А если дотянет до двадцати двух - тут уже никакое влияние семьи не спасет. Кому интересен переспелый плод? Разве кому-то падкому на деньги…
Слушать их разговоры за столом было очень любопытно. Графиня постоянно перебирала разные варианты, стремясь найти самый выигрышный. Чувства в расчет не принимались, хотя Корделия постоянно крутила носом. Все ей недостаточно хороши. Но ни для кого уже не было секретом почему.
Кузина на рынке невест считалась отличной партией – дочь Верховного мага, а это влияние и близость к королевской семье, богатое приданое, единственная наследница графа, а наследников на горизонте не предвиделось. Ее природная кислость, импульсивность, в расчет не принималась, все искупали деньги и статус семьи. Хотя на людях сестренка вела себя прилично, отрывалась похоже только на мне. Ну и матери иногда прилетало.
Сегодня Амалия пыталась обратить внимание дочери на сорокасемилетнего герцога Валонского. Графиня настаивала подумать еще раз о варианте и перечисляла его очевидные достоинства:
- Это единственный неженатый и не помолвленный герцог. Подумай, будет ли еще такая возможность стать герцогиней! Я уже не говорю про богатство! – выдала эмоциональную речь тетя.
- Да? И стать мачехой своей подруге и ее старшему брату Николя, который мне в женихи годиться? – ехидно заметила кузина.
- Ну и отлично! Будете часто видеться! – графиня и в этой ситуации видела одни плюсы.
- А если пасынок воспылает ко мне страстью? – язвительно осведомилась Корделия.
Амалия подавилась чаем и закашлялась, даже слезы брызнули из глаз.
- Как ты можешь о таком говорить? – возмущению тети не было предела, она вся покраснела от негодования. Уверена, даже ее пятки пылали праведным гневом.
- Ну ты же можешь предлагать мне стариков в мужья… – возразила кузина, спокойно намазывая булочку апельсиновым конфитюром.
Мне подумалось, что у взбалмошности есть один неочевидный плюс – с тобой считаются. Корделия не из тех, кому родители укажут пальчиком на удачную партию, и она послушно пойдет замуж. Нет, судьбоносное решение будет за кузиной, я в этом не сомневаюсь.
Корделия язвительна, иронична и как ни странно обладает острым умом и наблюдательностью. Избалованная и импульсивная, она была сущим наказанием для матери.
Кузина не похожа ни на деликатного отстраненного графа, ни на энергичную графиню. Они с Амалией разные как солнце и луна, и это служило постоянным источником их стычек.
А я все никак не могу привыкнуть к здешним порядкам. Девятнадцать лет и сразу замужество, дети, скукота…
Хотя, о чем это я! Амалия тусит в свои сорок побольше чем я в двадцать пять! Каждый день если не визит, то прием или бал. Да я унылая серая мышь по сравнению с ней! Домосед! Работа, йога два раза в неделю, иногда - кофе с подружками или пойти в бар с коллегами в пятницу. Ну и концерты, фестивали по праздникам. Даже игру на гитаре забросила… Так что тут как посмотреть…
11.2. Продолжение
Следующая неделя прошла в предбальной суете: финальная подгонка платьев, усиленные занятия танцами с месье Гастоном Шерро.
Учитель оказался высоким, худым и крайне эмоциональным мужчиной, с тонкими светлыми волосами, затянутыми в хвост и по-девичьи изящными кистями рук. Я оценила их красоту, так как Гастон владел жестикуляцией не хуже, чем танцевальными па. Он впал в ужас и панику, когда узнал, что в монастыре не учат танцам.
Вознося руки к небу, преподаватель причитал:
- Как? Скажите мне, как в наше время можно не уметь танцевать?! И куда катиться этот мир! Чему вас там вообще учили?
- Молиться и вышивать, - тихо ответила я.
