Читать интересную книгу Адмирал Сенявин - Иван Фирсов

За чины, карьеру и большие деньги де Рибас заманил Тараканову на корабль к Грейгу. Ее арестовали и доставили на корабле в Петербург. Орлова наградили, Грейга еще больше возвысили, де Рибаса пожаловали чинами и деньгами.

«Как все это, однако, не делает чести правителям и тем, кто служит их прихотям, тем более прислуживает», — размышлял в ту пору Ушаков…

Вскоре корабли эскадры Сухотина начали конвоировать купеческие суда в Адриатику, Эгейское море, к Египту, Гибралтару. Случалось всякое. Поначалу арматоры и каперы, не разобравшись, продолжали свое ремесло. Однако вскоре, натолкнувшись на пушки русских кораблей и абордажные команды, присмирели.

В начале 1782 года Сухотин вызвал командиров:

— Получена депеша от посла графа Разумовского в Неаполе. — Сухотин плотно притворил двери в салон, взглянул наверх — прикрыт ли световой люк — и вполголоса продолжал: — Через месячишко-другой в Ливорно пожалует царственная особа. Возжелает вдруг полюбоваться нашими корабликами. — Адмирал заметил, как вытянулись лица у многих командиров, и не торопясь продолжал: — Посему, господа, тщательным образом изготовьте корабли к высочайшему смотру. Соответственно ни офицерам, ни тем паче низшим чинам ни гугу; обследуйте кубрики матросов, молельни, батарейные палубы. Да не позабудьте проверить крюйт-камеры, канониров. Вдруг пожелает особа выйти в море и стрельбу учебную учинить. Пускай прислуга артиллерийская потренирует глазомер. — Сухотин остановился посредине, подумал немного и закончил: — Салоны и кают-компании приведите в ажур. Впрок заготовьте продукты. Не солониной же с сухарями потчевать высокую особу.

Командующий задержал Ушакова, когда все вышли, сказал:

— Имей в виду, ежели какой корабль к смотру потребуют, так я тебя выставлю, — Сухотин сощурил заговорщицки глаза и тихо произнес: — По достоверным данным, сия особа — его высочество цесаревич Павел. Генерал-адмирал. Графом Чернышевым по нашей части приготовлен сызмальства. Так, ежели что, не сплошай, — просяще закончил адмирал.

К середине апреля эскадра приготовилась к встрече.

Корабли под буксирами несколько перестроились и стояли в бухте правильным полукругом. Борта отсвечивали свежей краской. Мачты, реи, весь рангоут отскоблен до белизны. Паруса аккуратно подобраны и подвязаны к реям. Правда, на некоторых кораблях нет-нет, да и проглядывали заплаты, а то и просто рваные прорехи на давно отслуживших срок парусах. Кое-где, как ни старались, ванты и другой такелаж по ветхости не смогли обтянуть втугую…

Особенно старательно драили с песком палубы, чистили медяшку, красили железо.

Для встречи наследника оборудовали флагманский катер. Все банки — скамейки, решетчатые люки выскоблили до белизны, покрыли лаком. Выкрашенные весла блестели на солнце.

Всю корму устлали коврами для приема гостей. Так же приготовили и богато убрали специальный барказ для свиты и сопровождающих.

Павел со свитой прибыл, как и наметили, в день Святой Пасхи.

День выдался тихий, сияло солнце, лазурная гладь залива зеркально сверкала, отражая солнечные блики.

Зачарованные красотой, моря цесаревич, Мария Федоровна и вся свита в каретах выехали к набережной.

Необычно торжественные приготовления на кораблях, покачивающийся у пристани нарядный катер, Сухотин в полной парадной форме у набережной привлекали внимание жителей. К тому же день был праздничный, и у пристани в ожидании чего-то незаурядного толпилось около сотни ливорнцев.

Пока кареты медленно пробирались сквозь толпу к пристани, Павел вспомнил советы Панина перед отъездом. Наследнику впервые далеко от России предстояло встретиться лицом к лицу с военной силой державы. Правда, еще в начале вояжа, в Риге, он обрушил свой гнев на непорядки в гарнизоне, без пощады, не стесняясь ругал местных военачальников:

— Для меня не существует интересов, кроме государственных. По мне лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за неправое.

Но то было в Лифляндии, в России. Постаревший Панин перед отъездом говаривал:

— Не отвлекайтесь в сторону, к предметам, не имеющим отношения к плану. Не тревожьтесь тем, что не достойно возбуждать беспокойство.

«Что же, — подумал Павел, — будем смотреть корабли. Кое-что мы знавали еще в Павловске и Петербурге, не забыли беседы старика Голенищева-Кутузова. Кроме того, повидали нового немало в Триесте и Венеции».

