Читать интересную книгу Черный передел. Книга I - Анатолий Баюканский

– Я сегодня же обращусь в областной комитет народного контроля и выложу им все как на духу. Сам виноват, не отказываюсь, пошел у вас на поводу. Пусть наказывают.

– Тю-тю-тю! Сбавьте обороты, молодой человек. Меч сечет головы на крепких шеях, а ваша умная голова вообще висит на волоске.

– Думаю, что не более, чем ваша! – вгорячах бросил Русич, уверенный в том, что на столь грозной ноте и закончится весь разговор, но Петр Кирыч повернулся к референту:

– Милейшая Нина Александровна, будьте столь любезны, скажите, имеются ли в делах мои письменные приказы, указания, которые бы заставляли или обязывали начальника ОТК Русича, к примеру, оставлять заведомо бракованную продукцию на сборке?

– Подобных приказов я не обнаружила! – отчеканила референт, преданно глядя в глаза директора.

– Я так и знал. Подобьем бабки. Что же это получается? – Петр Кирыч набычился, наклонился над столом, подавляя присутствующих своей мощью. – Я вас официально не обязывал нарушать правила и должностные инструкции. Да, случалось, давал дельные советы, помогал выбираться из лабиринтов, куда завод попадал исключительно по вашей вине, из-за вашей системы контроля, направленного на приписки, на получение незаконных премий.

– Да вы в своем уме? – Русич едва не разбил голову о полукруглую притолоку – так стремительно вскочил на ноги.

– Сядьте! – зычно приказал директор. – И слушайте. Учтите, теперь, когда тайное становится явным, когда произошло ЧП, вы настрочили докладную на имя начальника главка, пытались уверить его в собственной невиновности, валили все на вашего покорного слугу, мол, законы святы да виноваты лихие начальники-супостаты.

– Докладную? – Русич оторопел. Откуда это известно директору? Не только про докладную, известен каждый его шаг. Вот, оказывается, к чему весь спектакль. Его приперли к стене. Он и не подозревал, какие грозные ветры незримо дули над его головой. – О какой именно докладной вы говорите? – на всякий случай спросил Русич.

– Вы что, взрослый юноша или старый мальчик? – грубо вопросил директор. – Я толкую о докладной, где вы пытаетесь выгородить себя, заодно, как бы походя, топите своего директора: я, мол, чист, как ангел, сигнализировал руководству о том, что вдвое сократили штат ОТК, что на заводе крайне мала пропускная способность испытательного стенда, посему красят в цехе далеко не все пневмонасосы, а ведь это прямой путь к аварийным ситуациям, что, к сожалению, и произошло.

– Признаюсь, я крайне удивлен. Если вы, Петр Кирыч, все знаете, зачем было устраивать этот маскарад с переодеванием? Выкладывайте, что вам конкретно от меня нужно? – Русичем овладело состояние, посещавшее его крайне редко: ему стало нечем дышать, ладони сделались влажными. Он едва удерживался на невидимой грани, так хотелось ему швырнуть в лицо директора все эти обличительные бумаги, хлопнуть дверью, но Русич сумел взять себя в руки.

– Это иной разговор. Сядьте поудобнее, расслабьтесь. Никогда не занимались аутогенной тренировкой? Зря. Весьма полезная штуковина. – Петр Кирыч сделал свое дело – прикрыв тяжелые веки, словно филин, внезапно увидевший свет, напустил на глаза брови-козырьки, будто наглухо отгородился от происходящего. Продолжил разговор, не поднимая глаз: – Мне нет никакого резона устраивать показательный уголовный процесс на предприятии, которое я возглавляю. Да и вы вроде бы еще не закоренелый преступник. Ну, делали ошибки, заблуждались. С кем не бывает? – Снова открыл глаза, будто заметил, как дернулся Русич, властным жестом остановил его. – Итак, как на духу: что я от вас хочу? Самую малость. Чтобы мы и впредь работали сообща, рука об руку. Следовательно, вы полетите на место происшествия. Это далеко, в район Сахалина. Там будет заниматься расследованием несчастного случая государственная комиссия, ее возглавляет заместитель начальника нашего главка. Все ясно?

– Да, но меня живо припрут к стене, дураку ясно, что все произошло по вине нашей «Пневматики».

– Знаете, что такое гигиена души? – криво усмехнулся Петр Кирыч.

– Первый раз слышу.

– Вам вручат акт ревизии – подлинный документ, не какую-нибудь «липу». Акт убедительно доказывает: вся партия пневмонасосов, о которых идет речь в связи с несчастным случаем, была обработана на «Пневматике» в точном соответствии с технологией. Мы выбиваем все козыри из рук госкомиссии. Чем крыть? Их карты биты.

– Погодите, Петр Кирыч, если мы делаем все по правилам, то… члены комиссии могут поинтересоваться, отчего закорродировал злосчастный пневмомотор?

