class="p1">– Хорошо, – наконец сказал Баширов, – чего вы хотите, Роман Мирославович? Вы должны прекрасно понимать, что об эксгумации тел не может идти речи, ведь все же у вас пока в наличии лишь теории! А последняя жертва, даже пускай жертва убийцы и насильника, – всего лишь беспризорная побирушка.
Тут Роман не выдержал, подошел к Баширову и яростно прошептал:
– Позвольте заметить, Керим Кербалаевич, это была такая же гражданка нашей страны, как и мы с вами! И нищенкой и побирушкой она стала не по своей вине, а по..
– Да, да, хорошо, – перебил его Баширов, замахав руками, – работайте! Только прошу вас, держите меня в курсе всех ваших действий!
– Хорошо, – ответил, улыбаясь, Муромцев, – но и у меня есть к вам просьба!
– Какая еще просьба? – спросил устало полицмейстер.
– Держите вашего Рафикова подальше от нашего расследования.
С этими словами Муромцев сложил карту в сумку, затушил папиросу в пепельнице, поклонился и, не прощаясь, вышел из кабинета.
Глава 12
Солнце завершало свой уже по-осеннему короткий рабочий день и освещало лес последними лучами, когда Барабанов вышел наконец на искомую поляну. До поселения, о котором рассказывал Муромцев, пришлось добираться почти сутки – ночь он протрясся в бричке под ледяным дождем, а поутру нашел провожатого и вместе с ним углубился в паутину лесных тропинок. Куда быстрее было бы подъехать со стороны речки и перебраться на челне, но из-за дождливой погоды дороги там совсем не стало, пришлось искать проводника в соседней деревне. После долгой торговли и уговоров один из бортников-башкиров согласился отвести странного господина к «этим», но запросил за услугу баснословные два рубля, их Нестор скрепя сердце вытащил из общего «фонда» сыщиков. Оно и понятно, в деревне проживали добрые христиане и на какие-либо сношения со своими соседями, которых Муромцев мягко назвал «не чурающимися язычества», шли только в случае большой необходимости.
Теперь Барабанов достиг своей нелегкой цели: деревенька дворов на тридцать, ладная и чистая, стояла на большой ровной поляне, спрятанной от лишних глаз посреди чащобы, над избами курились дымы, во дворах резвились детки, и никакие странности на первый взгляд в глаза не бросались. Кроме одного – посреди поселения, на самом высоком и почетном месте, где по обычаю всегда размещалась церковь, стоял огромный домина, срубленный из толстых бревен, с тесовой крышей. Никакого двора или хозяйства рядом с ним устроено не было, из чего Барабанов уверенно сделал вывод, что перед ним не что иное, как языческий храм для совместных молений. Изнутри доносился стук молотка.
Нестор глубоко вздохнул, выпрямился, стряхнул с одежды приставшую паутину и решительно вышел из леса, направляясь к большому дому. Правда, почти сразу он охнул, вновь согнулся и продолжил путь, прихрамывая и причитая. Еще ночью в открытой бричке он вымок под дождем, а после ледяной ветер докончил дело, всю дорогу исправно задувая ему прямо в поясницу, прикрытую лишь худым пальтецом. На следующий день, во время блужданий по лесу, поясница ныла и «стреляла», а к вечеру и вовсе заклинила, согнув бывшего народовольца в почтительном полупоклоне.
Жители со спокойным интересом наблюдали, как на опушке леса возник всклокоченный бородач в городской одежде и целеустремленно зашагал по взгорку. С трудом забравшись на высокое крыльцо, незнакомец поохал, отдышался и с некоторой опаской зашел внутрь.
– Добрые люди, здравствуйте!
Барабанов настороженно оглядывал просторное пустое помещение. У входа, спиной к нему, сидел коренастый мужик в сером нанковом кафтане и увлеченно приколачивал на пол свежеоструганные доски, рядом был разложен немудреный плотницкий инструмент. Наконец мужик оставил свое занятие, обернулся и, сплюнув в пятерню до этого зажатые во рту гвозди, ответил:
– И ты будь здоров, добрый человек.
Нестор бодро выдал загодя придуманную историю, что он изучает фольклор, сказки и обычаи приуральских жителей и что хотел бы разыскать старосту деревни, чтобы с ним побеседовать. Плотник, слушая Барабанова вполуха, внимательно изучал его потрепанный во время лесных блужданий костюм, застрявшие в бороде листья и пламенный взгляд пришельца. После он ответил с усмешкой и даже, как показалось Нестору, немного ехидно:
– Сказочник, значит? Хе-хе… Ну ладно, пусть будешь сказочник. А староста уже здесь. – Барабанов покрутил головой, удивленно озираясь.
– Да я, я – староста, – рассмеялся мужик, – Дроном меня звать. Будем знакомы.
Они вышли на обширное крыльцо, с которого открывался вид почти на все поселение, и Нестор жадно принялся за расспросы. В просвещенной среде про язычников достоверно почти что ничего не знали. Ходили в основном страшные слухи про кровавые ритуалы, человеческие жертвоприношения и прочая беллетристическая чушь, в которую Нестор, конечно же, не верил. А вот посмотреть быт настоящей языческой деревни, увидеть, наконец, как люди живут без попов и без господ, без государства, по-прежнему пребывая в состоянии, так сказать, «золотого века», ему как бывшему народовольцу было весьма интересно. Но и тут его ждало некоторое разочарование. Староста Дрон, несмотря на кое-какое его крестьянское лукавство, оказался человеком прямым, рациональным и отвечал на вопросы Барабанова просто и без всякой мистики. Оказалось, что община исправно платит налоги в казну и делает это испокон веку. Более того, все жители деревни были записаны добрыми православными христианами, несколько раз в год, когда дороги позволяли, к ним приезжал священник, и все члены общины дисциплинированно причащались и принимали святые дары.
– А как ты хотел? – усмехнулся Дрон в ответ на удивление гостя. – Без кукиша в кармане не прожить. Однако, знаешь, как говорят, «до Бога высоко, до царя далеко», а лес – вот он здесь, вокруг. В нем наша жизнь настоящая, им мы кормимся и от него более всего зависим. Поэтому здесь, в глуши, мы с лесом дружим. И с лесом, и с болотом, и с речкой, и с духами, и с русалками. А как же иначе?
Нестор поразился, как то, что он всегда считал мистической чушью, из уст этого коренастого мужичка звучит так просто, понятно и естественно, словно староста рассказывал не о сказочных существах, а объяснял работнику, что надобно помаслить скрипучую ручку на двери. От столкновения с новой реальностью Барабанов настолько опешил, что забыл свою легенду собирателя сказок и народных преданий. Даже не переспросил, действительно ли Дрон видел русалок и леших, и если да, то каковы они собой. Вместо этого он неожиданно бухнул, перебив собеседника:
– А колдун у вас в деревне есть?
Дрон аж присел от удивления, выпучил глаза, а потом расхохотался так, что покраснел, как кумач, и прослезился.
– Ты, мил-человек, видать, действительно сказочник! – вымолвил староста отсмеявшись. – Причем еще и