Читать интересную книгу Такая работа - Сергей Демьянов

То же самое говорил подловивший меня вампир о «нимфе», которого он притащил с собой для внушительности. Плохо дело. Еще немного, и я начну на каждое дурацкое совпадение стойку делать. Надолго меня в таком режиме не хватит. Проверено.

«Смотреть нечего» — так это назвал сержант. Молодец. Хороший человек. С юмором. Тот, кто здесь прибирался, несомненно, сделал все, что мог. Но мог он, мягко говоря, немного. Свежая кровь, когда ее много, впитывается в дерево и бумагу быстро. Некоторые следы потом не ототрешь ничем — их можно уничтожить только вместе с обоями и паркетом. Есть и такие, которые не удаляются вовсе, но их трудно обнаружить, если ты — нормальный человек. «Глухарь». Я очень надеялся, что никто вроде меня, с зашкаливающей восприимчивостью, в этом подъезде не живет.

Потому что тут было отчего занервничать.

Все здесь сияло. Темно-красный болезненный свет сочился из-под обоев в желтый цветочек, как кровь из-под сорванных ногтей. Шестнадцатиметровая комната пропахла болью и ужасом. Гигантская мясорубка? Не совсем так. Те пятеро, что навсегда остались в этой недавно отремонтированной квартире, умирали медленно. Так, чтобы успеть в полной мере прочувствовать вкус своей смерти.

Повсюду темнели уродливые коричневые пятна, следы брызг и потеков. Ими были покрыты стены, пол, белый раскладной диван без чехла и корешки книг в полках, поставленных друг на друга. В углу валялся сломанный стул.

Я сглотнул, задержал дыхание и уставился в темное окно.

На подоконнике стояла маленькая белая чашка. Рядом с ней на бумажной салфетке лежало два кусочка сахара. Кто-то собирался пить чай.

— Шторы сняли, — пояснил Селиверстов. — Хочешь посмотреть?

Я покачал головой, потоптался, выбирая место почище и сел на пол, скрестив ноги. Обычно не слишком-то удобно садиться на скрещенные ноги, если ты обут в грязные уличные кроссовки. Но не тогда, когда на тебе кожаные штаны, толстые, непромокаемые, которые не нужно стирать, посадив пятно. Можно просто снегом оттереть, хуже они от этого выглядеть не станут.

Вам никогда не снилось, что за вами гонится чудовище? В таком сне нет никого, кроме вас, и все двери закрыты. Негде спрятаться, и преследователь всегда намного быстрее, чем вы. Разум говорит вам — бегите, но все, что вы на самом деле можете, — это остановиться и развернуться навстречу своей смерти. Это почти невозможно сделать, если вы полагаете, что не спите. Единственный выход никогда не бывает легким. А очень жаль.

Потому что именно им я и собирался сейчас воспользоваться.

— Прикрой дверь, — попросил я.

— У тебя лицо зеленое, — сказал Олег. — Не хочешь выйти на воздух?

Я, наверное, ничего так не хотел в жизни, как выйти из этой квартиры, чтобы кто-нибудь занялся всем этим вместо меня. Только вот свалить это мне было не на кого. И я совсем не был уверен, что смогу заставить себя зайти обратно, постояв немного на улице. Я знал, что здесь плохо, еще не войдя в подъезд. Но даже не представлял, что настолько плохо вообще бывает.

— Все нормально, — сказал я. — Просто присмотри за мной, ладно? При хорошем раскладе я посижу тут тихонько минут десять, а потом смогу сказать тебе что-нибудь дельное. Тебе нужно только закрыть входную дверь и постоять рядом со мной. И не трогай меня, пока все нормально. Идет?

Олег кивнул мне с таким видом, словно у него был собственный план на тот случай, если что-нибудь пойдет не так. Честно говоря, у него всегда есть собственный план, даже если речь идет о наступлении конца света. Я на его помощь не очень-то рассчитывал, но мне было приятно знать, что он не запаникует, если я начну биться в корчах.

Я выдохнул, осторожно коснулся паркета ладонями, и меня тут же накрыло по самую макушку. Даже коньяк не помог.

Кровь — идеальный носитель. Ни на одну болванку нельзя записать столько информации, сколько запросто влезает в размазанную по полу каплю крови. Пол, возраст, физическое состояние, набор эмоций, коллекция якорьков — вещи, лица, запахи. Обрывки внутренних правил, цветные ролики воспоминаний, нити мотиваций, приказов и принципов. Последнее испытанное чувство, самое свежее воспоминание всегда лежит сверху, и добраться до него несложно. На подсознательном уровне такие записи могут считывать почти все. Для этого даже не нужно чувствовать, что здесь пахнет кровью. От остроты вашего обоняния такие вещи не зависят. Я знаю многих людей, которые наверняка почувствуют что-то необычное, скажем, на месте давней аварии. Но если не сказать им, что именно здесь произошло, разум быстренько отфильтрует из потока восприятия те сигналы, на которые человек обычно не обращает внимания.

Мало кто способен вовремя осознать, что за странное ощущение возникло вдруг где-то в области солнечного сплетения и теперь поднимается к горлу. Это и к лучшему. В большинстве случаев неведение — благо. В том, чтобы регулярно впускать в себя чужие эмоции, нет ничего приятного. Я дорого бы заплатил за возможность снова стать «глухарем» и спокойно работать в одном из многочисленных чистеньких московских офисов. Кем угодно, хоть менеджером низшего звена. Худшее, что там могут сделать со мной, это навесить штрафов за опоздание на работу.

Иногда умирать больно, это правда. Но это не главное.

Ни один начальник никогда не заставит меня бояться так, как боится своего неизбежного будущего большинство умирающих. Я знаю, о чем говорю.

Я покачнулся, и комната поплыла у меня перед глазами. Кровь на обоях из коричневой сделалась сначала темно-красной, а потом алой, глянцевой, словно пьяный шабашник ухнул об стену банку с краской. Резко запахло кровью, спиртом и дерьмом. К горлу подкатило, и я прикусил губу. Подушечки пальцев мгновенно онемели, в ушах застучало, и дышать стало тяжело, как в бане.

Я слышал, как топчется и беспокоится позади меня Селиверстов. Будь я на его месте, тоже бы беспокоился. Никому не нравится быть ответственным лицом в ситуации, когда ты не понимаешь, что происходит, и не способен никоим образом повлиять на результат. Но он молчал, и за это я был ему благодарен. Любая ерунда может на хрен сбить мне рабочий настрой. Много лет мне внушали, что это всего лишь недостаток дисциплины, легко исправимый с помощью дрессуры. Оказалось — вранье.

Причина моего рассеянного внимания крылась не в характере, а в физиологии. В основе множества популярных психологических теорий лежит простое утверждение: люди — разные. Та, верным адептом которой являюсь я, относит каждого человека к одной из двух больших групп.

Есть «люди камня» — те, кто упорно идет к своей цели, не видя препятствий перед собой и не отвлекаясь на посторонние вещи. Из них получаются серьезные бизнесмены, солидные политики и топ-менеджеры. Это те, кто привязан к материальному миру так крепко, что никаких иных пластов бытия для них попросту не существует. И есть «люди пера». Такие, как я. Из них получаются отличные хилеры, шаманы, медиумы, запойные алкаши, писатели, актеры и психи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});