блондинками смеётесь!
В общем, Женька разделан, как рыба на блюде.
Джон в графическом виде рисует итог,
Общий куш на троих. «А повежливей будет! —
Танька ржёт, — ха-ха-ха!!» И грустит педагог.
Кстати, он наш земляк из эпохи застоя.
Он сперва отбивался: «Ни-ни, ни гу-гу!
Педагогика, музыка — это святое!
Как хотите, ребята, а я не могу!»
Джон ещё ухмыльнулся тогда: «Ты прекрасен!
Уважаю таких. Молодчина! Зачёт!
Шесть процентов — твои. Было пять. Ты согласен?»
И вздохнул педагог, и промямлил: «Идёт!»
Всё разыграно было решительно, твёрдо, —
Как по нотам, не зря же их людям дают!
Не какие-то там трень да брень, три аккорда,
А серьёзный такой, настоящий этюд!
20
Вперёд идущих, Боже упаси нас
Не знать своих истоков и начал.
У Женьки был один серьёзный минус:
Он Пушкина почти что не читал.
Вы спросите меня: при чём тут Пушкин,
Онегин, Ольга, вся их суета?
При том, что жизнь стучит по черепушке
Тому, кто знать не хочет ни черта.
Онегину когда на самом деле
Без всякой там туфты пришла хана?
Когда он друга грохнул на дуэли —
Нормального, по сути, пацана.
Он, вроде бы, не конченный подлюка,
И не злодей кровавый, не упырь,
Но он любовь и дружбу профуфукал
И сам себя подвёл под монастырь.
Так как же нам, по совести и чести,
Назвать его, в какой вписать ранжир?
Он конь в пальто? Бугор на ровном месте?
Предатель, тунеядец, дебошир?
Мираж, фантом, малюсенькая кочка,
Поросший мхом замшелый серый пень?
Вокруг пустого места оболочка?
Какая-то иная хренотень?
Коней в пальто в природе не бывает,
И, значит, он уже не конь в пальто,
И тут вопрос резонный возникает:
Он кто, в конечном счёте? Да никто.
А почему так вышло? Потому что в старину
Буржуазия внаглую дербанила казну,
И до сих пор в пуху у ней всё рыло.
На шару, на халяву ей — одёжа, скарб и снедь,
Я так скажу, ребята, что халява — это смерть,
Она и Женьку нашего сгубила.
Он из Лондона прибыл, небритый, сутулый,
Он теперь здесь, у нас свои грядки скребёт,
Он в Заречье живёт, на окраине Тулы,
Я работать его пригласил на завод.
Я директором стал, как-то так оно вышло,
Я сказал: «В тех. отдел, например, приходи.
Если мозг из башки твоей время не выжгло,
То чего там? Дерзай! Только в оба гляди.
Игорёк Шепетовский у нас там начальник,
Если что, он отвесит таких звездюдей,
Так за милую душу начистит хлебальник,
Что душе станет тошно. Но ты не робей.
Вычисляй в чугуне фосфор, марганец, серу,
Напрягай организм изо всех своих сил —
Засыпной аппарат изучи, для примеру».
И Женёк отказался: «Я всё позабыл».
21
А что же Вовка? Да примерно то же,
Такая же история почти.
Мусолить здесь её — себе дороже.
Кто дочитал досюдова — прости.
Читатель — он вообще не очень склонен
Терять в простом сюжете стержень, суть,
Он хочет с книжкой в тапках на балконе
Сидеть, жевать, курить и в ус не дуть.
И ладно, жуй себе. А что? Нормально.
Но я про Вовку кое-что скажу:
Мудила он, конечно, капитальный,
Хотя и до сих пор я с ним дружу.
Он, если вкратце, всё-таки поднялся
С тех пор, как его Женька бортанул, —
Не загулял, не запил, не сломался,
Не бил в набат: спасайте, караул!
А дальше — ровно то же, что у Женьки:
Суды-муды, развод, прощай, семья!
Такая же дележка, те же деньги,
И даже, вон, та самая судья.
Мне фотку её факсом Вовка скинул.
Он некий в голове имел пробел —
Он сунуть ей хотел серьёзный стимул
В конверте. И за это чуть не сел.
Она на этот раз была значительно мрачней:
«Любовь мертва. Аминь! И я не буду больше в ней
Копаться, как паталогоанатом!»
Она взяла и отписала Ольге всё, чего могла —
Всё, что у Вовки было, вот такие вот дела.
Эх, жаль, ребята, не было меня там!
Он пришёл на завод к нам, как после наркоза,
Будто все эти годы проспал крепким сном.
А теперь он у нас — машинист тепловоза,
Он по рельсам тягает ковши с чугуном.
Девяностые кончились. Жалко. А то бы
Быть бы Вовке министром железных дорог,
Мы б собрали деньжат и сказали бы: «Пробуй!»
Он бы с топливом нам, с запчастями помог!
Лондон, Женька, развод, — был период тяжёлый,
Но теперь-то он стал человеком опять:
Он с приёмщицей грузов Тамаркой Чижовой
Ходит в лес по субботам грибы собирать.
Знаю я: Вовка будет начальником цеха —
Не того, так другого, — он жить не устал!
Женьки нету, хоть он к нам в район переехал.
Вовка есть. Он на бабки ребят не кидал.
22
Мы как-то пиво пили: «Вовка, вспомни
Танюху, Женьку!» «Нет уж, — был ответ, —
Не потому, что это тяжело мне,
А потому, что темы просто нет.
Ведь я тогда не то, чтоб кверху лапки,
(Хоть раздолбай я был и ротозей),
Но, если друг развёл меня на бабки,