Читать интересную книгу Нечестивый союз - Сюзанна Грегори

Майкл отрицательно покачал головой, когда сержант спросил, не известно ли ему что-нибудь об этом печальном событии.

— Дороги вокруг города становятся все более опасными, — заметил монах, обращаясь к своим спутникам. — Особенно после захода солнца.

Сержант тем временем направился к шумной ватаге подмастерьев, намереваясь расспросить их.

— Конечно, в такой толпе нам ничто не угрожает, — изрек Майкл. — Но только круглый дурак будет разгуливать по дорогам ночью.

Кинрик сделал резкое движение, и какой-то человек в коричневом плаще отскочил в сторону, взвыв от боли.

— При ярком солнечном свете тоже надо быть начеку, — заявил валлиец, вручив Майклу его собственный кошелек, едва не ставший добычей карманника.

Незадачливый вор, потирая ушибленную руку, припустил наутек.

Майкл удивленно хмыкнул и поглубже спрятал кошелек в складки сутаны. Впрочем, неприятное происшествие не слишком испортило ему настроение. При виде разноцветных шатров ярмарки он просиял и остановился как вкопанный, чтобы как следует насладиться зрелищем. По узкой дорожке вдоль реки прохаживались скаковые лошади, чьи владельцы с гордостью демонстрировали их достоинства. На огромных кострах целиком жарились свиные и бараньи туши, и соблазнительные ароматы жареного мяса смешивались с запахом потных тел и навоза. Шум повсюду стоял оглушительный — животные блеяли и ржали, продавцы расхваливали свой товар, дети визжали и смеялись, а музыканты что есть мочи наяривали на своих инструментах.

Отмахнувшись от назойливого булочника с обсиженным мухами яблочным пирогом, Бартоломью вслед за Майклом и Кинриком устремился в гущу толпы. То и дело он улыбался знакомым, которых встречал здесь во множестве. Тут были и богатые, пышно разодетые купцы, и студенты в черных мантиях, и бедняки, с завистью глядевшие на окружающее изобилие. Рядом с прилавком, заваленным фруктами, Бартоломью увидал младшего проктора Эрлика Джонстана. Тот оживленно беседовал с двумя своими педелями.

Джонстан поприветствовал Бартоломью и приказал педелям разогнать шумную ораву студентов, что наблюдали за представлением бродячих актеров, отпуская насмешливые замечания. Потом он направился в тихий уголок ярмарки, сделав Майклу и Бартоломью знак следовать за собой. Опустившись на деревянную скамью, Джонстан приказал пивовару принести всем по кружке эля.

— Этот малый варит лучший в Англии эль, — сообщил младший проктор, когда кружки были поданы. Он сделал большой глоток, закрыв глаза от наслаждения. Пивовар, польщенный похвалой, расплылся в улыбке.

— Как проктор я, разумеется, не должен подавать Дурной пример, сидя в тенечке и потягивая эль, — вскинув руку, произнес Джонстан. — Но с самого раннего утра у меня не было ни минуты отдыха. А даже человек, всецело преданный своим обязанностям, порой нуждается в подкреплении сил.

— Превосходный эль, — одобрительно изрек Майкл и поднял свою опустевшую кружку, дабы хозяин наполнил ее вновь. — Думаю, все мы заслужили право немного отдохнуть, — добавил он, вытирая с губ пену. — Не все же нам возиться с этими шалопаями студентами.

— Полагаю, мастер Хэрлинг придерживается иного мнения, — с косой усмешкой возразил Джонстан. — Но скажите, брат Майкл, вам удалось разузнать что-нибудь о мертвом монахе?

Майкл опустил кружку на стол и утер рукавом вспотевшее лицо.

— Откровенно говоря, мы не продвинулись ни на шаг, — со вздохом сообщил он. — Все свои соображения по этому поводу мы изложили канцлеру сегодня утром, мастер Джонстан. Но если вы целый день провели на ярмарке, вы, наверное, не знаете, что мастер Бакли бесследно исчез.

— То есть как исчез? — пробормотал изумленный Джонстан. — Сегодня вечером он собирался пообедать у меня дома. Моя матушка будет его ждать.

— Боюсь, ожидание ее окажется напрасным, — ухмыльнулся Майкл. — Но если мастер Бакли все же соизволит прийти, будьте любезны сообщить ему, что канцлер горит желанием его увидеть. А смотритель Кингз-холла не прочь получить назад свои столы и стулья.

И Майкл поведал, как они, придя к Бакли, обнаружили его комнату совершенно пустой. Джонстан слушал, удивленно покачивая головой.

— И с какого же конца вы начнете распутывать такое хитросплетение? — спросил он, переводя взгляд с Майкла на Бартоломью.

