Читать интересную книгу Цена головы - Жорж Сименон

— Я попросил бы вас, доктор, никому не рассказывать.

— Напрасно беспокоитесь. Существует профессиональная тайна, сударь.

Сверху спустился Эртенотед. Взгляд его подстерегал каждое движение комиссара, но тот не задал ни одного вопроса. Машинально старик взял со стойки два грязных стакана и положил их в раковину.

Все чувствовали себя подавленно. Из кухни по-прежнему доносились отчаянные всхлипывания девушки. Наконец Мегрэ вздохнул.

— Вы хотели бы, чтобы он несколько дней полежал дома? — спросил он, взглянув на старика. Ответа не последовало.

— В таком случае мне придется оставить здесь одного из моих людей.

Взгляд трактирщика скользнул по бригадиру и снова опустился на конторку. По морщинистой щеке скатилась слеза.

— Он поклялся матери… — начал было старик, но голос его пресекся, и он отвернулся. Потом налил себе стакан рому, но не смог выпить — губы его дрожали.

Мегрэ повернулся к Люкасу и тихо сказал:

— Побудь здесь.

Мегрэ уехал не сразу. Сначала он осмотрел дом, нашел заднюю дверь и вышел во двор. Неподалеку он увидел женскую фигуру — прислонившись к стене, девушка закрыла лицо руками. Дверь сарая, перед которым был свален навоз, была распахнута настежь. Кусок веревки еще свисал с гвоздя. Комиссар пожал плечами и вернулся в трактир. В зале был только Люкас.

— Где он?

— Наверху.

— Он ничего не сказал?.. Я пришлю тебе напарника. Звонить мне будете два раза в день.

— Это ты, ты убил его! — рыдала в соседней комнате старуха. — Не подходи ко мне!.. Ты убийца… Мальчик мой, мальчик мой дорогой…

Мегрэ распахнул дверь. Тихо звякнул колокольчик. Мегрэ зашагал к окраине деревни, где ожидало такси.

8. Человек в пустой вилле

Когда Мегрэ вышел из такси в Сен-Клу, напротив виллы Хендерсон, было около трех часов дня. По дороге из Найди он вспомнил, что забыл отдать наследникам м-с Хендерсон ключи от виллы, полученные им еще в июле для ведения следствия.

Направляясь к вилле, Мегрэ не преследовал никакой определенной цели. Скорее, его вела надежда обнаружить какую-нибудь деталь, упущенную при следствии. Он надеялся также, что самый воздух виллы поможет ему, вызовет желанный прилив вдохновения.

Здание было окружено садом, отнюдь не заслуживавшим того, чтобы называться парком. Оно было просторным, но не выдержанным в определенном стиле; увенчивала его довольно безвкусная башенка.

Все ставни на окнах были заколочены, дорожки сада покрыты желтой осенней листвой.

Калитка в ограде подалась легко, и комиссар со сжавшимся сердцем вступил в сад, напоминавший скорее кладбище, чем место, где еще недавно гуляли живые люди.

Медленно, словно нехотя, поднялся он по четырем ступенькам крыльца, украшенного претенциозными гипсовыми фигурами, над которым покачивался висячий фонарь.

Открыв входную дверь, Мегрэ был вынужден остановиться, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку, царившему внутри виллы.

Комнаты выглядели зловеще, запустение и роскошь уживались здесь странным образом. Первый этаж пустовал уже четыре года, то есть со дня смерти м-ра, Хендерсона.

Однако мебель и вещи оставались на своих местах. Когда Мегрэ вошел в просторную гостиную на первом этаже, под его шагами заскрипели половицы, а над головой тихонько зазвенели подвески хрустальной люстры. Движимый любопытством, Мегрэ повернул выключатель. Из двадцати ламп загорелось только десять, но они так густо покрыты были пылью, что едва светили.

В углу были сложены дорогие ковры, свернутые в рулоны. Кресла были отодвинуты в глубь салона, повсюду в беспорядке громоздились чемоданы. Один был пуст. В другом под толстым слоем нафталина лежали вещи покойного м-ра Хендерсона. Всего четыре года назад м-р Хендерсон разгуливал по этим комнатам. Здесь устраивались приемы и вечера, о которых писали газеты: Хендерсоны жили на широкую ногу.

На огромном камине виднелся початый ящик гаванских сигар. Пожалуй, здесь, в этом безмолвном зале, крушение дома Хендерсонов ощущалось сильнее всего.

Когда м-с Хендррсон овдовела, ей было около семидесяти. У нее не осталось ни сил, ни желания перестраивать свою жизнь. Она просто заперлась в своих комнатах, а все остальное предала забвению.

