Артем не был верен Лесе. Он считал, что в их ситуации о супружеской верности, ревности или браке в традиционном смысле слова вообще не может быть речи. У него появлялись женщины. Когда они видели детский стульчик на кухне, настроение тут же менялось.
– У тебя есть ребенок? – спрашивали они все как одна.
– Да. Дочь, – отвечал он.
– А где она?
– Уехала с женой на море.
– Понятно…
– Что понятно?
– Ты развлекаешься, пока жена с ребенком на море.
– А других вариантов быть не может?
– Тут без вариантов.
Никто из женщин знакомство продолжать не хотел. Да Артем и не стремился. Не объяснять же каждой, что вот так все получилось. Что Лесю он не любит и она совсем не та женщина, с которой он собирался прожить жизнь, что семьи как таковой нет, что дочь он не видит, что не понимает, как жить дальше.
Он и вправду не знал, как жить дальше. Леся отдалялась все больше и, к ужасу Артема, становилась все более зависимой от Анжелы, все более на нее похожей.
С другой стороны, ему никогда не было так плохо и одиноко. Он не хотел свободы, не хотел независимости. Ему надоело все – и работа, и его жизнь, он сам себе надоел.
Как всегда, спонтанно, он собрал чемодан и полетел к ним. Мечтал только об одном – чтобы Анжелы, когда он приедет, не было дома. Он хотел поговорить с Лесей один на один. Надеялся, что она его поймет.
Он ввалился на террасу, тяжело дыша. Леся сидела с книжкой и пила чай.
– Ой, привет, – ахнула она. – Ты чего не позвонил?
– Послушай, – начал он с порога, – давай я уволю Анжелу, и мы будем жить втроем.
– Ты с ума сошел? Как уволим? А я? А Катюша? Она к ней привыкла.
– Ты же понимаешь, что так дальше продолжаться не может. У нас семьи нет. – Артем уже понял, что зря приехал, зря затеял этот разговор.
– Как нет семьи? Все же хорошо было. Что-то случилось?
– Ты делаешь вид или на самом деле не понимаешь?
– Что не понимаю?
– Лесь, ты же не идиотка. Какая семья? Вы здесь, я в Москве. К Катюше вы меня не подпускаете. С тобой у нас никогда ничего не было.
Леся заплакала.
– Перестань, пожалуйста, только давай без слез, – попросил Артем.
– Все же хорошо было, – тихо повторила Леся. – Кто тебя к Катюше не подпускал? Пожалуйста, подходи, сколько хочешь. Мы думали, ты сам не хочешь, занят, устал. Хотели, как лучше.
– Кто такие мы? Ты и Анжела? У тебя своя голова есть на плечах? – Артем не заметил, как перешел на крик. – Да ты даже с матерью перестала общаться. Без Анжелы шагу ступить не можешь. С подругами не встречаешься, никуда не ходишь, о работе не думаешь.
– У меня же Катюша…
– Давай наймем няню.
– Зачем? – испугалась Леся. – Я сама, не надо няню. Я правда думала, что тебя все устраивает…
– Ничего ты не думала….
– И что теперь?
– Не знаю. Не знаю. Я так больше не могу. Это не жизнь, а какое-то подобие. Выбирай, или мы уезжаем втроем, или расстаемся. О Катюше я буду заботиться. О тебе тоже. Но у тебя будет своя жизнь, у меня – своя.
Леся продолжала плакать.
– Она совсем маленькая. Ты же не можешь меня бросить с маленьким ребенком.
– Я тебя не бросаю. Ты меня вообще слышишь?
– Слышу, не кричи. Я не могу так сразу решить. Мне нужно подумать.
– О чем тут можно думать?
– Не знаю…
– Думай. Анжелу я в любом случае уволю. Надоело. Давно надо было это сделать.
Артем услышал грохот. Еще не повернувшись, он спинным мозгом почувствовал, что все плохо. Очень плохо. Леся подскочила и кинулась в комнату. Анжела лежала между диваном и журнальным столиком.
– Анжела, Анжела, Артем, что с ней? Нужно врача! – закричала Леся.
Врач в больнице сказал, что у Анжелы был инсульт. Есть опасность, что правая часть туловища не восстановится или восстановится только частично. Нужна длительная реабилитация, хороший уход, спокойствие.
Артем улетел.
«Как Анжела?» – написал он Лесе. Разговаривать ему не хотелось.
«Она слышала наш разговор. Поэтому и инсульт», – ответила Леся.
«Ты хочешь сказать, я во всем виноват?»
Леся не ответила.
* * *
Артем прилетел к ним через месяц. Сидел на террасе и смотрел на этих двух обреченных друг на друга женщин. Теперь уже Леся ходила за Анжелой, как за маленьким ребенком, – кормила кашкой, поила из кружечки, делала гимнастику. Анжела продолжала бурчать, что каша переслащенная, а чай – горячий. Расцветала она только тогда, когда Леся усаживала к ней на диван Катюшу. Девочка ползала по Анжеле, дергала ее за нос, зарывалась в одеяло – Анжела здоровой рукой прижимала малышку к себе и щекотала.
Артема Катюша не узнавала, считала чужим и начинала плакать, как только он приближался.
– Это папа, – говорила Леся, – иди к папе.
Катюша закатывала истерику и лезла на диван к Анжеле. Артем сделал несколько попыток подойти к дочери, но каждый раз девочка заходилась плачем. Он больше не пробовал.
– Не расстраивайся, – пыталась успокоить его Леся. – Она просто еще маленькая и быстро забывает людей.
На свежем воздухе, при Лесином уходе Анжела шла на поправку, но рука, как и предупреждал врач, не восстановилась до конца – была прижата к телу, как сухой, безжизненный отросток. Впрочем, Анжела легко приспособилась обходиться одной – готовила, гладила, застилала белье, играла с Катюшей. Только ковры не могла вытряхивать и белье выжимать. В хозяйственном она купила себе швабру и ведро со специальной воронкой для выжимания и бодро мыла пол.
Поскольку Артем с Лесей так и не зарегистрировали брак официально, оформили только свидетельство о рождении Кати, по документам они были свободны друг от друга. Но Артему хотелось поставить логическую точку.
Он решил сходить в церковь и узнать, как можно развенчаться. По дороге спустился к пляжу – покурить, дать себе время собраться с духом.
В шезлонге сидел сосед-художник.
– Артемушка, мой хороший, рад тебя видеть, – обрадовался он и раскинул руки для объятий.
– Хорошо здесь, – сказал Артем, глядя на дальний камень.
– Везде хорошо, когда на душе хорошо, – отозвался художник.
– А мне плохо что-то, – признался Артем.
– Это нормально. Ты же живой, и душа у тебя живая…
– Только делаю все не так. Все наперекосяк в последнее время получается.
– Тогда вернись в начало и пойди другой дорогой.
– Легко сказать…
– Ты в церковь зайти хотел?
– Как вы догадались? – удивился Артем.
– А куда тут еще идти? Или направо – на кладбище, или налево – в церковь.
– Можно еще прямо, – улыбнулся Артем.
– Нет, прямо только на помойку, – отмахнулся художник. – Если ты батюшку ищешь, то он в Старом городе, на пирсе рыбачит.
Артем дошел до Старого города, спустился туда, где стояли пришвартованные лодки и собирались рыбаки. Батюшка стоял неподвижно и смотрел на поплавок. Поплавок подергался и успокоился. Батюшка даже не пошевелился.