— Я бы предпочел вообще ничего не распутывать, — с досадой откликнулся Бартоломью. — Эти дознания не для меня. Работа доктора и преподавателя представляется мне куда более привлекательной.

— Я вас прекрасно понимаю, — сочувственно кивнул Джонстан. — Я тоже преподавал законоведение, но с тех пор, как я стал проктором, мне пришлось оставить занятия со студентами. Я переехал из колледжа, приобретя собственный дом в Сапожном ряду. Теперь матушка ведет хозяйство, а я могу всецело отдаться своим обязанностям. Мне бы очень хотелось способствовать вам в проведении дознания, но, увы, теперь, во время ярмарки, у меня, как и у Хэрлинга, слишком много хлопот. Жара и дешевый эль кружат головы студентам, и сейчас можно ждать любых бесчинств. Мы прилагаем все усилия, чтобы сохранить в городе мир и спокойствие.

Джонстан поднялся, увидев студента, который нетвердой поступью вышел из таверны под руку с рыжеволосой девицей. Встретившись взглядом с проктором, студент немедленно выпустил свою спутницу и устремился наутек. Хмель слетел с него так быстро, словно Джонстан опрокинул ему на голову ведро холодной воды. Девица растерянно озиралась по сторонам, не понимая, почему ее кавалер столь стремительно исчез. Джонстан с довольной улыбкой вновь опустился на скамью.

— Не всегда мне удается навести порядок с такой легкостью, — признался он.

— В городе убита еще одна проститутка, — сообщил Бартоломью.

— Я об этом слышал, — нахмурившись, кивнул Джонстан. — Вам не кажется, доктор, что после черной смерти непотребных девок в городе стало куда больше, чем прежде?

— Таково закономерное следствие опустошений, произведенных чумой, — произнес Бартоломью, глотнув холодного эля. — Многие женщины лишились семей и теперь вынуждены самостоятельно добывать себе средства к существованию.

— Но они могли избрать более достойный способ заработка, — сурово возразил Джонстан. — Например, заняться шитьем или стряпней.

— Возможно, — согласился Бартоломью, с интересом наблюдая, как жаркий спор между продавцом кроличьих шкурок и дородной матроной перерастает в драку. — Только швеям и стряпухам найти работу куда труднее, чем проституткам. К тому же услуги проституток лучше оплачиваются.

— Но продавать свое тело — великий грех, — с жаром заявил Джонстан, и голубые глаза его округлились. — Чума — это наказание, посланное Господом за наши бесчисленные прегрешения. Если мы не вернемся на стезю добродетели, нас ожидает еще более суровая кара. Но, судя по всему, люди глухи к предостережениям свыше. Вместо того чтобы исправиться, они еще глубже увязают в пучине греха и разврата.

Бартоломью не раз доводилось слышать подобные заявления. Многие считали, что чума — справедливое возмездие за грехи, в которых погрязли жители Англии. Список грехов был велик: воровство и мошенничество, война с Францией, работа по воскресеньям, нарушение поста в пятницу, богохульство, стяжательство, прелюбодеяние. Люди не сомневались, что опустошительная эпидемия — лишь первое предупреждение и вскоре новый, еще более страшный мор уничтожит всех, чьи души исполнены зла.

Отдохнув и утолив жажду, Бартоломью поднялся со скамьи. Спутники последовали его примеру. Простившись с Джонстаном, Бартоломью и Майкл окунулись в ярмарочную суету. Неожиданно чья-то рука легла на плечо Бартоломью. Обернувшись, он увидал своего зятя Освальда Стэнмора. Тот взирал на Мэттью с приветливой улыбкой.

Бартоломью улыбнулся в ответ и осведомился, как у Стэнмора идут дела.

— Великолепно, — просияв, сказал тот. — Представь себе, я продал почти всю ткань, что хранилась на складах. Более того, у меня уже есть покупатели на товар, что прибудет через несколько дней.

— Удалось шерифу найти злоумышленников, ограбивших тебя? — поинтересовался Бартоломью.

Не так давно две повозки с тканью, принадлежавшие Стэнмору, были остановлены и разграблены на Лондонской дороге.

— Нет, — ответил Стэнмор. Упоминание о неприятном событии заставило его нахмуриться. — По-моему, шериф ровным счетом ничего не делает для поимки этих негодяев.

Бартоломью сочувственно вскинул бровь. Человек, исполняющий должность шерифа, редко пользуется всеобщим расположением. Но надо признать — неприязнь, которую успел стяжать Ричард Талейт, шериф Кембриджа, была вполне заслуженной. Он уже вызвал недовольство горожан, когда не пожелал должным образом расследовать убийства проституток. А теперь выясняется, что дело об ограблении богатого купца он тоже не считает достойным своего внимания.