Люк улыбнулся:
— Вы правы. Он бы сочувственно поискал языком и прописал вам успокоительные таблетки, которые, кстати, больше нужны мне, чем вам.
— Ничего вам не нужно. — Лора зевнула. — У вас вообще нет нервов. Вас ничего не волнует, кроме вашего драгоценного контракта на недвижимость.
— Правильно. А теперь ложитесь и постарайтесь как следует выспаться.
Удивительно, но сейчас Лора с удовольствием его послушалась.
— Знаете, что? — прошептала она, засыпая.
— Что?
— Какая удобная постель… Все-таки я убегу от вас… завтра. — И Лора заснула.
* * *
На следующее утро они сидели в плетеных креслах у бассейна под тенью сосны. Люк не позволил Лоре ходить и вынес ее на руках. Они завтракали в дружелюбном молчании.
— Объясните, что сделал мистер Маршалл, чтобы вызвать вашу ненависть и желание отомстить, — спросила Лора после завтрака.
Благодушное выражение сразу исчезло с лица Люка.
— Вас это не касается! — бросил он зло.
— Очень даже касается. Из-за этой непонятной истории я здесь. Поэтому имею право знать хотя бы суть дела.
— Чтобы все ему рассказать, когда вернетесь в Англию?
Значит, он поверил, что Кеннет мой любовник, пронеслось в мозгу Лоры.
— Конечно, — игриво подтвердила она. — Это поможет мне сохранить работу.
Но Люк явно был не расположен к шуткам. Он налил себе еще кофе, затем сердито посмотрел на Лору.
— Я не хочу вмешиваться в ваши семейные дела, — не отступала девушка. — Но хоть немного я могу узнать? Зачем вы похитили меня?
Люк со стуком поставил чашку на блюдце.
— Кеннет Маршалл — обыкновенный жулик. — Он замолчал на пару секунд, глубоко вздохнул и добавил: — Хотя вы правы. Вам стоит узнать всю историю до конца. Начну издалека. У нас была не очень дружная семья. Я никогда не ладил с отцом и старшим братом. Вернее, они не ладили со мной. Мы любили друг друга, но совершенно не понимали. Любая моя попытка жить по своим правилам вызывала у них полное неприятие. У отца и брата, кстати, его звали Анри-Жак, взаимопонимание было полное. Старомодные аристократы, они придерживались традиций во всем — от одежды до ведения дел. Анри-Жак был обаятельным, милым человеком, но совершенно бездеятельным, ленивым и вялым. Дела фирмы он переложил на отца. Я же вырос честолюбивым. Закончив бизнес-факультет, получил степень и хотел приложить свои знания для расширения семейного дела. Теребил их обоих, объяснял, почему надо поступать так, а не иначе. Им же хотелось жить по-старому, а я мешал. Обоих это раздражало и в результате привело к полному разрыву между нами. Я бросил все, уехал в Америку, в Нью-Йорк. Работал в одном из банков на Уолл-стрит.
— Там, где решетки сделаны из золота, — вспомнила Лора.
— Вот-вот, — сказал Люк мрачно. — Я много работал. У меня оказались незаурядные деловые способности. Это признавали все, включая руководство и самых важных клиентов. Кроме того, мне везло буквально во всем. Не то, что моей семье.
— Вы приезжали домой?
— Нет, я был очень обижен на отца и брата. Я хотел сначала заработать кучу денег и только тогда вернуться и доказать, что не дурак, как они оба полагали. Деньги буквально плыли мне в руки. Я не мог уже остановиться. Мне хотелось иметь их все больше и больше.
— Но в этом нет ничего зазорного, — возразила Лора. — Нормальное желание быть независимым.
— Когда я писал и звонил им, мне отвечали, что дела идут прекрасно, чтобы я не беспокоился и продолжал заниматься своим бизнесом. А я, идиот, верил им. Потом уехал на несколько месяцев в Южную Америку. Вернувшись, я узнал, что оба погибли в автокатастрофе.
Его лицо исказилось от боли. Лора ласково дотронулась до его руки, но не нашла нужных слов сочувствия.
— Когда я принял их дела, то сделал страшное открытие. Имение было заложено и перезаложено в швейцарском банке. Сделано это было по совету Кеннета Маршалла. По-видимому, отец и Анри-Жак подписывали бумаги, не читая их. Стоимость имения была страшно занижена. Если его продать, то вырученных денег не хватит даже на уплату процентов.
— Вы говорили, что у вас много денег.
— Да, конечно. Но я не хотел потерять родовое гнездо. А если бы я стал судиться, тяжба разорила бы меня. Наконец банк предложил следующее: если Маршалл не подпишет контракт в строго установленное время, как полагается по законодательству, то я имею преимущественное право на покупку.
Лора вздохнула:
— И здесь на сцене появилась я.
— Да, к сожалению, вы.
— Все же, по-моему, ваша ненависть к Кеннету не оправдана. Для бизнесмена вполне естественно стремление совершить выгодную покупку.
— Кеннет Маршалл не бизнесмен. Он ростовщик, — заявил Люк. — Он одалживал отцу и Анри-Жаку деньги и брал за это колоссальные проценты. А когда они не смогли выплатить очередной взнос, уговаривал подписать вексель на землю. Кажется, впервые в жизни мои родные проявили здравый смысл и заложили имение не Маршаллу, а банку.
— Да, печальная история. Представляю, как вам тяжело было все это узнать.
— Вы действительно жалеете меня? — спросил Люк. — Или злорадствуете?
— Что вы, Люк! Как вы могли такое подумать?! — воскликнула Лора.
Он встал.
— Извините, меня ждут дела. Вы можете отдыхать здесь все утро, если хотите.
— Спасибо.
— Это распоряжение, а не любезность, — раздраженно сказал Люк. — И будьте так добры, не свалитесь еще раз в бассейн.
Он проигнорировал уничтожающий взгляд, которым окинула его Лора, и быстро пошел к дому.
Девушка поудобнее устроилась в кресле. История, которую рассказал Люк, заставила ее задуматься. Однако голова болела по-прежнему, было очень жарко. Она решила, что думать будет легче с закрытыми глазами. Через пару минут Лора крепко спала.
— Скажите на милость, кто вы такая? — раздался над ее ухом резкий требовательный голос.
Лора испуганно вздрогнула и открыла глаза. Перед ней стояла красивая брюнетка лет тридцати.
— Я спрашиваю, кто вы такая? — В речи незнакомки ясно слышался американский акцент. — Если вы служанка, которая будет помогать Марии, то я вас увольняю. Мне безразлично, что скажет об этом мистер Люк.
Лора поудобнее устроилась в кресле и внимательно оглядела брюнетку.
— Здравствуйте, — приветливо сказала она.
— Еще раз повторяю: вы уволены. Потому что я терпеть не могу лентяев.
Лора в ответ мило улыбнулась:
— Что-то говорит мне, что вы мисс Джули Вудс, верно?
— Неважно, кто я такая. Важнее, почему вы здесь прохлаждаетесь, когда в доме полно работы?
— Ведь я только что уволена. Так о какой работе может идти речь? — невинно спросила девушка.