Читать интересную книгу Когда можно аплодировать? Путеводитель для любителей классической музыки - Дэниел Хоуп

Это не простая задача, и от того, владеет ли дирижёр необходимым чутьём и найдёт ли нужную форму общения, зависит, будет ли атмосфера на репетициях благоприятной и конструктивной или же напряжённой и малопродуктивной. Но, разумеется, важнее всего профессиональное мастерство. Часто музыканты уже с самого начала репетиции знают, с кем имеют дело — с большим дарованием или посредственностью — и точно понимают, есть ли художественный смысл в красивых речах дирижёра, и знает ли он, что будет с ними делать. Когда они убеждаются, что за внешними проявлениями не скрывается ничего особенного, их реакция бывает безжалостной. И если дирижёр не понравился, он может быть уверен, что уже ничего не сможет с этим поделать. Свой приговор оркестр выносит после концерта: музыканты голосованием решают, будут ли они продолжать играть с приглашённым дирижёром или нет.

КТО ГЛАВНЫЙ

Солист, в свою очередь, сразу понимает, налажены ли отношения между дирижёром и оркестром или нет. Если между ними существует напряжённость, это затрудняет его собственную задачу, так как и у него есть определённые идеи, которые он хотел бы воплотить в жизнь. В этой связи всякий раз возникает вопрос, за кем в спорных случаях последнее слово, за дирижёром или солистом, и каким будет окончательное решение? Леонард Бернстайн сказал однажды в присущей ему шутливой манере: «Есть три пути решения вопроса: убеждение, шарм и угроза».

Хотя неписаный закон гласит, что солист главнее и дирижёр в спорных моментах должен ему подчиняться, на деле так бывает редко. Однако почти всегда удаётся прийти к единому мнению, порой благодаря силе характера дирижёра, делающего излишним любое сопротивление. Но чаще всего времени на то, чтобы углубляться в детали или затевать спор о тончайших нюансах, просто не остаётся.

Лучше всего с этим обстоят дела в Германии. Будучи солистом, наряду с генеральной репетицией, я имею, как правило, ещё два дня для двухчасовых репетиций с оркестром. В Англии, напротив, всё значительно хуже. Там чаще всего предоставляется одна-единственная репетиция, причём утром, в день концерта. Этого хватает только на то, чтобы проиграть сочинение от начала до конца и, возможно, подкорректировать в двух-трёх местах. На большее времени не остаётся. От солиста требуется не вносить в исполнение каких-либо «необычных» идей, чтобы не осложнять ход репетиции. Поэтому можно считать большой удачей, если концерт действительно проходит так, как хотелось.

Несколько иначе, хотя и не намного лучше, складывается ситуация, когда бываешь на гастролях и по многу раз играешь одну и ту же программу. Дирижёр, оркестр и солист встречаются непосредственно перед выступлением для получасовой репетиции, на которой исправляются отдельные места, которые не совсем получились или совсем не получились на предыдущем концерте.

С давних пор репетиции с оркестром поставляют материал для смешных историй и анекдотов; далеко не всегда их можно считать правдой, но они всё же дают представление о напряжённых взаимоотношениях между дирижёром и вынужденными ему подчиняться музыкантами. Кое-что в этом роде я рассказал Морицу и Лене.

ИЗРЕЧЕНИЯ, РОДИВШИЕСЯ ВО ВРЕМЯ РЕПЕТИЦИЙ ОРКЕСТРА

Когда молодой дирижёр во время репетиций с Венским филармоническим оркестром не понравился музыкантам, один скрипач шепнул другому: «Если он будет продолжать в том же духе, давай сегодня сыграем так, как он дирижирует».

Дирижёр Кнаппертсбуш, не любивший работать на репетициях, в самом начале репетиции Пятой симфонии Бетховена заявил: «Вы знаете сочинение, я знаю сочинение. До встречи вечером».

Молодая скрипачка оркестра телерадиокомпании NDR после напряжённой репетиции симфонии Брукнера сказала дирижёру Гюнтеру Ванду: «Большое спасибо, вы доставили нам огромное удовольствие». Ванд в ответ: «Удовольствие? А я-то думал вас озадачить!»

Карл Шурихт во время репетиции Восьмой симфонии Брукнера с цюрихским оркестром: «Прошу вас, дамы и господа, не шутить, это мешает работе. Помните, что дирижёр тоже, так сказать, всего лишь человек, хотя на этот счёт часто возникают сомнения».

Дирижёр во время репетиции трубачу: «Я, между прочим, слышал эту партию в гораздо лучшем исполнении». Ответ: «Но не в моём!»

Недовольный оркестром дирижёр Отто Клемперер, от отчаяния: «Чёрное — это ноты. Белое — бумага. Что ж тут непонятного?!»

Во время репетиции оркестру лондонского театра «Ковент-Гарден» сообщили, что их главный дирижёр Джордж Шолти, известный своей требовательностью, умер. На это один музыкант из группы медных духовых инструментов, заметил: «Так ему и надо!»

