Поэтому неудивительно, что после падения советской власти она ощутила пустоту, которую попыталась заполнить служением Богу. Вот только обратилась она не в традиционную церковь, а по незнанию, к строителям финансовых пирамид. В итоге без квартиры осталась, да и последние силы израсходовала впустую.
Однако есть в этом образе нечто по-детски трогательное, наивное, светлое. Может быть, дело в необъяснимом стремлении отдать себя всю без остатка чему-то великому – что так свойственно русской душе. А Кома и есть эта душа, которую обмануть-то ничего не стоит. Наплести с три короба, запутать, а потом снова предать. В общем-то, и умирает она, как подстреленная на лету птица. Только-только что-то стало налаживаться, дух её и тело пришли в равновесие. Жизнь сделалась более или менее стабильной.
Кома вступила в странное общество, где говорилось о Боге, спасении России, вере, революции – не кровавой, а постепенной и вполне либеральной (если такая вообще возможна в нашей стране). Чистили городские улицы на субботниках, лечились трудом. Жили общиной, строили огромный светлый дом для всех. Вот только Учитель оказался проходимцем (хотя в книге это до конца и не ясно, читателю предоставляется возможность выбора). Вынудили общинников продать квартиры, заселиться в общежитие (временно, пока не достроят комплекс), а новое жильё дали не всем. И именно Кома была избрана жертвой. Как самая верная и любимая ученица. По дурости втянула в новую религию непутёвого идеалиста-сына, и завертелось. Зажили насыщенной духовной жизнью и – в итоге оказались у разбитого корыта. Оба неприспособленные, социально непригодные, беззубые, обманутые. Достойные граждане страны дураков.
Однако притом что образ Комы – более цельный, яркий и отягощён духовностью по сравнению с изворотливыми, хваткими и легковесными персонажами Славниковой и Рубанова, всё же в полной мере героиня «лишним человеком» считаться не может. Характер сам по себе не нов. Героиня порубежной эпохи не обладает той силой и харизмой, которая необходима для выведения типажа на более глобальный уровень. Кома, как и прочие персонажи, охотно усваивает чужие идеи и адаптируется к жизни с ними, однако сама сердцевиной этих идей (в силу своей несовременности) стать не может. Должно быть, именно поэтому последний обман и смерть сына подкашивают её.
А вопрос остаётся открытым. Что происходит с литературой и «лишними людьми», которые нынче, как хамелеоны, примеряют на себя ту или иную идеологию, но сделаться истинными свободолюбцами и пойти наперекор действительности не в состоянии? Как не в состоянии и генерировать свои мысли. Почему современному персонажу проще быть жертвой обстоятельств (как Коме), героем отнюдь негероического склада (Ермаков) или вовсе манипулятором («психодел» Кактус)? Где воля, убеждённость, дерзость и яростная сила характера, способного перевернуть мир? И почему современным авторам удобнее делать своих персонажей лишь чуть-чуть отличными от других, но почти таких же?..
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 2,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Пятая «Словесность»
Библиосфера
Пятая «Словесность»
ЖУРНАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ
Вышел в свет альманах «Словесность-2011». Это уже пятая книга выпускаемого Союзом литераторов России ежегодного сборника стихов, прозы, литературоведческих работ, публицистики.
Открывается альманах беседой с Юрием Мамлеевым о тайнах творческого процесса: «Стихотворение может быть достаточно молниеносным и отличаться от прозы именно своей молниеносной вспышкой…», о трагических вехах в российской истории.
Среди авторов 14 разделов альманаха есть имена, известные в литературном мире, есть и начинающие. Представлены поэтические подборки Натальи Рожковой, Аркадия Пахомова, Ии Эско, Анны Гедымин, Дмитрия Цесельчука, Людмилы Колодяжной; проза Дмитрия Курилова, Кати Рубиной, Валентина Куклева, Олега Чилапа, Юрия Шапка, Иосифа Рабиновича, Максима Жукова, а также Владимира Прибыткова, ушедшего из жизни 30 мая. В отрывке из неоконченного романа В. Прибыткова «Обречённые» – трагедия 1941 года глазами очевидца.
В разделе «Имена и символы эпох» анализируются довоенные годы в России и время брежневского застоя, время репрессий, несвободы творчества, судьбы Михаила Булгакова, Осипа и Надежды Мандельштам в статьях Анатолия Голубева, Александра Лисина, Юлии Красовской, Натальи Пахомовой. Небольшое эссе Нины Давыдовой «Успенье нежное – Флоренция в Москве…» посвящено Году Италии в России.
