смысла — бензина у нас почти не осталось. Надеюсь, ни у кого нет клаустрофобии или иных предубеждений к подземельям? Нет? Везёт вам. У меня есть. Не люблю тоннели, особенно те, которые пережили самое мощное землетрясение из всех, которые можно себе представить. Всё, что лежит на рельсах, упало со свода, между прочим. И не факт, что на этом и закончилось — наверняка какая-нибудь каменюка так и дожидается момента, когда мы будем под ней проходить. Что вы так смотрите? Да, спелеология не моё. Мне даже в метро всегда не по себе было. Я люблю морской горизонт, в крайнем случае, чистую степь вокруг. Леса, холмы, горы — это уже ландшафтные излишества, загораживающие обзор. А уж лезть под землю — это для гномов. Не для того наш вид с пальмы спустился! К сожалению, обходить далеко, так что придётся терпеть все эти миллионы тонн плохо закреплённого камня над головой. Нет, я не нагнетаю. Разве что совсем чуть-чуть. Может быть, впереди тоннель обрушился, и нам придётся возвращаться, но не попробовать пройти напрямик было бы странно.
— Ладно, разгружаемся, команда. Что-то придётся бросить, но это будет не еда, не вода и не одежда. Остатки бензина тоже сольём, у нас примусочек маленький есть. Большой рюкзак — мой, поменьше — Лысой Башки, а вот этот твой, пацан. А как ты думал? Всем достанется с учётом физических возможностей. С учётом, я сказал, Лысая! Не пихай всё подряд, надорвёшься. Я знаю, что ты сильная независимая женщина, но грыжи тут лечить некому. Побереги спину, нам обрастать барахлом ни к чему. Зачем нам под землёй палатка, скажи мне, горе лысое? Дождя не будет. А костровые принадлежности нафига? Дров там не найти, обойдёмся примусом. Бросай это всё без сожаления. Пройдём тоннель и намародёрим заново.
— Да, пацан, я почти уверен, что тоннель проходимый. Почему? А вон, Лысая не даст соврать. Она тоже заметила. Заметила же, Лысая Башка? Я в тебе не сомневался. Следы, пацан! Тут ходят. Мало, редко, аккуратно — но тропочка образовалась. В тупик тропу не натопчут. Так что сохраняем бдительность, команда. Мало ли кто тут шляется. Мы, например. Вполне подозрительная компания, кстати. Я бы, встретив такую троицу, напрягся. Почему? А сам подумай: для начала — идут вместе. Значит, не триггерятся. То есть тренировались, мучили себя, сокращали дистанцию. Да, в нашем случае страдала только Лысая Башка, но стороннему наблюдателю это неизвестно. Скорее всего, он предположит, что мы банда. Бандочка. Вон, у мадамы нашей монструозное рубило, у меня Дубинал Миротворец, а ты… ну, не знаю… Больно кусаешься, например. Сейчас, пацан, каждый встречный в первую очередь оценивается с точки зрения «насколько он опасен». И лучше перебдеть, чем ошибиться. Поэтому даже не злые, в целом, люди могут повести себя нехорошо просто из недоверия. Вполне оправданного, кстати, но от этого не легче. Страх хуже злости, пацан. Злой человек менее опасен, чем напуганный.