Глава 6

А ВОТ И ОРКЕСТР

Один за всех, все за одного.

Девиз героев романа «Три мушкетёра»

ЧУВСТВИТЕЛЬНАЯ СЕМЬЯ

Ещё несколько мгновений. В затемнённом зале царит нетерпение. Все взгляды направлены на освещённую прожекторами сцену и двери справа и слева, из которых сейчас выйдут оркестранты. Примерно так же на футбольном стадионе болельщики, словно зачарованные, смотрят на проход, из которого вот-вот должна выбежать команда. Вот только на этот раз у команды не одиннадцать игроков, а в восемь–десять раз больше. Причём это и мужчины и женщины — ведь в музыке у нас равноправие. По крайней мере, так принято считать. В реальной жизни всё выглядит несколько иначе. Число женщин действительно прибывает, но мужчины всё же преобладают, причём их больше всего в знаменитых оркестрах. В журнале «Оркестр» некоторое время назад о немецких и австрийских оркестрах можно было прочесть следующее: «Чем выше доход и репутация оркестра, тем меньше в нём женщин».

ЖЕНЩИНЫ-МУЗЫКАНТЫ

Хуже всего, с точки зрения женщин, дела обстоят в Венском филармоническом оркестре, который до 1997 года был чисто мужским коллективом, но в конце концов, с тяжёлым сердцем, подчинился общественному мнению. С тех пор женщины там присутствуют, но всё ещё в заметном меньшинстве. Ещё свеж в памяти громкий скандал, разразившийся в 1982 году в оркестре Берлинской филармонии, когда Герберт фон Караян хотел уволить кларнетистку Сабину Майер, но оркестр с ним не согласился и настоял на своём. В большинстве случаев отказ принимать в оркестр женщин основан исключительно на предрассудках. Ибо рассуждения о том, что в музыке женщины не способны сравняться с мужчинами ни в художественном, ни в физическом отношении, лишены какого бы то ни было смысла. Примечательно, что в американских оркестрах «квота на женщин» значительно выше, хотя в остальном они придерживаются европейской музыкальной традиции.

Если не ошибаюсь, такое положение вещей связано с тем, что был придуман весьма простой трюк, скрывающий дискриминацию по половому признаку. Пробные выступления, на которых решается вопрос о заполнении вакансий, проходят, как правило, за закрытым занавесом, и в документах, представляемых при приёме на работу, имена соискателей не указываются. Никто не знает, кто соискатель, — мужчина или женщина. По крайней мере, никто не должен об этом думать. Мне известны факты, когда женщины играли за занавесом, не задумываясь о том, что перед и после выступления стук их каблучков ясно указывает на их половую принадлежность. При этом коллеги-мужчины тут же вычёркивали женщин из списков соискателей. Однако время преобладания в музыке мужчин подходит к концу. Стоит лишь заглянуть в высшие учебные заведения, где учится большинство девушек. Во время своих мастер-классов в консерватории я убедился, что восемь из десяти участников — скрипачки. Легко предположить, что в обозримом будущем в оркестрах будет больше женщин, чем мужчин, может быть, не в группах медных духовых или ударных инструментов, но среди струнных или деревянных духовых — наверняка!

Другой вопрос, появится ли в ближайшем будущем столько же женщин-дирижёров, сколько мужчин. Я в это не очень верю, во-первых, потому, что очень многим мужчинам, даже если они в этом никогда не признаются, будет весьма затруднительно играть под руководством женщины. Это плохо согласуется с определённым сортом мужского самосознания. Но и это изменится, тем более что уже теперь многие женщины стоят за дирижёрским пультом, достигают блестящих результатов и давно сумели убедить мужчин в своих оркестрах. Однако женщины, которых тянет к дирижированию, должны чётко понимать одно: они должны быть сильными личностями и обладать очень крепкими нервами, крепче, чем у любого из конкурентов — мужчин.

РАСПОЛОЖЕНИЕ

При всей моей любви к футболу, которую я питаю с детских лет, мне бы не хотелось злоупотреблять сравнением музыки с футболом. Но в данном случае без него не обойтись, ибо оркестр — это, несомненно, тоже команда. По крайней мере, он должен быть командой. В оркестре, как и в футбольной команде, важно, чтобы все позиции были одинаково сильны, слабых же позиций следует избегать. Главное, чтобы все играли в полную силу ради общего успеха. Как и в спорте. Кстати, это подчеркнул и знаменитый дирижёр Димитри Митропулос, сказавший: и музыке не чужд ярко выраженный спортивный дух. Оркестранты и оркестрантки хотят как можно лучше выполнить свою задачу, совместными усилиями достичь цели, каждый на своём месте и со своим специальным заданием. Каждый (каждая) должен играть на пределе своих возможностей. Как у трёх мушкетёров: один за всех, все за одного.