В разделе «Из неопубликованного» впервые на русском языке печатается считавшаяся до недавнего времени утерянной шестая глава из «Благовествования» Венедикта Ерофеева, переведённая с болгарского на русский с комментарием Галины Ерофеевой: «Закаты и дни преображения становились пурпурными, и Серпухов, и Тула, Тверь, и Ярославль соревновались в своём гостеприимстве, и под их окнами звучала благая весть, и Моё Слово вытаскивало незрелые души из сетей азбучных заблуждений».
В разделе «Путешествие литератора» Наталья Ванханен написала воспоминания об Аргентине: «…после черносотенного разгула 1905 года в Аргентину перебралось множество российских евреев. Они принесли с собой три русских слова: pogrom, samovar и rasputin. Эти слова вошли в испанский язык, хотя украсило его, на мой взгляд, одно только слово «самовар». Вдобавок pogrom вошёл во множественном числе – pogroms, что для русского уха звучит как-то подобострастно, будто угодливый лакей отвечает строгому барину: – А что это у вас там, любезный, за шум? – Погром-с». Олеся Брукс углубилась в поиски гомеровской Итаки; Татьяна Пацаева и Александр Воробьёв исследовали современную Францию, чтобы «задуматься о России». А Марина Иванова вспоминает в разделе «Семейное чтение» об одном из московских районов – «Старое и новое Строгино».
В разделе «Мастерская» несколько статей. Сергей Шелов и Лариса Шестакова раскрывают тему «поэзия и словари»: «Сам словарь предстаёт как явление культуры. Полный и последовательный словарь входит в историю народа как откровение, создание человеческого духа». А Артём Каверин опубликовал манифест «Словарь рифм и ЭВМ». В этом же разделе помещены филологический комментарий Ирины Багратион-Мухранели к фильму Т. Абуладзе «Покаяние» и статья-исследование Евгения Степанова «Анжамбман».
В отличие от предыдущих выпусков значительную печатную площадь занимает публицистика: беседа Андрея Сигутина с митрополитом Калужским и Боровским Климентом «Господь дал нам жизнь, чтобы мы научились делать добро» и историческое исследование Бориса Якубовича «Антихрист-Лжемессия-Армилус» дополняют друг друга, воссоздавая полярную природу добра и зла. «Главная проблема – с народом» Игоря Харичева обобщается «Традицией и эффективностью» Сергея Алимарина. Положение России на международной арене проясняют политологи Фёдор Шелов-Коведяев и Александр Шаравин. И заключительным аккордом рубрики звучит «Историческая Россия» против «России вне времени» Игоря Чубайса.
В разделе «Наследие» Людмила Федоренко, опубликовав «Далёкий свет Неплюевского Братства», напоминает «братству литераторов», какой уклад мог бы воцариться в России в начале прошлого века: «Идея «братств» есть по преимуществу идея русская, или, точнее сказать, славянская. В то время как на Западе люди объединялись в различных орденах, союзах, ассоциациях и прочее, любимой формой объединения у славянских народов являлись «братства», которых Западная Европа почти и не знала. Объяснение явления следует искать в духе этих народов, сообщавшем свой особый характер, и всей их истории».
Традиционно в альманахе присутствует раздел «История российской словесности», в котором можно прочитать воспоминания Натальи Габриэлян о семье Ардовых, Льва Алабина – о поэте Аркадии Пахомове, Лилии Волохонской и Натальи Пахомовой – о поэте Алексее Пахомове, Валентина Куклева – о поэте Викторе Бондареве. Эти публикации можно было бы объединить общим названием «Другие люди», как и воспоминания Константина Кедрова «Об этом тяжело писать».
Как и предыдущая книга, «Словесность-2010», альманах посвящён 20-летию Союза литераторов России, ведущего по уставу своё начало от Петроградского союза поэтов, во главе которого стояли Александр Блок и Николай Гумилёв. В рубрике «События текущей жизни» можно прочитать о прошедших презентациях; о взаимоотношениях с чиновниками, отнявшими у Союза литераторов помещение 14 лет назад, – в статье «Бояре, а мы к вам пришли»; о «втором рождении» и истории радио «Ракурс»; о творческих семинарах, многие из которых проходили или в записи, или в прямом эфире «Живого ТВ». Заканчивается альманах большим разделом «Антология одного стихотворения», где представлено более 80 современных поэтов.