Когда-то они были счастливой парой, прожили яркую жизнь и блистали во всех столицах Европы. Потом осталась в живых только старуха, уединившаяся на вилле со своей компаньонкой. И вот июльской ночью эти женщины…

Мегрэ прошел две другие гостиные, парадную столовую и вышел к главной лестнице, ступеньки которой до второго этажа были мраморные. Малейший звук отдавался в гулкой тишине пустого дома. Наследники Кросби не притронулись ни к чему. Возможно, они здесь и не появлялись со дня похорон тетки.

Да, сюда никто не приходил. Мегрэ нашел на ковре, устилавшем лестницу, огарок свечи, которым он пользовался во время расследования.

Он поднялся ча площадку второго этажа, и тут его охватило тревожное чувство. Несколько минут Мегрэ силился понять, в чем дело. Он напряг слух и задержал дыхание.

Услышал ли сн какой-то звук? Он не был в этом уверен. Но, так или иначе, у него возникло совершенно определенное ощущение, что в заброшенном доме есть еще кто-то. Мегрэ почудилось чье-то движение. Он пожал плечами, вошел в следующую дверь и нахмурился: здесь отчетливо чувствовался запах табачного дыма. И это был не старый, застоявшийся запах: в комнате курили недавно. А может быть, и сейчас курят?

Мегрэ быстро пересек комнату и оказался в будуаре покойной. Дверь спальни была приоткрыта. Мегрэ шагнул туда — там никого не было. Зато запах табака стал еще сильнее, а на полу он увидел пепел от сигареты.

— Кто здесь? — крикнул комиссар.

Он пытался унять свое волнение, но тщетно: обстановка была слишком тревожной. В комнате повсюду

сохранились следы кровавой драмы. Платье м-с Хендерсон висело на спинке стула. Ставни пропускали узкие полоски света. И в этой таинственной полутьме кто-то двигался… Из ванной отчетливо донесся металлический звук. Мегрэ бросился вперед, но никого не увидел. Зато за дверью, ведущей в кладовую, он услышал удалявшиеся шаги.

Мегрэ машинально нащупал в кармане револьвер. Он с разбегу вышиб дверь кладовой и выбежал на чердачную лестницу. Здесь было светло, окна, выходящие на Сену, не были заколочены. Кто-то быстро поднимался по лестнице, стараясь не шуметь.

— Кто там? — снова крикнул комиссар.

Его била нервная дрожь. Неужели здесь, совсем близко, кроется разгадка тайны?.. Он помчался по лестнице. Наверху громко хлопнула дверь. Невидимка больше не таился, он бежал по комнатам, и двери с треском закрывались за ним.

Мегрэ постепенно нагонял бегущего. Здесь, в комнатах, отведенных когда-то для гостей, царило то же запустение, что и внизу, они были так же тесно заставлены мебелью и завалены всякими вещами. С грохотом разбилась какая-то ваза. Мегрэ боялся только одного — что беглец запрет на замок одну из дверей и уйдет от него.

— Именем закона!.. — крикнул он на всякий случай. Но беглец не останавливался. Раз Мегрэ схватил ручку двери в ту секунду, когда он пытался с другой стороны повернуть ключ.

— Откройте!

Ключ повернулся. Щелкнул замок. Не раздумывая ни минуты, Мегрэ отступил и попытался высадить дверь плечом. Дверь дрогнула, но не подалась. Было слышно, как в комнате открывают окно.

— Именем закона!

Мегрэ не думал о том, что присутствие его в доме, принадлежащем Уильяму Кросби, незаконно и что постановления об обыске у него нет… Погоня захватила его. Он несколько раз бросался на дверь, филенки начали трещать и расходиться.

Он разбежался для последнего удара, когда за дверью грохнул выстрел. Наступившая вслед за тем тишина была такой глубокой, что Мегрэ на секунду остался с открытым ртом.

— Кто там?.. Отворите!..

Молчание. Не было слышно ни дыхания, ни хрипа, ни даже характерного звука перезаряжаемого револьвера.

Разъяренный комиссар ударил в дверь с такой силой, что больно ушиб правое плечо и бок. Дверь неожиданно подалась. Мегрэ влетел в комнату и чуть не растянулся на полу.

Сырой, холодный воздух струился в распахнутое окно, за которым желтели огоньки ресторана. Промчался залитый светом трамвай. На полу, прислонившись спиной к стене и слегка наклонившись влево, сидел человек.

Только по серому костюму и стройной фигуре Мегрэ узнал Уильяма Кросби, потому что по лицу узнать его было невозможно. Американец выстрелил себе в рот, и ему начисто снесло половину черепа.

Медленно, с угрюмым лицом Мегрэ шел обратно и во всех комнатах щелкал выключателями. В некоторых люстрах не было ламп, но большинство, против ожидания, загоралось. Вскоре дом был освещен сверху донизу, если не считать нескольких комнат.

В спальне м-с Хендерсон на ночном столике комиссар увидел телефон. На всякий случай он снял трубку: раздался слабый писк — значит, аппарат работал.