— Да… и вдруг ты скажешь что-то не то, — пробормотала она.
Баринов нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
Таня опомнилась и поторопилась улыбнуться.
— Ничего, это я так.
Роман почему-то поморщился, а потом качнул головой.
— Я никогда тебя не понимал. О таких как ты говорят — себе на уме.
Она оскорбилась.
— Ты опять?
— Я даже не стараюсь тебя обидеть, Тань. Просто говорю. Что в этом обидного? Ты всегда была не такой, как все.
— Разве это хорошо? Мне это счастья не принесло.
Он с интересом посмотрел.
— Да? И что не так?
Татьяна от его взгляда смутилась и отвернулась. Открыла дверцу холодильника и тут же затараторила:
— Я ужин приготовила, сам разогреешь. Вот здесь солянка, а в этих тарелках салаты. Это мама прислала. Артем, правда, поздно обедал, да сейчас наелся, но всё равно… А я домой пойду.
Роман наблюдал за ней с насмешкой.
— Непонятная ты, Татьяна. Очень странная.
Она не обернулась, чтобы не заметил её грустной улыбки.
— Я знаю.
И ты ещё не знаешь насколько, закончила она про себя.
8
В понедельник Артём должен был пойти в школу. Таня со страхом ждала этого дня, волновалась, что Роман попросит её больше не приезжать. Ей даже возразить будет нечем. А пока ещё один вечер с Артёмом. Роман ещё утром её предупредил, что задержится, и даже выглядел виноватым, и пытался оправдаться, сказал, что у него вечером очень важная встреча. Татьяна кивнула и сдержанно улыбнулась, попросив Баринова не беспокоиться.
— Не волнуйся, я уложу его спать.
Роман посмотрел виновато.
— Я знаю, я не имею права так тебя подводить. Ты не обязана сидеть здесь целый день, да ещё ночь…
— Рома, прекрати. Я же говорю — всё нормально. У меня нет планов на этот вечер, а мы с Тёмкой найдем, чем заняться.
— Я постараюсь не задерживаться, — пообещал он.
Так и договорились.
Прогулка в парке вышла короткой, пошёл мокрый снег, заметно похолодало, и Таня с Артёмом поторопились домой, не забыв по дороге заглянуть в магазин. Мальчик выпросил у неё очередной пазл и дома сразу взялся за игру, позволив Татьяне спокойно приготовить ужин. За столом они немного поспорили о пользе творожной запеканки, Таня выиграла, и Артёму пришлось съесть порцию, правда, заглотил он её почти не жуя, и опять вернулся к игре.
Тихий семейный вечер. Правда, без папы.
Что-то Таню смущало, было странное предчувствие, от которого она никак не могла избавиться. А то, что Роман за весь вечер ни разу не позвонил, только больше настораживало.
Она так и не решила для себя, как относиться к словам Романа, которые он сказал ей в их последний разговор. Но ничего хорошего и положительного она из этого разговора для себя не вынесла. И его отношение к ней… мягко скажем, было непонятным. Иногда ей казалось, что его взгляды, которые ей удавалось перехватить, значат очень много, что он думает о ней, а потом Роман сразу нахмуривался, словно отгораживался от неё, и глаза становились холодными и насмешливыми. Вот такие моменты Таня очень не любила. Становилось очень неловко и ей требовалось достаточно много времени, чтобы после этого прийти в себя и снова заговорить с Бариновым, как ни в чём не бывало.
Сегодня Роман предупредил, что задержится, и поэтому Таня его и не ждала в этот вечер. Не то чтобы вообще не ждала, но не было того томительного чувства ожидания, которое она испытывала каждый вечер. Когда начинала чутко прислушиваться — а не поворачивается ли ключ в замке? Вдруг Роман появится в комнате или на кухне как раз в тот момент, когда она совсем не ожидает? Если такое случалось, Таня сильно терялась и смущалась.
А вот сегодня не ждала.
Артём разгулялся, и спать ложиться не хотел. Ей никак не удавалось его угомонить, а потом решила, что не так уж это и страшно. Ребёнок волнуется, хоть и вида старается не подавать. Ведь отец допоздна задерживается не часто, Тёмка к этому не привык, вот и расшалился, и Таня решила спать его насильно не загонять. Иногда можно и «пополуночничать». Как только он это понял, что не нужно больше настаивать на своём, его сразу же потянуло в сон. Артём продержался до половины одиннадцатого, а потом сам пошёл в кровать.
Таня с улыбкой наблюдала за ним, как он, зевая, залезает под одеяло.
— Устал?
Упрямство взяло верх, и ребёнок замотал головой. Таня засмеялась, наклонилась и поцеловала его.
— Спокойной ночи, милый.
