфиру. А для того, чтобы стать приемником праны и подключиться к космосу, нужно пройти через посвящение, произнести особую молитву…

– Только не сегодня. У меня сильно разболелась голова.

– Я могу снять у вас головную боль за несколько минут.

– Вместе с головой?

– Что? – переспросил Варшавский.

В эту минуту зазвонил его мобильный телефон.

– Ну вот, шофер меня вызывает. Он внизу, а перед зданием нельзя парковаться. Но мы с вами к этому разговору еще вернемся, – добавил он, уже закрывая за собой дверь.

Юлиан в оцепенении сидел несколько минут, глядя на линейные срезы солнечного света на стене, потом он поднялся и подошел к стоящей у окна амфоре. Купил он ее случайно у галерейщика на распродаже. Это была хорошо выполненная стилизация с микротрещинами на глазури и с искусно сделанным проломом посередине тулова. Создавалось впечатление, что амфору достали поврежденную с морского дна. Он прикоснулся пальцами к кромке горловины и заглянул в ее черноту.

Свет, который проник через пролом, оставил на внутренней стенке амфоры неясно очерченное пятно. Оно напоминало трепетное пламя свечи, хотя было сотворено из короткого, как побег-пасынок, солнечного луча. Этот луч отразился от стеклянной дверцы книжного шкафа и скользнул внутрь амфоры, подчиняясь не столько физическому закону, сколько императиву зарождения жизни, согласно которому даже самая матерая тьма, оплодотворенная лучом света, становится его постоянным соглядатаем и пособником.

Шабское

Столик он заказал, как просила Виола, в уютном дворике ресторана, и мэтр, с которым он был шапочно знаком, посадил их в самом лучшем месте – рядом с пышным кустом камелии.

Они пришли немножко заранее. Виола, рассеянно оглядываясь и поправляя прическу, протянула руку к мерцающему в сплетении веток цветку и понюхала его.

– Как жаль, что камелии не пахнут, – сказала она.

– Есть только один способ заставить их благоухать… Знаешь какой? – Говоря это, Юлиан незаметно опустил руку в боковой карман пиджака и взглянул на Виолу с невинным видом многоопытного заговорщика.

– Сюрприз? – спросила она, чуть закусив губу. – Я люблю сюрпризы, особенно на день рождения.

Юлиан протянул ей небольшой сверток:

– Извини, это не такой большой сюрприз для тебя, но зато твои любимые.

– Картье! Пантера! – она улыбнулась. – Действительно, камелии теперь обретут аромат, которого им так не доставало… Спасибо, Жюленок. Ты настоящий джентльмен. Умение вручить женщине подарок вовремя – это редкое искусство. Кстати, я забыла тебе сказать, наш и без того маленький коллектив сократился на одного человека. Устинов придет без

Даши. У нее дежурство. Но она после девяти освобождается и подъедет к десерту.

– Как интересно работает женский мозг. Ты увидела изображение пантеры на коробке духов и вспомнила о Даше. Ассоциация по физиономическому сходству? Она действительно женщина пугающе крупная, я бы сказал хищная, только реснички, как инфузории.

– Не понимаю, при чем здесь инфузории?

– При том, что она очень смешно шевелит ресничками – просто как инфузория. Я понимаю, она твоя подружка, но согласись, у нее несколько замедленная реакция, хотя фигурой она вся в Сирену Вильяме. И одевается всегда соответственно: какие-то платья из жесткой ткани со стоячим воротником.

– Жюль, умерь свой критицизм, Дарья – добрейшая душа, немножко наивная и со своими причудами, но у кого их нет. А воротнички носит высокие, потому что у нее шрамик на шее, и она не хочет, чтобы его видели и задавали глупые вопросы.

– Так почему бы ей не прийти ко мне? Я могу ее недостатки и страхи переориентировать, и она станет железной леди, как Тэтчер. А кстати, отчего у нее шрамик на шее? Поцелуй Дракулы?

– Не скажу. И потом, гости на подходе…

К столику почти одновременно подошли супруги Гельманы и Саша Устинов – без жены, но с букетом пестрых лилий.

Миша Гельман – сухопарый смуглый мужчина с живыми веселыми глазами и некрасивым костистым носом добыл из пиджака конверт и протянул Юлиану. При этом, пародируя ленинскую интонацию, он картаво прокукарекал:

– Конверт возьми себе, а содержимое отдай имениннице. И не перепутай.

Верочка, его жена, хихикнула и потерлась о щечку Виолы, сморщив носик и томно прикрыв глаза. Она представляла из себя очень пикантную коротышку миниатюрного сложения, ухоженную, как гладкошерстная декоративная собачка китайской породы. На пальце у нее сияло платиновое кольцо с крупным брильянтом.

