Волк и мальчик смотрели друг на друга, пока Шатонеф не попытался нашарить свой посох, наполовину торчащий из кустов. Прыгнув за овцой, он выпустил из рук единственное свое оружие.
Волк заворчал громче. Показались клыки, он изготовился к прыжку.
Шатонеф стоял как завороженный, не смел шевельнуться и одновременно не знал, что делать, чтобы избежать нападения. Овца учуяла опасность, выгнулась, возбужденно заблеяла, и от того громко зазвенел колокольчик. Это лишь раззадорило больного хищника. Он помедлил мгновение, словно задумался, но все-таки прыгнул, раззявленная пасть целила мальчику в горло.
Из-за спины пастушка раздался оглушительный треск. Мушкетный выстрел! От удивления и ужаса Шатонеф вскрикнул. Он увидел, как шкура на груди у волка дернулась, а после из спины вырвался красный фонтанчик.
Взвизгнув, волк повалился на него, своей инерцией сбил с ног, но выстрел уложил хищника на месте, и потому пастух не пал жертвой клыков. Он все еще продолжал сжимать ноги Камиллы.
— С тобой все в порядке, мой мальчик?
Из спускающихся сумерек выступила фигура в длинном плаще. Из-за поднятого воротника и надвинутой на лоб треуголки Шатонеф не мог разглядеть лица. Вполне возможно, он обязан жизнью обретшему вдруг плоть доброму духу кого — нибудь умершего охотника.
— Спасибо, мсье, — поспешно пробормотал он и с трупом выбрался из сугроба, не выпуская при этом выбивающуюся овцу. В ушах у него еще звенело от грохота выстрела, сердце готово было выскочить из груди.
Кивнув, мужчина прошел мимо него, чтобы осмотреть застреленного зверя, и, убедившись в чем-то, разочарованно выдохнул.
— Всего лишь бешеный волк.
Он перезарядил ствол, из которого стрелял, и лишь потом повернулся к мальчику. А тот уже смог разглядеть дружелюбные карие глаза и высокие скулы молодого лица.
— Я надеялся, это бестия. Я Пьер Шастель. Мы с отцом и братом охотимся на нее, — поспешно объяснил он. — Я шел по следу, когда услышал блеянье твоей овцы.
— Это небо послало вас! Я Жан. Жан Шатонеф. — Мальчик понемногу успокаивался и теперь старался не выставить себя трусом перед спасителем. — Вы появились как раз вовремя, мсье. Хотите пойти со мной? Начинается сильная метель. Вам лучше не оставаться в лесу. Если вы видели след именно бестии, будьте уверены, она тоже станет искать укрытия. Поймаете ее, когда метель уляжется.
После краткого раздумья Пьер согласился. Сняв с пояса охотничий рожок, он издал долгий протяжный звук, давая знать отцу и брату, что после выстрела с ним все в порядке и что он не уложил бестию. За воем ветра издали донеслись слабые ответные сигналы.
— Идем.
Шатонеф зашагал вперед, а Пьер следом. Вместе они загнали овец к остальной отаре и стали спускаться к деревне, а зима всемерно давала понять, что с ней шутки плохи.
— Становится чересчур опасно, — крикнул парнишка, перекрывая рев ветра и указывая посохом на хлев. — Этот не наш дом, им вся деревня пользуется. Но он сойдет как укрытие, пока метель не уймется.
Пьер помог загнать скот в темное помещение. Пахло тут старым навозом и овцами. Коровьи лепешки замерзли почти в камень, и на истоптанном земляном полу лежало немного соломы. Пастушок зажег фонарь, свисавший с большого крюка на стене. И тут же у обоих поя вилось ощущение, что с толикой света в хлеву стало теплее.
Строение шириной в четыре шага и длиной в пять было сложено из гранитных валунов, крышей ему служила незамысловатая конструкция из балок и дерна. В задней части был сколочен из грубых досок настил, там хранились скудные запасы соломы и сена.
Овцы, дрожа, тесно жались друг к другу и тихонько блеяли. Они тоже радовались, что сбежали от ледяного ветра, который, задувая в щели двери, пел свою морозно-звонкую песенку.
— Так вы охотитесь на бестию, мсье? — спросил Шатонеф, дыхание белым облачком вырывалось у него изо рта. В ломающемся юношеском голосе сквозило восхищение.
Поставив в угол мушкет, Пьер улыбнулся — нечасто на его долю выпадали подобные сантименты.
— Кое-кто назвал бы это глупостью, — с усмешкой отозвался он и, опустив воротник, размотал шарф. — Но мы доподлинно знаем, что делаем. Бестия не застанет нас врасплох.
Опустившись на кучу старого сена, он вытянул ноги.
— И как вы собираетесь ее убить? — Глаза мальчика метнулись к мушкету. — Люди говорят, что бестия неуязвима. В нее десятки раз попадали пули, а она снова и снова сбегала от загонщиков. У вас оружие особенное, мсье?
— Нет, нов отличие от остальных я хорошо стреляю, — возразил Пьер и тихонько рассмеялся. Выискав в заплечном мешке немного хлеба и окорок, он подержал замерзшее мясо над пламенем фонаря, отрезал и протянул кусок мальчишке.
Мясо мальчик принял с благодарностью.
— Вы не пошли вместе с драгунами, мсье, — продолжал он, жуя. — Почему?
Пьер сдвинул треуголку на затылок.
— Они ничего не знают про охоту. Их ловушки добычи не принесут. Они, возможно, красиво выглядят на своих лошадях, но в наших зарослях лошади помеха. Да и пехотинцы не лучше.
Парнишка кивнул.
— Вот и мой папа так говорит. Они уже начали одеваться женщинами, чтобы такой уловкой подманить бестию, но это ничего не принесло.
На месте бестии я тоже не захотел бы задирать женщину со щетиной на лице, да еще воняющую шнапсом и пускающую ветры как барсук. — Он отрезал себе кусок окорока, Но самое худшее в том, что по Жеводану рыщут теперь чужие охотники, которые тут так же бессильны, как Дюамель и его люди. Бестия их избегает, возможно, вскоре нанесет удар в другой области, в Виварэ или в Маржериде. Нужно, чтобы она почувствовала себя в безопасности, лишь тогда она совершит ошибку.
Шатонеф уставился на охотника еще внимательнее, чем раньше.
— А вы с бестией уже сталкивались, мсье? Вы говорите так, словно… — Он замер, прислушиваясь. Ему показалось, и соломе на настиле что-то тихонько зашуршало. Вероятно, мыши искали скудное пропитание.
— Да, однажды мы едва не убили ее, но ей удалось сбежать до того, как мы смогли выстрелить. В подлеске она почти невидима из-за окраски шкуры.
Пьер откинулся к стене, распустил воротник и расстегнул пальто. В ледяном хлеву от его разгоряченного тела поднимался пар.
— Да вы что, мсье? Вам жизнь надоела? — недоуменно спросил Шатонеф, забыв свои расспросы про бестию. — Что это на вас нашло?
Достав из кармана платок, Пьер отер капли пота, выступившие у него на лбу.
— Лихорадка, — ответил он, доставая из-под пальто флягу. В такой холод ее надо было носить у самого тела, чтобы вода не замерзла. — Она то и дело на меня накатывает с тех пор, как… — Он осекся. — С тех пор, как меня укусил волк. — Выдернув пробку, он жадно припал к горлышку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});