— А папа когда придёт?
— Скоро придёт, — успокоила она его. — У него дела, ты же знаешь.
— Ты меня разбудишь, когда он придёт?
Таня согласно кивнула.
— Конечно. А сейчас спи.
— Не уйдёшь?
— Нет, конечно, я тебя не оставлю, не волнуйся.
Артём вздохнул и повернулся на бок.
— Закрывай глаза, — попросила его Татьяна. — Уже очень поздно.
Она поправила ему одеяло, дождалась, когда его дыхание станет спокойным и размеренным, и тихо вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Остановилась и закрыла глаза, но всего на секунду. Она не имеет права расклеиваться. Она ведь взрослая, сильная женщина. А горький комок всё равно подкатил к горлу.
После того как Артём лёг спать, ей совершенно нечем было себя занять. Покрутилась на кухне, собрала Роману ужин, оставалось его только разогреть, когда он придёт.
Но когда он придёт? Покосилась на часы. Хоть бы позвонил… чтобы она не волновалась.
Только подумала, а телефон, как по заказу, ожил, и Таня кинулась к нему, боясь, что Артём может проснуться, услышав звонок. Даже уверена была, что это Баринов, до сознания которого каким-то неведомым образом дошла её просьба, но услышала весёлый и уже знакомый женский голос:
— Ромка, это я! Ты уже приехал?
Судя по интонации, девушка была пьяна, а Татьяну от всего этого аж прострелило, как кипятком изнутри окинуло. И затрясло от возмущения и обиды.
Приехал ли он? Вот значит как! У него важная встреча! Вот с этой пьяной… как её только назвать, чтобы самой потом не очень стыдно было?
А у Баринова просто совести нет. Она дома с его ребёнком, а он по бабам? Господи, какая гадость!
— Не приехал он! — зло выдохнула Татьяна в трубку. — Перезвоните позже!
В трубке что-то ещё заверещали, но Самойлова слушать не стала и телефон отключила.
Дела значит у него….
Баринов появился через двадцать минут, Таня только-только начала успокаиваться, а как услышала, что хлопнула входная дверь, возмущение новой волной поднялось в ней.
Явился.
Услышала шаги, обернулась, стараясь усмирить душивший её гнев, чтобы Баринов не заметил, но как только его увидела, тут же позабыла о своей злости. А Роман вроде удивился, увидев её. Упёрся рукой в дверной косяк и попытался придать лицу серьёзное выражение, даже брови нахмурил. И спросил:
— Артём… спит?
Таня кивнула, продолжая с подозрением присматриваться к нему. Всё пыталась оценить степень его опьянения.
— Хорошо… — Баринов прошёл к столу и сел, при этом вздохнул с облегчением. Самойлова снова почувствовала раздражение.
— И как прошла твоя встреча? — не сдержав язвительности, спросила она.
Он тяжко вздохнул и показал ей кулак. Таня нервно сглотнула, а Роман вдруг поднял вверх большой палец. Таня незаметно выдохнула, а затем осуждающе головой покачала.
— Да, я вижу.
Баринов же развернулся к ней вместе со стулом и посмотрел со странной мягкой, но пьяноватой улыбкой.
— Ну что ты видишь?
Она отвела глаза, секунду сомневалась, а потом решила, что пора ей уходить. Появления Баринова она дождалась, а теперь может уехать. А он пусть спать ложится и…
Вот о чём она думает?
— Я ухожу, — сообщила она. — Там… ужин, в микроволновке. И к Артёму не заходи, хорошо? Он поздно уснул.
Баринов хохотнул.
— У меня такое чувство, что это я в гостях. Ничего, что я сел без твоего разрешения?
— Не издевайся надо мной, пожалуйста. Это совсем не обязательно. Я ухожу. До свидания.
— Да подожди ты, — Баринов потянулся, при этом чуть не свалился со стула, только рукой за столешницу ухватиться успел, и поймал Таню за руку. — Я только это от тебя и слышу — я ухожу, ужин на плите! Ты в домохозяйку превратилась, что ли, Тань?
Она пыталась руку свою освободить, но Роман так сильно вцепился в её запястье, что Таня испугалась, что синяки останутся.
— Отпусти меня, мне больно. Что ты вцепился, Ром?
Он ослабил хватку, перевернул её руку и провёл большим пальцем по венке у неё на запястье. Таня очень надеялась, что он не заметит, как её рука мелко задрожала. Стояла рядом с ним в нелепой позе, развернувшись вполоборота. Одна рука, за которую он её держал, огнём горит от его прикосновений, а второй она непонятно взмахивает, не зная, куда её деть и боясь случайно прикоснуться к Роману. Хорошо, хоть он этого не видит.