— Что ты здесь делаешь?
Губы Скотта изгибаются в улыбке — моей любимой улыбке, которая показывает ямочки на щеках и заставляет его глаза сиять от счастья.
— Я здесь, чтобы увидеть нашего ребенка. Я бы ни за что на свете не пропустил это событие.
— Но я думала...
Скотт сокращает расстояние между нами и обхватывает ладонями мои щеки, прижимаясь лбом к моему лбу. Он нежно целует меня в губы, а потом отстраняется, чтобы посмотреть в глаза.
— Ты ошиблась, красавица. Я чертовски счастлив, что мы создали этого маленького человечка. Знаю, что все между нами складывалось непросто, и сожалею об этом сильнее, чем могу выразить. Единственное, чего я хочу больше, чем вернуть тебя в наш дом и в мои объятия — это нашего ребенка.
Скотт обхватывает мой живот руками, и мои дурацкие гормоны заставляют меня разрыдаться.
— Не плачь, красавица. Когда я вижу, как ты расстроена меня это убивает.
Я качаю головой, потому что это не слезы печали — это слезы счастья. Я обнимаю Скотта и удовлетворенно вздыхаю, когда его губы встречаются с моими. Чувство правильности происходящего почти переполняет меня, и чувствую, что могу дышать впервые за несколько недель.
Доктор Лавлейс откашливается, и я краснею от того, как бросилась в объятия Скотта прямо перед ним. Честно говоря, я совершенно забыла, что мы не одни. Скотт улыбается мне и проводит пальцами по моей раскрасневшейся щеке.
— Я люблю тебя.
Мне не нужно видеть свое отражение, чтобы понять, что моя улыбка просто сияет.
— Я тоже тебя люблю.
— Вы готовы увидеть вашего ребенка? — спрашивает доктор Лавлейс.
Глава 16
Скотт
Меня все еще шатает, когда я помогаю Мэллори собирать вещи у Зака. Дочь. У меня будет дочь. Я не слишком мужественен, чтобы признать, что пролил пару слез, когда увидел нашу маленькую девочку на мониторе. Ее сильное сердцебиение наполнило комнату, и этот гулкий звук был лучшим, что я когда-либо слышал в своей жизни.
Люди говорят, что отцы не привязываются к своим детям, пока они не родятся, и я скажу — это чушь, потому что с первого момента, как увидел ее, я привязался. Весь мой мир перевернулся, и она стала для меня самой большой ценностью в мире. Она и ее прекрасная мать — моя жизнь.
Зак приходит с новыми коробками.
— Я рад, что вы снова вместе, ребята, но без вас здесь будет ужасно тихо.
— Ты всегда можешь найти себе другую соседку, — предлагает Мэллори. — Или ты мог бы пригласить сюда своего сверхсекретного дружка.
— Как ты... — заикается Зак.
Мэллори откидывает голову назад и смеется — первый настоящий смех, который я не слышал так давно, что и не помню.
— Потому что ты ходишь здесь как влюбленный дурак? И сколько раз ты ездил в «командировки» за последние четыре месяца? Мы оба знаем, что тебе редко приходится путешествовать по делам.
— Поймала.
— Я хочу знать, почему ты мне ничего не сказал? — Мэллори не может скрыть обиду в своем голосе.
Зак быстро обнимает ее.
— Я не хотела расхаживать вокруг, хвастаясь своими счастливыми отношениями, когда твои рушились.
Она шлепает его по руке и отталкивает.
— Ты идиот! Я была бы счастлива за тебя. Ты мой лучший друг, и неважно, через что я прохожу, я бы не позволила своим проблемам портить тебе праздник!
— Прости, прости, — говорит Зак, уворачиваясь от очередного шлепка моей злющей жены.
— Ну, и когда ты нас познакомишь?
Зак пожимает плечами.
— Даже не знаю... все очень сложно. Хорошо, но сложно. Я поговорю с ним и дам тебе знать.
Мэл одаривает его своим лучшим грозным взглядом, но отпускает — пока. Я не сомневаюсь, что она будет настойчива в своем стремлении познакомиться с новым бойфрендом Зака. Она почти так же свирепа, как Джен, когда защищает своих друзей. Я почти сочувствую бедному придурку, которому придется пройти через инквизицию Джен и Мэллори.
