Читать интересную книгу Цена головы - Жорж Сименон

В дверь постучали. Не оборачиваясь, Мегрэ крикнул: «Войдите!»

— Да, слушаю… Вчера утром, около девяти часов?.. Оно пришло по городской почте?.. Благодарю вас… Простите, еще один вопрос: письмо было довольно объемистое, похоже, что в конверте лежит пачка кредиток?..

— Не так уж плохо! — раздался сзади насмешливый голос.

Комиссар обернулся — перед ним стоял Радек. У него был довольно мрачный вид, но глаза лукаво поблескивали. Продолжая говорить, он опустился в кресло.

— Разумеется, до этого мог додуматься и ребенок. Итак, комиссар, теперь вы знаете, что вчера утром в почтовом отделении на бульваре Распайль я получил пакет с деньгами, адресованный до востребования. Накануне эти деньги лежали в кармане бедняги Кросби. Но надо знать, послал ли Кросби эти деньги сам. В этом-то и вопрос.

— Как вы прошли мимо служителя?

— Он был занят с какой-то дамой. А я сделал вид, что я у вас свой человек, и нашел на двери вашу визитную карточку. Не так уж хитро, по-моему. А ведь здесь святая святых уголовной полиции!

Мегрэ заметил, что у Радека усталое Лицо. Он был похож не столько на человека, не спавшего ночь, сколько на больного, перенесшего кризис. Под глазами у него были мешки, губы бескровны.

— Вы хотели мне что-то сообщить?

— Сам не знаю… Хотел узнать, что у вас новенького. Вы благополучно добрались до дома?

— Благодарю, вполне.

Чех со своего места увидел записи, сделанные комиссаром, и его бледные губы скривились в улыбке.

— Вы знаете дело Тэйлора? — спросил он вдруг. — Хотя откуда вам знать, вы же американских газет не читаете. Десмонд Тэйлор, один из крупнейших голливудских режиссеров, был таинственно убит. Под подозрением оказалось много видных киноартистов, в том числе несколько красивых женщин. И что же? Всех их пришлось отпустить. И знаете, что писали по этому поводу совсем недавно, после стольких лет? Цитирую по памяти, но память у меня превосходная… «С самого напала следствия полиция совершенно точно знала, кто убил Тэйлора. Однако улики против виновного были столь незначительны и малоубедительны, что, явись он сам с повинной, ему пришлось бы предъявить вещественные доказательства или приводить свидетелей, чтобы подтвердить свое признание».

Мегрэ с удивлением посмотрел на собеседника. А тот положил ногу на ногу, закурил сигарету и продолжал:

— Заметьте, что слова эти принадлежат лично начальнику полиции. Это было напечатано год или два назад, и я помню каждую букву. «Разумеется, убийца Десмонда Тэйлора так никогда и не был арестован».

Комиссар принял равнодушный вид, откинулся на спинку кресла и положил ноги на письменный стол. Он ожидал с безразличным видом человека, у которого много свободного времени, но которого разговор занимает чрезвычайно мало.

— В самом деле, — продолжал Радек, — почему бы вам не подобрать материалы об Уильяме Кросби? Когда расследовалось убийство, полиция об этом не подумала или не осмелилась это сделать…

— И вы принесли мне эти материалы? — небрежно спросил Мегрэ.

— А почему бы и нет? Любой житель Монпарнаса мог вам их доставить. Ко времени, когда убили его тетку, Кросби был должен не меньше шестисот тысяч франков, он задолжал даже Бобу, бармену в «Куполе». Это часто случается в богатых семьях. Впрочем, хоть он и был племянником Хендерсонов, он никогда не был особенно богат… Другой его дядюшка — миллиардер. Двоюродный брат — директор-распорядитель крупнейшего американского банка. Но отец его разорился лет десять назад, понимаете? И Уильям Кросби превратился в бедного родственника. К тому же у всех его дядей и теток, кроме Хендерсонов, есть дети. И вот он коротал время, дожидаясь сначала смерти старика, а потом смерти миссис Хендерсон — им обоим было около семидесяти… Простите, что вы сказали?

— Нет, нет, ничего.

Упорное молчание Мегрэ, видимо, раздражало Радека.

— Вы не хуже меня знаете, комиссар, что в Париже с громким именем можно вполне обходиться без денег. Кросби, кроме того, был обаятельнейшим малым. И в жизни ничем не занимался. Зато всегда был в чудном настроении; как большой ребенок, радовался жизни и стремился все испробовать. Особенно жаден он был до женщин… Вы видели миссис Кросби? Он очень ее любил. И тем не менее… К счастью, у людей подобного сорта существует круговая порука. Я не раз видел, как чета Кросби пила аперитив в «Куполе». Какая-нибудь девчонка, улучив момент, подмигивала Кросби, и он немедленно говорил жене: «Ты меня извинишь, дорогая? Мне надо поговорить с одним человеком…» И все, кроме нее, знали, что он отправляется провести полчаса

с девчонкой в какой-нибудь отель на улице Деламбр. Я видел это десятки, а то и сотни раз!.. Разумеется, Эдна Рейхберг тоже была его любовницей. Она обожала миссис Кросби, все время лезла к ней с нежностями. А сколько их было у него еще? Он никогда им не отказывал. По-моему, даже любил их всех. Мегрэ потянулся и зевнул.

