Чтобы свидание не слишком бросалось в глаза, как оно и следовало, архиепископ выбрал залу для ученых занятий и хранения книг. Комната была невелика, но в ней находилось большое окно, через которое лился мирный свет предполу-денных часов. Посредине стоял большой дубовый пюпитр для монаха-переписчюса, который каждый день прилежно трудился за ним. Карл сел на скамью, прелат предпочел стоять. Человек тонкий и наблюдательный, он давно заметил, что, готовясь к спору, который может оказаться острым, всегда лучше заранее быть выше хоть в чем-то — хотя бы в самой малости.
— Мессир архиепископ, — начал король, не переставая улыбаться, — я прибыл к вам объявить большую добрую новость. В полном согласии с баронами и со всем королевским советом мы решили заключить с викингами мир.
— Мир? — удивился Эрве. — А каким образом? Дорого заплатив им, чтобы они ушли, как поступил ваш покойный дед?
— Нет, — возразил Карл, не теряя спокойствия. — На сей раз, мы уладим дело надолго и предложим им такой договор, от которого они никак не смогут отказаться.
До архиепископа уже доносились вести о переговорах, но о чем в точности трактовалось, он не знал, а потому с большим скепсисом относился к их перспективам.
— Просветите меня, государь, — попросил он. — Мы только что одержали победу при нашем добром городе Шартре. Наш славный епископ Гантсльм смирил орды язычников, жаждавших крови. Не время нам склонять выю, кажется мне.
— Эта победа — лишь передышка, — ответил Карл, насупившись, чтобы дать больше веса своим словам. — Впрочем, все мы знаем, что уже многие люди Севера поселились в нашем королевстве. И мы решили дозволить им жить на этой земле, чтобы она стала их землей — Нормандией, землей людей Севера. Взамен же они обяжутся отражать своих собратьев, если те нападут на земли Франции.
Архиепископ Реймский сел на свое деревянное кресло с резной спилкой в форме башенки. Он молитвенно сложил руки и недоверчиво, скептически поглядел на короля.
— Государь, — произнес Эрве кротко, словно желая, чтобы ему заново объяснили услышанные только что слова — Если я верно проник в смысл ваших слов, вы собираетесь отдать часть своего королевства варварам. Язычникам, которые сами отрицают, что пребывают в любви Господа нашею Иисуса Христа. Я полагаю, вы сами всерьез не думаете того, что сказали.
Карл ожидал этого возражения, но все равно чувствовал себя неловко. Что он мог ответить, когда и так уже с превеликим трудом поддерживал иллюзию, будто это он повел переговоры с викингами, а не Рольф Пешеход диктовал ему свою волю? Какой компромисс мог он предложить, с одной стороны, этим варварам, с другой — непреклонной Церкви? Монарх, как часто с ним бывало на охоте, когда он чуял, что по его следу гонится осмелевший волк, предпочел пришпорить коня и поскакать вперед.
— Ваше преосвященство, — ответил он, притворяясь, будто это и так ясно, — чтобы остаться в земле франков, люди Севера будут обязаны обратиться в христианство, от-рицаясь от язычества и всякого идолопоклонства.
Архиепископ был доволен: его способ давления принес плоды. Он в очередной раз убедился, как слаб человек. Ради этого не жалко было даже завтрака, скомканного преждевременным приездом монарха.
— Так-то лучше, — проговорил он с облегчением. — Не стоит и говорить, что наши Божьи пастыри поведут сих заблудших овец в стадо Господне. В прошлом мы, по образцу предшественника нашего приснопамятного Фулька, много раз отказывались обращать варваров, на сей же раз готовы раскрыть им объятия и принять благосклонно.
Карл встал и поклонился прелату. Из храма он вышел в дурном настроении. Зачем он принял предложение маркиза Нейстрии? Как выпутается теперь из неловкого по-ложеігая, в которое поставил его прелат? Он прошел через всю церковь и вышел на паперть, где ждали его стражники. Не говоря ни слова, они поскакали во весь опор по дороге к лесу, лежавшему вблизи от Божьего храма.
Во главе своего маленького отряда король подскакал к озерку, поросшему цветущими кустами. Приезд монарха спугнул жившего на озерке журавля. Один из воинов, сопровождавших короля, вынул боевой рог и три раза коротко дунул в него. Всего лишь через миг густая листва кустарника тихонько зашуршала Явилась госпожа Женевьева — она вышла довольно изящно, однако король был не в том духе, чтобы любоваться подробностями такого рода. Молодая дама присела в безупречном реверансе, нимало не заботясь о том, что в столь буколической обстановке этот жест может показаться неуместным.
— Госпожа Женевьева, — холодно проговорил король, — я велел позвать вас в это место затем, чтобы сказать вам: мы решили принять условия договора. Земля в низовьях Сены отныне отходит людям Севера Но при том они должны будут дать нам две клятвы: во-первых, обязаться оборонять нас от новых набегов викингов, а во-вторых, они обязуются отречься от своей древней языческой веры и принять единую веру истинную — веру Христову.
Женевьева явилась не затем, чтобы обсуждать королевские слова. Она была всего лишь вестницей, которая писала историю на свой смиренный манер. И все же она, заслышав предложения короля Карла, вздрогнула и подумала про себя: этого Рольф не примет.
Книга седьмая
Много лет назад, разграбив Байё, Рольф взял много людей в плен. Среди них была красивая девушка, которая отзывалась на милое имя Пота. Узнав, что она — не кто иная, как дочь сеньора Беренгера, графа Бессенского, владевшего окрестностями Байё, норманнский вождь еще пристальнее присмотрелся к ней.
Совершенно очевидно, что на решение викинга взять Поту в жены повлияла ее принадлежность к высшей франкской аристократии, но и без любви в этом союзе не обошлось. С течением времени Пота научилась преодолевать удары судьбы и стоять на своем даже тогда, когда дули противные ветры. Соединившись с Рольфом, она избрала новое поле деятельности и решилась оставаться верной супругу до смерти.
С тех пор когда Рольф покидал страну франков и отправлялся в Англию, Пота, само собой, следовала за ним. В этой далекой земле — «за морем» — она и родила того, кто стал предметом ее величайшей гордости: бравого крепыша по имени Вильгельм.
Его рождение пуще прежнего скрепило узы между супругами. И все же Пота не могла остановить течение времени, а тем более удержать чувства своего мужа в клетке его сердца. Как и положено супруге вождя, Поте пришлось научиться закрывать глаза на измены Рольфа. Да и чего было ей бояться? Ни одна из женщин, побывавших на ложе ее супруга, не могла соперничать с ней, а главное — ни одна не дерзнула бы оспорить ее положение.