***
— Думаю, это все, — говорю я, складывая коробку, которую только что опустошил.
Мэллори падает на кровать.
— Ненавижу распаковывать вещи — это еще хуже, чем их паковать.
Я ухмыляюсь.
— Думаю, теперь понятно, почему половина твоих вещей все еще лежала в коробках в шкафу у Зака.
— Переезд — зло.
Я заползаю на кровать, накрывая ее своим телом, стараясь не давить на живот.
— Думаю, нам просто стоит прожить здесь следующие семьдесят лет.
— Уверена, я справлюсь с этим, — говорит Мэллори и тянет меня вниз для поцелуя.
Ее губы мягкие и все еще имеют привкус вишни, хотя я использовал любую возможность, чтобы поцеловать ее сегодня. Я не могу насытиться ею. То, что начинается как сладкая встреча губ, быстро превращается в нечто ненасытное.
Через несколько минут наша одежда свалена в кучу на полу, и Мэллори растянулась передо мной, одетая только в застенчивую улыбку и розовый румянец возбуждения.
— Ты такая красивая.
Мэллори с сомнением смотрит на меня и пытается прикрыть руками округлый живот, чувствуя стеснение. Я не позволяю ей.
— Не прячься от меня. Ты самая сексуальная женщина, которую я когда-либо видел.
Я провожу руками по ее животу, сопровождая прикосновение голодными поцелуями.
— Твое тело чертовски прекрасно.
Я провожу языком по ее соску, прежде чем она успевает возразить. Ее дыхание вырывается со стоном, и я делаю это снова. Она извивается подо мной, прижимаясь грудью к моему рту, молча моля о большем. Не желая разочаровывать, посасываю ее сосок губами. Выгнув спину, Мэллори зарывается пальцами в мои волосы, удерживая меня на месте, пока облизываю и посасываю сначала один сосок, потом другой.
Провожу пальцами по ее телу, обхватываю ее лоно. Она совершенно промокла, и мне не терпится попробовать ее на вкус. Мэллори откидывает голову назад и стонет мое имя, когда я провожу пальцами по ее влажной коже, слегка постукивая по клитору. Я хочу поцеловать ее тело, желаю ощутить ее вкус на своем языке, но она крепче сжимает мои волосы и притягивает мои губы к своим, отчаянно целуя меня. Когда мы отрываемся друг от друга, у нас обоих перехватывает дыхание.
— Внутри. Я хочу, чтобы ты был внутри меня сейчас, — требует Мэллори.
Я стону, потому что тоже этого хочу. Хочу чувствовать мягкие объятия ее влагалища, пока оно сжимает мой член. Но еще хочу, чтобы это понравилось Мэллори, ведь прошло много времени с тех пор, как был внутри нее. Она всегда такая чертовски тугая, я не хочу причинять ей боль. Я говорю Мэллори об этом, и маленькая шалунья просто обхватывает меня ногами и прижимается ко мне, проводя своей горячей плотью по моему члену.
— Муж, трахни меня уже. Я готова, чертовски готова принять тебя.
Мне бы хотелось думать, что я человек с сильной волей. Что я терпеливый, основательный любовник, но услышав, как она называет меня мужем, закоротило мой мозг, и я обнаружил, что толкаюсь в нее, не думая больше ни о чем. Ее лоно настолько тугое, что мне приходится прилагать усилия, чтобы войти. Она нетерпеливо приподнимает бедра. Отчаянно стараясь не причинить ей боль, я сжимаю ее бедра, удерживая неподвижно, пока полностью не вхожу. Мои яйца плотно прижаты к телу, и я действительно могу кончить от одного этого.
Черт возьми, она проверяет мою решимость во всех отношениях. Несмотря на то, что она извивается подо мной, пытаясь заставить меня двигаться, я остаюсь по самое основание, давая ей время привыкнуть. Обхватываю ладонями ее грудь, потирая большим пальцем сосок, чтобы отвлечь Мэллори. Она издает довольный стон, и ее плоть сжимается вокруг меня еще более крепко.