— Случалось, у него не было чем расплатиться за такси. А он заказывал на круг по пятнадцать коктейлей для людей, которых видел первый раз в жизни. И смеялся при этом! Никогда я не видел его озабоченным. Представьте себе существо, с колыбели награжденное превосходным настроением. Таких людей любят все, и они любят всех. Ему прощают все, даже то, чего не простили бы никому другому.

Счастливчик, которому все удается! Вы не игрок, комиссар? Стало быть, вы не знаете, что это такое, когда ваш партнер открывает семь, а вы поднимаете карты и показываете ему восемь! На следующей сдаче у него восемь, а вы открываете девять! У Кросби так получалось всегда. Он жил в царстве чудес, а не в угрюмой действительности с ее мрачными законами. Таков был Кросби. Когда он вдруг получил пятнадцать или шестнадцать миллионов в наследство, ему грозили неприятности. Чтобы погасить долги, он подделал подпись одного из своих знаменитых родственников…

— Он покончил с собой, — сухо вставил Мегрэ. Глаза Радека зажглись непонятным весельем, он поднялся, бросил сигарету в печку и вернулся на место.

— Да, но покончил с собой он только вчера, — загадочно ответил он.

— Однако… — сердито начал Мегрэ. Он встал во весь рост и сверху пристально посмотрел Радеку в глаза. Наступила напряженная пауза.

— Однако какого дьявола вы ко мне пришли?

— Хотелось поболтать или, если угодно, помочь вам. Сознайтесь, что вам пришлось бы потратить известное время, чтобы собрать материал о Кросби, а я принес его вам готовым. Я мог бы прибавить и еще кое-что не менее ценное. Вы видели маленькую Рейхберг? Ей всего двадцать, но она живет с Кросби уже больше года. Проводит целые дни у них и нежничает с миссис Кросби. Однако с Уильямом они давно решили, что он разведется с женой и женится на Эдне. Но чтобы жениться на дочери богатейшего промышленника, нужны деньги, и деньги немалые. Что рассказать вам еще? Хотите материал о Бобе, бармене из «Купола»? Вы видели его в белой курточке, с салфеткой в руке. А этот парень заколачивает от четырехсот до пятисот тысяч фрэнков в год. У него роскошная вилла в Версале и машина самой последней марки. Недурно? Вот что такое чаевые, комиссар.

Радек начал нервничать, в его голосе появился какой-то скрежещущий призвук.

— В то же время Жозеф Эртен зарабатывал в месяц шестьсот франков, двенадцать часов в день толкая по городу свою тележку. Шестьсот франков в месяц!

— А вы? — жестко спросил Мегрэ. Взгляд его не отрывался от глаз Радека.

— О, я…

Наступило молчание. Мегрэ крупными шагами ходил по кабинету. Он остановился у печки и подбросил в нее угля. Радек закурил новую сигарету.

Положение создалось странное. Не ясно было, зачем явился сюда этот неожиданный посетитель. И уходить он вовсе не собирался. Похоже, что он чего-то ждет. Но Мегрэ, как ему ни хотелось, остерегся задавать вопросы Радеку. Да и о чем он стал бы его спрашивать?

И опять первым заговорил чех. Он сказал почти шепотом:

— Великолепное преступление! Я говорю об убийстве режиссера Десмонда Тэйлора. Он был один у себя в номере, в гостинице. Некая юная кинозвезда пришла навестить его. Она последняя видела его живым. Понимаете, комиссар… Но и ее видели, она выходила одна, он не провожал ее. Но убила вовсе не она!..

Радек сидел на стуле, на который Мегрэ обычно сажал посетителей. Яркий, как в операционной, свет озарял его лицо. И теперь Мегрэ невольно залюбовался чехом.

Высокий выпуклый лоб был изрезан мелкими морщинами, но они не старили лица. Длинные медно-красные волосы придавали Радеку вид свободного художника, представителя богемы. Это впечатление усиливалось покроем свободной рубашки с низко вырезанным воротом, очень темного тона и без галстука. Радек не был худым, но выглядел болезненно, может быть, потому, что тело его казалось дряблым. И даже в рисунке губ его таилось что-то злое и нездоровое.

Он волновался необычно, не как все люди. Это могло бы заинтересовать психолога. Лицо у него оставалось неподвижным, и только зрачки вдруг загорались словно от электрической искры. Тогда взгляд становился напряженным, и выдержать его было нелегко.