Читать интересную книгу "Полная история регги: от истоков до наших дней - Дэвид Кац"

я не делал никаких записей: не хотел, чтобы он вмешивался в мои дела и говорил, что я разорвал контракт».

Создание ска шло рука об руку с движением за независимость, набиравшим обороты. Великая депрессия 1930-х разрушила национальную экономику: к 1938-му уровень безработицы на Ямайке достиг 20 процентов, а те, кому повезло сохранить место, получали гроши. Серия забастовок привела к кровавым стычкам с полицией, что в свою очередь подхлестнуло волну недовольства. После того как полиция убила нескольких рабочих на территории Вест-Индской сахарной компании в городке Фром, стихийные выступления стали повсеместными. Разумеется, нашлись лидеры. Харизматический ростовщик из среднего класса по имени Уильям Александр Бустаманте сформировал Bustamante Industrial Trade Union (BITU) – первый профсоюз на Карибских островах. В тот же год кузен Бустаманте, адвокат, получивший образование в Оксфорде, Норман Вашингтон Мэнли, сформировал первую национальную политическую партию – People’s National Party (PNP), которая действовала в одной связке с BITU. Когда Бустаманте был взят под арест в 1938-м, Мэнли вел переговоры о его освобождении, но в 1943-м Бустаманте все же порвал с Мэнли и сформировал Jamaica Labour Party (JLP) – лейбористскую партию.

Многие комментаторы отмечали, что Бустаманте был ярким экстравертом, и его готовность противостоять сильным противникам из высших кругов Ямайки принесла ему популярность в бедных слоях. Однако этот человек был не так-то прост. Его настоящее имя – Уильям Александр Кларк, его мать происходила из привилегированных классов Ямайки, а отец был ирландцем, но Бустаманте в своей официальной биографии долгое время предпочитал не упоминать о косвенной (хотя не такой уж и косвенной) принадлежности к клану колониальных властей. Когда в 1944-м шли выборы, кампании обеих партий, JLP и PNP, были омрачены различными инцидентами, включая поножовщину и летящие камни, особенно в городских гетто; в конце концов обещание Бустаманте повысить зарплаты привело лейбористов к победе. Но в 1955 году верх взяла PNP, а выборы снова сопровождались насилием. В начале своего пути эти две партии мало отличались друг от друга, но в конце концов они пришли к полярно противоположным позициям. Поверхностный фабианский социализм Мэнли медленно, но верно уводил его влево, в то время как либерализм Бустаманте, сторонника капитализма, все больше делал его правым.

Как только PNP взяла власть, Мэнли провел прямые переговоры с колониальными властями, стараясь определить условия независимости Ямайки. В 1958-м, с одобрения Британии, Ямайка вступила в союз с двенадцатью другими англоговорящими территориями Карибского бассейна, что вылилось в недолговечную Федерацию Западных Карибов. Различные острова, объединенные языком и общей историей, должны были получить независимость от Британии в 1962-м, и уже распределялись кресла в общем Центральном правительстве. Но Бустаманте в 1960-м начал решительную кампанию против подобной федерации, настаивая на независимости Ямайки. Апеллируя к народу, партия использовала песню Экклза Freedom, несмотря на то что она рисовала картину «счастливого возвращения к истокам», то есть в Африку. Тем не менее это стало первым случаем (из многих последующих), когда «просто» песня была приспособлена политической партией к своим целям.

«Политики использовали Freedom как дорогу к бегству от предполагаемого союза, с ее помощью они хотели навязать людям свои идеи, но мы думали только о растафарианском движении. Я это понял, когда увидел растаманов, проповедовавших в разных областях Ямайки: они тоже пытались донести до людей свои идеи. Они говорили о том, что надо возвращаться в Африку, а я по материнской линии африканец», – объясняет Клэнси Экклз.

Когда Мэнли созвал референдум в сентябре 1961-го, чтобы решить вопрос о федерации, подавляющее большинство проголосовало за независимость Ямайки. Бустаманте победил на апрельских выборах 1962 года и стал первым премьер-министром Ямайки. Шестого августа 1962 года Ямайка стала членом Содружества. Кстати, на тех же самых апрельских выборах Эдвард Сиага победил в округе Западного Кингстона – его электорат был стратегически важным, но и самым потенциально взрывоопасным. Сиага уверен, что его антропологические занятия сыграли не последнюю роль в его успехе как политика. Назначенный министром развития и благосостояния, он больше не имел времени заниматься делами своей компании на Белл-роуд, 13. «Когда я стал министром, бизнес взяли на себя мой отец и моя кузина Дора, которая помогала мне с самого начала. Они вели все дела, но в итоге продали все человеку по имени [Джордж] Бенсон. У него сгорела его студия, и он купил мою».

В то время как жители острова стряхивали с себя последние колониальные цепи, музыканты старались создать такую популярную музыку, которую без натяжки можно было бы назвать своей, истинно ямайской. Ко времени провозглашения независимости паровоз ска уже несся на всех парах. Хиты, сделанные на основе американского буги, такие как Come Back Jeannie Лорела Эйткена, Boogie In My Bones и Fat Man Деррика Моргана, расчистили путь более чистому ямайскому ска – Do Du Wap в исполнении Chuck & Dobby (эту вещь спродюсировал Коксон), Forward March того же Деррика Моргана и Housewife’s Choice дуэта Derrick & Patsy. Две последние вещи продвигал Лесли Конг, еще один важнейший человек в ямайкой индустрии.

Деррик Морган утверждает, что Конга в музыкальный бизнес ввел его приятель, певец Джимми Клифф.

«Как-то раз ко мне пришел юнец, это и был Джимми Клифф, но тогда его звали Джеймс Чамберс. Он сказал, что встретил человека по имени Лесли Конг, который хочет, чтобы я его прослушал. То есть не Лесли, конечно, тот петь не умел, а Чамберса, – смеется Морган. – Мол, если песня понравится, он, Лесли, ее возьмет. Только что открытая студия Лесли Конга называлась Beverley’s, и находилась она на углу Оранж-стрит и Норд-стрит. Там еще был ресторан и кафе-мороженое, а также офис по продаже недвижимости на втором этаже. Лесли и его брат Сесил как раз занимались недвижимостью, а Джимми Клифф вдохновил Лесли пойти в музыкальный бизнес. Однажды Джимми пришел к нему с песней Dearest Beverley и говорит: “Слушай, это сейчас самое прибыльное дело, может, попробуешь записать?” Короче, с этого все и началось. Я прослушал песню, это была такая приятная медленная баллада, но мы уже делали музыку ска, и меня она не особо вдохновила. Тогда Джимми сказал, что у него есть другая вещь – Hurricane Hattie, а у меня был приятель поэт, который написал King of Kings. Общими усилиями мы подобрали мелодию к стихам моего друга и пошли в Beverley, но Лесли с первого раза не врубился. Тогда я вспомнил о Драмбаго и его группе All Stars. Драмбаго порепетировал с Джимми в Greenwich Farm, и на следующий день мы пошли на Federal и записали эти две песни. Там я встретил Оуэна Грея, он сделал Darling