— Не, пацан, второй фонарь не включай. Батарейки у нас есть, но лучше их экономить. По карте судя, тоннель длинный. Нашим темпом за день не пройдём, придётся ночевать. Как по мне, хуже, чем залезть под землю, только остаться тут без света. Сразу кажется, что стены сдвигаются, сдвигаются, сдвигаются… Ну его нафиг, короче. Так-то тоннель прочный и широкий, хорошо у вас строили. А трещины в бетоне лучше не разглядывать. Будем надеяться, что всё, чему предназначено упасть, уже упало, а остальное подождёт, пока мы пройдём. Да, я немного нервничаю, а что тут такого? У всех свои слабости. Я не люблю темноту и подземелья, а был у меня приятель, который боялся лошадей. Казалось бы, ну что её бояться? А вот поди ж ты, мой знакомый даже издали на них смотреть не хотел. «Ты глянь, Ингвар, — говорил он, — какие у них зубы! Такая как цапнет — полруки долой! А копыта? Ты видел эти копыта? На ногу наступит — всю жизнь потом в ластах ходить! Нет, не доверяю я этим тварям! Ну и что с того, что люди на них ездят? Это-то и есть самое подозрительное! Если бы на мне кто-то ездил, я бы только и думал, как бы ему поднасрать! И ведь ничего ей за это не будет! Если я тебе в лоб с ноги закатаю, ты меня пристрелишь и будешь прав. А если эта тварь мне башку подковой проломит, все скажут — сам виноват! Не так подошёл, не так посмотрел, напугал бедное животное!» Вот вам смешно, а у человека реально проблема была, потому что дело было в Монголии, где лошадей больше, чем машин. Среднестатистический горожанин может всю жизнь прожить, увидев лошадь только на картинке, но мы крутили небольшой бизнес, построенный на перемещении товаров ограниченного спроса через местности ограниченного доступа. И транзакции эти осуществлялись как раз верхами в сопровождении вьючных лошадей, потому что местность была такая, что ничего другое там не пролезет. В общем, как он ни пытался их избегать, ничего не получалось. Принимать груз — стащи с лошади. Сдавать груз — закинь на лошадь. Добраться до места встречи — лезь на лошадь сам. И вот что интересно, даже самая тишайшая лошадка, какая-нибудь старая кобыла, которую хоть поленом по башке бей, стоило ему на неё взгромоздиться, так и норовила чего-нибудь выкинуть. Взбрыкнуть, внезапно удариться в галоп, или, наоборот, встать как вкопанная, выпучив глаза и трясясь. Словно чуяла, что он её боится до усёру. Этим лошади только укрепляли убеждённость моего товарища в своём коварстве. И вот однажды… Стоп! Кто это там?
— Погасите фонарь, если вам не сложно, — сказал голос из темноты.
— Ещё как сложно, — ответил напряжённо Ингвар. — Не вижу ни единой причины.
— Если не будет света, я смогу к вам подойти.
— И нафига такое счастье? Тебя и так прекрасно слышно.
— Вы же хотите пройти тоннель и выйти на той стороне, верно?
— Разумеется, иначе какого чёрта бы мы сюда попёрлись?
— Тогда вам придётся сотрудничать с нами.
— Ого, так ты там не один? Предложение выключить свет только что стало выглядеть ещё менее привлекательным. Хотя, казалось бы, куда ещё-то?
— Здесь я один. Но вообще нас много. В темноте мы можем быть вместе, но на свету опасны друг для друга. В подземельях сложно разойтись, поэтому мы не пользуемся светом.
— Что-то слабо верится, — покачал головой Ингвар, — зажмуриться, например, не помогает, мы пробовали. Другие каналы восприятия тоже работают.
— Мы тоже не сразу привыкли. Но теперь живём почти нормальной жизнью. Только в темноте. У меня, например, есть жена, и она беременна. Наш доктор готовится принять роды наощупь.
— Поздравляю с будущим прибавлением в семействе. Рад за тебя и всё такое. Но мы не готовы следовать вашим путём тьмы, извини. Как видишь, обходимся и так. Так что мы, пожалуй, пойдём себе дальше. С фонарём.
— Ничего не получится. Тоннель дальше обрушен.
— Что ж ты сразу не сказал? Вот блин, теперь обратно топать…
— Не надо обратно. Обрушен основной тоннель, но есть обход. Он ведёт через наше поселение. Это и технические коридоры, и природные пещеры и бывшая система вентиляции, и старые выработки… Гора вся источена ходами, здесь раньше добывали известняк, потом были склады, потом… В общем, много чего было. Часть ходов обрушилась при Катастрофе, но осталось тоже предостаточно. Я проведу вас в обход завала, но свет вам придётся выключить. И ещё — это платная услуга.
— И что же вы хотите?
— Продукты. У вас же есть еда?
— Каша в основном.
— Сойдёт и каша. У нас есть запасы, но нужно больше. Впереди зима.
— Сколько вы хотите?
— Всё, что у вас есть. Я понимаю, как это звучит, но на поверхности вы без труда найдёте ещё, а мы, к сожалению, лишены этой возможности. За полгода подземной жизни отвыкли от света и открытых пространств. Слишком большой стресс. Слишком много опасностей. Так что желающие пройти под горой должны оставить всю еду нам. За вычетом двух порций на человека, потому что идти долго и вы проголодаетесь.
— Получается, мы должны полностью вам довериться?
— Именно так. Но подумайте, зачем нам вас обманывать? Еду вы и так отдадите, а других ценностей здесь нет.
— Это у вас просто фантазии не хватает, — мрачно ответил Ингвар. — Но допустим. Мы пока ни на что не согласились, но как это будет выглядеть? Технически.
— Вы выгрузите