Сухотин подал руку Павлу, но тот слегка отстранил ее и легко соскочил на землю. Сухотин помог выйти Марии Федоровне.

— Ваше высочество… — начал было рапортовать адмирал, но цесаревич отмахнулся.

— Пока без церемоний, здесь публика, — он повел глазами на большую толпу зевак. — Ведите нас.

Тем временем из кареты вышли князь Куракин, Разумовский, подруга Марии Федоровны Юлиана Бенкендорф, фрейлины, камердинеры…

Сухотин сделал жест рукой, приглашая пройти с ним, и, чуть отстав от цесаревича, зашагал к пристани.

Едва Павел ступил на катер, с флагмана загремел пушечный салют, оркестр заиграл гимн.

Катер отвалил и направился к строю эскадры. На реях в праздничной форме стояли матросы, вдоль бортов с ружьями к ноге выстроились солдаты абордажных партий, на шканцах замерли в парадных мундирах офицеры.

Продолжал греметь пушечный салют, катер подошел к концевому кораблю.

— Ура-а-а! — закричали по команде матросы на корабле. И так перекатывался этот звонкий воинский клич от корабля к кораблю, пока катер с цесаревичем обходил строй эскадры…

Павел поморщился и попросил:

— Нельзя ли обойтись без этакого шума?

Сухотин развел руками:

— Сие положено по Морскому уставу и избежать возможно, лишь если загодя последует указание.

В это время катер поравнялся с «Виктором». Павлу нравилось действовать внезапно:

— Давайте посмотрим этот корабль.

— Держать к правому трапу! — скомандовал Сухотин унтер-офицеру на руле.

— Мы поднимемся с адмиралом, — сказал Павел Куракину, — а вы подождите нас.

Пока катер разворачивался, на нижнюю площадку парадного трапа быстро сбежали два дюжих красавца матроса — фалперных. Они ловко помогли Павлу взойти на трап.

На верхней площадке Павла рапортом встретил Федор Ушаков в парадной форме.

Павел меланхолично взмахнул перчаткой:

— Достаточно представлений, покажите нам корабль.

Они двинулись по правому борту к полубаку. Отдраенная с песком палуба блестела.

«Не все так худо, как я предполагал, — подумал Павел, — палуба выглядит нарядней, чем паркет в Эрмитаже. Однако вот и непорядок». Цесаревич ткнул тростью в свернутый и подвязанный к нижней рее мачты парус.

«Еще что?» — мелькнуло у Ушакова.

— Как же вы с таким старьем плаваете? — язвительно ухмыльнулся Павел, указывая на солидную, аккуратно пришитую заплату.

У Ушакова отлегло, он улыбнулся краешком губ:

— Сие, ваше величество, обыденно для корабля. Самые лучшие паруса, есть намного хуже.

— Почему так? — раздраженно спросил Павел.

— Шквалы и штормы свое дело вершат. Положено иметь два комплекта запасных, однако казна и одного не отпускает.

Наследник, нахмурившись, пошел дальше. Всюду виделся порядок, чистотой дышала палуба, все было пригнано и на месте…

У трапа Павел задержался, поманил Ушакова:

— А ты никак меня запрошлым годом на «Штандарте» из Петербурга в Раниенбаум доставлял?

— Ваше высочество, точно так! — Ни один мускул не шевельнулся на лице Ушакова. Павел хмыкнул.

— Пойдешь с нами на флагман. — Цесаревич проворно сбежал по трапу.

На «Исидоре» нижнюю площадку трапа устлали коврами. Опять же два матроса подхватили Павла. Вслед за наследником легко вспрыгнул Сухотин, а матросы принялись высаживать свиту. Дамы слегка повизгивали, но матросам было в привычку обращаться с женщинами без особых церемоний. Командир наказал главное — чтобы не замочить юбки, а что это за особы — они не ведали…

Оставив свиту на шканцах, в креслах у накрытых столов, Павел с командиром, Сухотиным и Ушаковым пошли по верхней палубе.

На «Исидоре» паруса зияли прорехами, в которые цесаревич просовывал свою трость. У вант фок-мачты он задержался. Она из вантин в месте разрыва была соединена сплеснем, но не аккуратно, торчали концы.

— Что за лохмотья? — ударил тростью по сплесню Павел. — И вообще такелаж слабо обтянут.

Они тронулись дальше, наследник все больше раздражался — и палуба плохо выдраена, и медяшка не блестит.

— А щи кислые у тебя есть? — вдруг повернулся он к Сухотину.

Адмирал глянул на командира. Тот от неожиданности обомлел и пролепетал:

— Полдюжин котлов сварены, ваше высочество.

— Тащи скорей, — обрадовался Павел и зашагал на шканцы.