– Имейте терпение дослушать до конца, – скривился Петр Кирыч. – Действительно, у членов комиссии может возникнуть подобный вопрос. А откуда вам сие известно? Даже господь бог не даст ответа. Из всей партии один случайно проскочил мимо зазевавшегося контролера – самое обычное дело. Раз в сто лет, говорят, и палка стреляет. Кого обвинять в халатности? Ну, схватите лично вы выговорешник, лишитесь, черт побери, тринадцатой зарплаты – делов-то. Я вам компенсирую потери с лихвой. Кроме того, обещаю при свидетеле: замуровываю в сейф, а то и просто уничтожу все эти, прямо скажем, страшные бумаги. – Он потряс красной папкой. – Ну, по рукам? Сейчас перед вами – широкая панорама, а оттуда мир видится лишь сквозь мелкую клетку.

– Откуда?

– Из тюрьмы, – зловеще пояснил Петр Кирыч, – где исходя из состава преступлений – промахов, небрежности, называйте, как хотите – вас ждет камера отнюдь не на солнечной стороне.

– Вы предлагаете мне откровенную сделку? – вспыхнул Русич. – Я всю жизнь считал себя честным человеком, спал спокойно, а вы…

– Хватит разыгрывать дешевые сценки из самодеятельных одноактных спектаклей, не стоит изображать друг перед другом честность, щепетильность, добропорядочность. Мы порой вынуждены допускать отклонения от правил в силу сложившихся обстоятельств. И в этом нет никакой беды. И потом… – Петр Кирыч жестко улыбнулся. – Выкладывай-ка, Русич, из правого кармана докладную, которую приготовил для министра.

– Откуда вы и про это знаете? – растерялся Русич. Вот он, главный удар, который директор всегда наносит в самое нужное время.

– Кстати, Алексей Борисович, твой сын уходит служить в Советскую Армию. – Петр Кирыч произнес фразу обезоруживающе спокойным тоном.

– Игорь? В армию? – Русич потерял самообладание. – Да, но ведь у него отсрочка. – Вы что-то путаете, Петр Кирыч.

– Неужели я похож на обманщика? – Петр Кирыч досадливо подвигал бровями.

– Что, Игорь уже получил повестку? – Русич мгновенно забыл о личных переживаниях. Весть, которую сообщил директор, выбила его из колеи.

– Ты, Алексей Борисыч, слишком многого от меня хочешь! – по-свойски заулыбался Петр Кирыч, фамильярно и игриво подмигнул Нине Александровне. – Давай не станем отвлекаться от главного. Финита ля комедия. Выкладывай на стол доносы, и разойдемся с миром… Пока.

Русич, не в силах совладать с нервами, потерял всякую способность сопротивляться, торопливо достал из бокового внутреннего кармана кипу бумаг, столь тщательно подготовленных для собственного оправдания. Казалось, теперь-то он очистится, но…

– Давно бы так! – Петр Кирыч не сдержал довольной улыбки. Бумаги, не читая, бросил в ящик стола. – Вы свободны, молодой человек. – Петр Кирыч углубился в чтение сводки, разом забыв о существовании Русича.

Выйдя из здания заводоуправления, Алексей Русич почувствовал, как у него неприятно закружилась голова, прислонился к стене. Он презирал себя за малодушие, мысленно корил последними словами. Кончен бал, погасли свечи. Как теперь жить? Он постоял немного, наблюдая за бегущими по кромке здания заводоуправления электронными строками световой газеты, потом медленно побрел к реке…

* * *

Шагая по тропинке вслед за грузным главным инженером, Павел Субботин торжествовал в душе. Как-то нежданно-негаданно вошел он в эту своеобразную элиту местной власти. И что самое странное – его приняли без особых расспросов, проверок. Глупцу было понятно: именно в этом четко очерченном кругу вершатся крупные дела промышленной области. Несомненно, что именно отсюда тянутся нити не только к первым лицам региона, но и к московским властям, достаточно было вспомнить министра внутренних дел Николая Анисимовича Щелокова. Им очень польстило, что общество посетил писатель, который, быть может, даже черкнет для истории несколько строк о каждом из них. Особенно отметил Субботин Русича. Ясно – белая ворона в этой стае. В будущем его, возможно, придется использовать как раздражающий центр, как клин, который вбивают в переплетенную корнями коряжину, чтобы расколоть ее.

Каково же было бы их изумление, даже испуг, узнай они о том, кем в действительности является он, мнимый писатель-анималист Павел Эдуардович Субботин! Вспомнилось, как в спецшколе Ассоциации он получил очередное задание завести знакомство с моряком торгового судна «Федор Шаляпин», которое бросило якорь в портовом городе Бретани. Цель – попытаться отработать версию, одну из сотен, о «несчастном русском», заброшенном на чужбину. Задание было пустяковым, но… Они познакомились в припортовом кабачке. Старший механик «Федора Шаляпина» был уже немолод, достаточно повидал в жизни, воевал с фашизмом. Субботин, помнится, запросто подсел к нему, заслышав русскую речь, начал «толкать легенду» о своем отце-эмигранте – старом боцмане, который ходил по морям-океанам, как и его дед.