Саша Устинов – высокий худощавый шатен, обладатель растрепанной бородки и очков в тонкой позолоченной оправе, протянул Виоле букет, быстро чмокнул ее по-французски в обе щеки и, слегка покраснев, поцеловал руку.

К столику подбежал черноусый официант в белом длинном переднике с большим накладным карманом, из которого выглядывал потрепанный уголок книжки заказов. Он протянул Юлиану винную карту.

– Я думаю, возьмем по бутылке белого и красного, – обращаясь к гостям, объявил Юлиан. – Ключик и Сашка любят белое, а мы с Гельманами, для затравки, разделим на троих бутылочку Пино Нуар.

– Виола, ты выглядишь сегодня прямо как модель с обложки, – несколько жеманно произнесла Верочка, кладя подбородок на тыльную сторону ладони, – причем, ладонь она повернула так, чтобы камень был хорошо виден со всех точек зрения.

– Очень красивое кольцо, Веруша, – отметила Виола.

– Да, огранка «принцесса», здесь почти три карата, это Мишенькин подарок, он ведь у нас теперь из ассистентов выбился в профессора и возглавил департамент…

– Что-то тут не то, – встрепенулся Устинов. – Кто кому должен дарить подарки? Разве не ты ему?

– Ну, начнем с того, что Мишенька никогда не получил бы это место, если бы я на нем не висела. Он у меня умный, но лишен главного качества преуспевающих мужчин – инициативы. Правда, Мишута?

Гельман, который в этот момент закончил намазывать маслом ломоть хлеба, весело кивнул головой и с видимым удовольствием откусил большой шмат, вымазав маслом верхнюю губу. Все рассмеялись.

– Мишка, – с восторгом сказал Устинов, – я сегодня обязательно выпью за твое наплевательское отношение к жизни. Ну и конечно, за твою жену, которая лепит из тебя капиталиста.

– Я присоединюсь, – поддержал Юлиан, – но сначала выясню, откуда у научного сотрудника, пусть даже с профессорскими замашками, деньги на такую дорогую вещь.

– А вот приближается наш гарсон с вином, – продолжая улыбаться и густо намазывать хлеб маслом, объявил Гельман.

– Уклоняешься, – прорычал Юлиан. – Но ничего, от ответа не уйдешь. А пока займемся дегустацией. Ключик, ты у нас сегодня будешь сомелье по белым винам. Испробуйте, мадам…

– Это Шардоне? – спросил Устинов.

– Нет, Совиньон бланк. Вино, обладающее чуть терпким ностальгическим оттенком.

– Почему ностальгическим?

– Если тебе когда-то приходилось пить в «винарке» – грязном подвальчике на пыльной одесской улице белое Шабское вино – так это примерно та же лоза, только на этот раз оно стоит в двадцать раз дороже. Зато пахнет Французским бульваром.

– Юлиан, ты разве из Одессы? – спросила Верочка.

– Я родом из Харькова, а в Одессе учился.

– Там проходили его университеты, – пояснила Виола. – А иначе где бы еще он научился такому словоблудию?

Официант, ловко орудуя штопором, открыл бутылку и налил немного в бокал.

– Вы случайно не француз? – поинтересовался Юлиан.

– Нет. Но я знаю названия всех блюд во французской транскрипции.

– Мы попали в правильное место! – щелкнув пальцами, произнес Устинов.

– Как твой Совиньон? – спросил Юлиан Виолу.

– Неплохо, я правда никогда не пробовала Шабское, и мне не с чем сравнить…

– Никогда не сравнивай прошлое с настоящим, – сказал Гельман.

– Потому что сравнение всегда в пользу прошлого, да?

– Нет не всегда… Иногда прошлое горчит, но есть люди, которые это любят…

– По-моему, такая любовь называется мазохизмом, – заметила Верочка, пудря свой носик.

– Пино Нуар в самый раз! – объявил Юлиан. – А как насчет холодных закусок? Есть идеи?

– Жюль, они хорошо делают моллюсков на пару, закажи двойную порцию на всех и какой-нибудь салат, – подсказала Виола.

Юлиан кивнул головой и начал диктовать официанту заказ. Под его диктовку Устинов какими-то непонятными ловкими движениями связал зайчика из салфетки и поставил его перед Виолой.

– Какая прелесть! – воскликнула Виола. – Где ты этому научился?

– В круизе. Когда мы с Дашуней плавали по Багамским островам, нас обслуживал официант из Турции, и он каждый день из салфеток вязал зверушек. Секрет фокуса в том, чтобы салфетка была хорошо накрахмалена, тогда она держит форму.