пространстве, частота дыхания, уровень маны в крови, а иногда даже сердцебиение. Уверен, вы уже догадались, что вам предстоит сделать до конца сегодняшних занятий. Догадались ведь?
Он специально сделал долгую паузу, зная, что ответить мы едва ли можем, даже если знаем ответ. Даже Волкова, с виду выглядящая вполне нормально, молчит, как будто немая, и по лицу видно, что говорить она едва ли хочет.
— По лицам вижу, что догадались, — он улыбнулся и развернулся, чтобы написать что-то на доске. — Тогда приступим к теме первого урока. «Повседневное использование маны и как не сесть на иглу манакамней…»
Вот с-с-скотина! Почему не объяснил до конца, что нужно с этим делать? Нет, я не дурак и понимаю, что нужно прийти к какому-то положению, на которое запрограммирован браслет, но какое это положение⁈ В такое же, как Волкова я сесть уже пытался, не вышло! Меня только сильнее стало колбасить. У Щеглова тоже не выходит! Да что у нас за изверг, вместо учителя⁈
* * *
Почти весь день, без перерывов даже на обед я потратил на то, чтобы добиться почти полного успокоения браслета. И когда я говорю: «Почти полного», я не имею в виду окончательного умиротворения. Ведь в ином случае мои страдания были бы окончены досрочно. Никто из нас троих не смог добиться окончательного спокойствия, но мы с Волковой явно справились лучше, чем Щеглов, который целых пять часов дёргался и ёрзал на стуле, так до конца и не поняв, что от него требуется.
Однако наш учитель оказался с юморком. В то время, как у Волковой самая спокойная поза выглядела как нечеловечески прямая осанка, моя поза выглядела как нечто бунтарское с закинутыми на стол ногами. Нельзя сказать, что сидеть так было удобно, особенно весь день, но это было всяко лучше, чем получать постоянные удары током.
Вторым фактором было дыхание, которое мне тоже требовалось контролировать, но с ним как раз было меньше всего проблем. Нужный ритм нашёлся достаточно быстро, и был он достаточно спокойным, что радовало. Проблемы начались тогда, когда речь зашла о пульсе. Проблема была в том, что он у меня был своеобразным, ведь ядро маны занимало место сердца и качало по телу кровь, вперемешку с концентрированной маной, но толком контролировать его я не мог. Интересно, а что было бы, не будь у меня пульса вовсе? Как бы я тогда объяснил это Льву Семёновичу?
Попутно со всем этим нам ещё нужно было как-то учиться и запоминать всё то, что рассказывает учитель. Впрочем, об этом я переживал меньше всего, как и Волкова, которая изредка дёргалась, сбиваясь с ритма в те моменты, когда глаза её сдвигались ко входу в аудиторию. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, кого именно она высматривает. Вся академия в курсе, кто сегодня сюда приезжает, и ждёт она именно его, своего старшего брата. Но как бы часто Волкова не гипнотизировала дверь, её брату было не суждено показаться в проходе во время пар. Но до Волковой это дошло только тогда, когда прозвенел последний звонок, и вся остальная группа, кроме нашей тройки, собралась и пошла на выход.
— Поздравляю! — дождавшись, когда все уйдут, Лев Семёнович вышел из-за своего стола, встал напротив нас и широко улыбнулся. — Двое из вас отлично справились с заданием, хоть и не до конца освоили браслет. Что вам осталось? Кажется, сердцебиение и?.. Да, кое-что вы всё же упустили.
Он вздохнул, достал планшет и что-то на нём нажал. В этот момент мне вдруг стало намного легче. Волкова и особенно Щеглов тоже заметно расслабились. Аня скорчилась так, будто сейчас спину сломает. Могу представить, как у неё всё болит. Просидеть столько часов в подобной позе, это уже не здоровая осанка, а самая настоящая пытка. Однако, какое же приятно чувство! С моих плеч будто скинули центнер веса! Вот только браслет всё ещё был на моей руке, и, когда я сбил дыхание, меня снова дёрнуло током.
— Какого?.. — невольно вырвалось из моего рта, и я непонимающе взглянул на учителя.
Моя реакция вызвала у Льва Семёновича улыбку.
— Я же говорил, что у вас будет наказание и вы научитесь многому? — он отложил планшет в сторону. — У меня для вас отличная новость! С этими браслетами вы проходите до тех пор, пока не научитесь контролировать своё дыхание в любое время дня и ночи. Будете всегда поддерживать его в том состоянии, в котором вам указывает браслет. Это научит вас выдержке, дисциплине и самоконтролю. Можете не переживать, с браслетами ничего не случится, вы хоть с ними под воду ныряйте. Кстати, об этом, снять их вы тоже не сможете.
— Ч-чего? — Серафим, который за весь урок едва ли замер хоть на секунду от нескончаемых ударов током, кажется, поперхнулся воздухом, и его снова шандарахнуло.
— Чего слышал, — сухо ответил Лев Семёнович. — Носи на здоровье, Щеглов, и пока не на научишься контролировать своё дыхание, не думая об этом, от браслета не избавишься! До тех пор наслаждайся новой жизнью с искринкой!
— Где мой брат? — вдруг произнесла Волкова серьёзным тоном.
Настрой у неё был такой, будто она уже привыкла к своему дыханию на все сто, но, судя по дёргающемуся пальцу на правой руке, это было не так. Лев Семёнович перевёл на неё заинтересованный взгляд.
— Как и обещал, он будет и уже ждёт тебя за дверью, — он кивнул на выход. — Я не хотел мешать занятию. Да и не хотелось шокировать твоего достопочтенного брата образом нашего припадочного Щеглова.
Я усмехнулся, а вот Серафиму было не до смеха. Даже с дыханием ему было разобраться невероятно трудно, и колошматило его будь здоров. У меня стали возникать серьёзные сомнения насчёт целесообразности таких методов тренировок, тем более по отношению к студентам, но мы уже совершеннолетние, точно не дети, да и группа экспериментальная, как ни крути. К тому же… Щеглову такое точно пойдёт на пользу. Уж хуже ему от этого точно не станет.
Когда Волкова услышала, что брат её находится за дверью, она тут же подскочила со стула, видимо, забыла про дыхание и тут же споткнулась, едва не грохнувшись на пол, в последний момент уцепившись руками за парту. Мне стало её как-то даже жаль, ведь она совсем этого не заслужила, а наш учитель, судя по всему, совсем не испытывал жалости и