Учитель застонал и прикрыл глаза, это было выше его сил и понимания. Выдержав театральную паузу, он продолжил страстную тираду:
- И от бедного Гастона ожидают, что он за неделю сделает из монашки прекрасную танцовщицу? Лучше, мадемуазель, вам сразу вернуться в обитель, я хоть и гениален, но не чудотворец! Этот сезон будет вашим провалом, помяните мое слово! И во всем обвинят несчастного Шерро! – он горестно заломил руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я старалась его успокоить:
- Давайте попробуем… Возможно, не все так плохо…
Но Гастон не поддавался моим увещеваниям, был непреклонен, просил нюхательные соли и страдал, страдал…
Корделия мне совсем не помогала, наоборот, насмешливо смотрела на этот спектакль стоя в сторонке и искренне наслаждаясь происходящим. Ее веселили страдания безутешного учителя и мои попытки привести его в чувство.
Через какое-то время Гастон понял, что публика порядком устала от представления, взял себя в руки и сказал, что сделает все возможное, потому что он профессионал и не может бросить дебютантку перед первым балом.
Посмотрев на местные танцульки, я поняла, что ничего сложного здесь нет. После трех лет бальных танцев, и двух контемпа, это было проще простого. Тем более что в танце вел мужчина, а это существенно облегчало задачу.
Месье Шерро в свою очередь увидев мои успехи, воспрял духом и приписал их своему педагогическому и танцевальному таланту. После этого началась упорная работа. Занимались мы по нескольку часов в день вплоть до бала.
Особое внимание уделяли первому танцу, поскольку его танцуют с женихом, если такой имеется конечно. Поскольку у меня он был, хотелось не оплошать, поэтому я трудилась не покладая рук и ног.
Кроме этого, добавилась еще одна новая обязанность. Хотя я не наносила визиты знакомым, но должна была присутствовать, когда гости приезжали к нам.
Сначала я только мило улыбалась, кивала и поддакивала. Но быстро вошла во вкус, и со временем даже научилась с блеском и на достойном уровне вести разговоры о погоде. Потом к этому добавились беседы о декоративных собачках, которые как раз вошли в моду в высшем свете.
После чего завоевала репутацию приятной собеседницы.
Это было не сложно хотя и невыносимо скучно.
Дополнительные занятия и обязанности отвлекли меня от той неразберихи что творилась в душе. А там бурлил коктейль из противоречивых чувств: обиды, разочарования, гнева, утраченных иллюзий и понимания что все к лучшему. Узелок, который незримо привязывал к этому миру развязался, и меня здесь больше ничего не держало.
Я ведь не хотела вовлекаться в окружающую кутерьму, но невольно втянулась.
Кристиан был единственным человеком в этом доме, кого я считала своим другом. Остальные равнодушны как Филипп и Амалия или настроены враждебно как Корделия.
Я уже не понимала, что чувствую к бывшему возлюбленному. Все смешалось.
Он оказался как будто кочкой на болоте, я хотела опереться, стать на твердую землю в окружающей меня трясине, но ошиблась и провалилась по колено в засасывающую грязную жижу. А вместо того чтобы спокойно выбраться, поддалась эмоциям и погрязла еще глубже.
Эта влюбленность казалась такой детской и глупой. Но разве любовь может быть разумной?
Мы поистине слабы, глупы и уязвимы, когда попадаем во власть чувств. И есть свое удовольствие в том, чтобы оставаться равнодушной, когда разум трезв, а сердце покрыто льдом.
Вот кем мне нужно стать – холодной и беспристрастной ледяной принцессой, образчиком настоящей аристократки! Так жить станет намного проще.
Глава 12. Мой первый бал
Красивая и нарядная, в нежно-розовом платье и таких же шелковых туфельках, с вплетенными в волосы цветами, я ехала на свой первый бал. Есть в этом действе нечто волшебное и безумно волнительное!
Чувствовала себя Золушкой, не хватало только феи-крестной. Но как оказалось и такая имеется. Правда говорят, она скорее колдунья…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
По дороге Амалия рассказывала кому планирует меня представить, какие это важные люди и чем они интересны. Работы сегодня предполагалось много, хотя в основном буду улыбаться и кивать. Впрочем, как всегда. Я даже привыкла и похоже втянулась.
- Но особенно я хотела бы чтобы ты пообщалась с Луизой, герцогиней де Бонморанси, - тетя сделала упор на этих словах.