был на редкость уродлив. Его "лицо"... созданное словно в результате некоего безумного гротескного опыта, в ходе которого у номинантов конкурса на самую страшную морду отрезали по наиболее мерзкой частичке их физиономий, а потом сшили эти "выдающиеся" части, как лоскутное одеяло, дабы создать лицо идеального фрика.
Паркер внимательно осмотрела нового знакомого снизу-вверх. Огромные босые ступни, изодранная одежда, невероятно уродливое лицо.
- Чувак, тебе бы очень пошла́ маска. Не думал над этим?
Громадина даже не шелохнулся. Он смотрел в точку, словно не замечая нашу юную героиню. Стоит отдать слэшерам до́лжное, когда захотят, они могут быть весьма выдержанными существами, весьма устойчивыми к критике и остротам.
Паркер все еще буравила взглядом своего нового знакомого, когда двери склада открылись, открыв панораму на вечерние огни Детройта, и внутрь помещения въехала Долорес на своем Камаро. Когда наставница вышла из машины и увидела, чем занята ее подопечная... не последовало ни криков, ни ругани. Долорес просто подошла и прислонилась своим плечом к плечу ученицы. Время будто ненадолго остановилось, Паркер и Долорес не отрывали глаз от слэшера.
- До чего же уродливый черт, согласись? – поинтересовалась МакКормик.
- Да уж, такому в модельное агентство сложно устроиться.
- И не говори, - Долорес сплюнула табак на пол. – Если только это не агентство уебищ.
- О, это должно быть особенное заведение. На большого любителя экзотики. Не думаю, что таких много, - Паркер прикурила сигарету. – Откуда он?
- Из Алабамы. Это один из самых древних слэшеров. Настоящее имя Энике, но, когда он стал таким, люди дали ему другое имя: Зверь.
- Какой-то прям он реально ветхий с виду!
- Этому экземпляру более двух сотен лет. Но слэшером он стал чуть позже. Когда Энике было двадцать два года, он был обычным человеком, рабом, жившим на плантации Стива П. Винсента. Сейчас это, можно сказать, печально знаменитое в историческом аспекте место. Репутация не из лучших. Папочка Винсент Старший был злющим мерзавцем, который к тому же поощрял жестокость своих надсмотрщиков за рабами. Чего только не вытворяли над страдальцами: били, насиловали, а порой и линчевали в специально отведенных на плантациях лобных местах. Вот в таких условиях и вырос Энике. И он был плоть от плоти эта плантация. Не то чтобы Папочка его купил и забрал к себе в услужение. Нет. Пацан был там рожден, взращен и за все предшествовавшие событиям, о которых я хочу рассказать, двадцать два года нога парня не ступала за пределы этой жуткой плантации. Энике с детства был крупным ма́лым, но при этом очень добродушным. Люди даже думали, что он не от мира сего, этакий добрый простофиля, мухи не обидит, ну и его особо никто не трогал. Главное, собирай достаточное количество хлопка, а в свободное время спокойно разгуливай себе по плантации. Но, помимо работы, были два важных правила, которые распространялись и на нашего парня: ни при каких обстоятельствах нельзя было покидать границы плантации – равно как входить в главное ее здание. Никто из рабов не имел права входить в этот большой дом. Энике беспрекословно соблюдал все правила. За исключением одного-единственного раза. Как гласит легенда, в тот день Энике на заднем дворе большого дома возился с роскошными холеными курицами хозяина, которых тот обожал так, будто они были его кровными детенышами. И вот в этот момент младшая, но, как говорят предания, не по годам сложенная и фигуристая дочурка Папочки Винсента, Белла, в большом доме подошла к двери на задний двор. Вообще эта деваха, была, как бы это сказать... - МакКормик замялась, силясь подобрать подходящее слово.
- Блядью? – предположила Паркер.
- Да-да, спасибо за помощь, именно блядью, - с облегчением согласилась Долорес. – Предельно точное определение. Пусть тогда это слово и не было в широком обиходе, но, поскольку оно исключительно четко описывает жизненную и поведенческую позицию этой девушки, полагаю, мы не сильно нарушим гармонию повествования, употребив его. Но продолжим нашу историю. Энике, конечно, было невдомек, что у Папочки и Беллы чуть ранее случилась размолвка. Родитель запретил девушке скататься в Бирмингем, и дочурка была полна решимости в отместку напакостить папашке.
- Переспав с Энике?
- Пойми, не все так просто. Энике был хорошим, добрым, порядочным парнем, но вот уже прошло шесть лет с тех пор, как он угодил под чары Беллы, которая была на три года моложе. Пацан, когда ее видел, просто-таки терял голову. В общем, когда наша юная обольстительница пригласила оказавшегося по роковой случайности поблизости Энике в дом на чашку холодного чая, парень умом понимал, что не следует нарушать запреты Папочки, но ничего с собой поделать не смог. Энике знал, что ни в коем случае нельзя отвечать согласием на последовавшее предложение Беллы заглянуть в ее комнату, но устоять был не в силах. И уж точно категорически нельзя было поддаваться уговорам Беллы лечь в кровать. Все это бедолага прекрасно знал, но оказался слишком слаб. А вот чего Энике не знал и не мог видеть, так это того, что именно в тот самый момент через забор плантации перелез какой-то человек. Издали как две капли похожий на Энике. Внешность, комплекция – со стороны не отличишь. Незнакомец изнемогал от голода, его волновала только еда. Незваный гость остервенело схватил одну из тех самых роскошных куриц, тех, что были предметом гордости хозяина плантации, и удрал. Когда Папочка Винсент вернулся, то заметил пропажу одной из любимиц и, мягко говоря, пришел в сильное негодование.
Долорес сделала паузу и продолжила:
- Большой Папочка послал надсмотрщиков за Энике, который в этот момент был на дальней стороне плантации с другими рабами. Во владениях Винсента уже давно никого не линчевали, и он решил, что пришло время преподать урок своим работникам. И вот все обитатели плантации собрались вокруг большого дуба, прямо возле главного дома. И рабы, и надсмотрщики, и даже пять дочерей Большого Папочки, включая и младшую, Беллу. Люди Винсента натянули на ветку веревку и засунули в петлю голову Энике. Большой Папочка спросил у парня, сознается ли он в том, что своровал и съел одну из роскошных кур Винсента. И пусть Энике и не делал этого, но расскажи он, что в этот момент был