Читать интересную книгу Сердце потерянное в горах (СИ) - Сарк Анна

Я раздраженно надеваю очки на нос, отгораживаясь от них за темным стеклом. В этом месте личный идентификатор не работает. Я копаюсь в карманах в поиске золотого пропуска, но как назло, мне попадаются одни скидочные карты. Я гневно швыряю их в мусорный утилизатор, жалея, что не проверил раньше.

- Послушайте, ребята, - я поднимаю голову, - Давайте так, - подхожу ближе, - Вы подойдете вон к тому дисплею, - я показываю на селектор, - И вызовете Романа Москвина…

- Пропуск, - холодно перебивает меня стражник, я поджимаю губы, не позволяя грубым словам сорваться с языка.

Какого хрена я должен терпеть такое отношение?

Сама эта ситуация приводит меня в бешенство.

- Парни, - захожу я с другой стороны, - Видите это кольцо, - я показывая на золотой ободок в окружении красных рубинов на своем мизинце, - Оно вам о чем-то говорит? - один из стражников нервно дергается, испуганно глядя на другого.

Неужели подействовало?

- Какие-то проблемы? – снисходительно интересуется у меня мужчина и становится рядом.

Его лицо полностью скрыто за снежно-белой маской, напоминающей птичий клюв. Я вижу только его блестящие черные глаза. Белый бархатный плащ небрежно накинут на плечи и скреплен рубиновой брошью.

Я сглатываю, когда понимаю, кто передо мной.

Призрак.

Не уверен, что кто-то еще помнит его настоящее имя. Учредитель корпорации, владеющий основным пакетом акций и предпочитающий живому общению монитор. Он единственный из аристократов, кто не носит темно-синий цвет.

- Нет, я просто развлекал их анекдотами, - обретя способность говорить, иронически отвечаю я.

Мужчина смеется, из-за маски его смех звучит жутковато, так же, как и голос. Призрак вызывает страх, какое-то неприятное чувство, что начинается на шее и расползается по позвоночнику.

- Люблю людей с чувством юмора, - он проходит вперед и подносит к биометрической панели ладонь. На дисплее, в самом низу загорается зеленая полоска и двери с легким шипением, раздвигаются.

Призрак проходит внутрь вместе со своей охраной, но не спешит уходить.

- Так и будешь там стоять? – он стоит ко мне спиной, словно ждет моего решения. Мое сердце начинает стучать быстрее и я прохожу следом, – Запомни, такие, как мы, никогда никого не ждем.

Кабинет моего отца находится на восьмидесятом этаже и выходит окнами на площадь. Мои родственники подготовили тепленькое место для своих потомков. Отец пользуется этим на всю катушку. Скоро и мне предстоит стать советником.

- Он у себя? – спрашиваю я секретаря, вскочившего со своего места.

- Да, но… - парень делает попытку меня остановить.

Я не обращаю на него внимания и без стука распахиваю дверь.

- Я так и думал, - вхожу в кабинет, со вкусом обставленный светлой мебелью, – Привет, папа, - без спроса заваливаюсь на диван и сминаю аккуратно уложенные декоративные подушки.

Отец поднимается из-за стола, его тень кажется мне просто огромной. В детстве я испытывал к нему только страх. А сейчас жгучую ненависть. Я всеми силами пытаюсь показать равнодушие.

Если Клаус сказал ему о вчерашнем, то мне придется здесь задержаться.

- Принеси нам кофе, - обращается отец к ошарашенному секретарю, маячащему в проходе, - И поживее, - добавляет он и ждет, когда тот прикроет за собой дверь.

Тишина действует мне на нервы.

- О чем ты хотел со мной поговорить? – не выдерживаю я.

- Я разговаривал с Клаусом, - отец подходит к окну. Я резко выпрямляюсь, готовый всё отрицать. Я не за что не вернусь в реабилитационный центр, - Он считает, что тебя пора вводить в курс дела, - такого поворота событий я совсем не ожидал и мои напряженные плечи окатывает волной облегчения.

Я чувствую, как легкость возвращается обратно.

- Хотя я считаю, что ты еще не готов, - отец бросает на меня оценивающий взгляд и краткое облегчение оборачивается новой волной напряжения, - После ритуала, ты возглавишь наш филиал в Японии.

Глава 9

Лилит

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Крыса! - у меня вырывается нервный смешок, я замечаю серое тельце, неприятно лоснящееся в свете фонаря, она прячется в одну из прохудившихся труб, бросив на меня злобный взгляд, - Это просто огромная крыса! - обрадованная, я оборачиваюсь к Данте и натыкаюсь на девятимиллиметровый ствол, направленный точно мне в голову, - Какого черта?! – черное отверстие, дрогнув, начинает опускаться ниже.

- Я думал, облава, - Данте ставит пистолет на предохранитель и только после этого, убирает в карман.

Он старается не замечать моих пылающих глаз, и сохраняет на лице спокойное выражение.

Жаль, что я физически не могу уничтожить его прямо здесь.

- А если бы ты случайно выстрелил? – едва сдерживаюсь, - Мои мозги были бы повсюду!

- Я бы никогда не нажал на курок, - Данте встречается со мной взглядом, в полумраке я вижу, как пляшут миллиарды золотых пылинок вокруг его головы, - Ты ведь понимаешь это?

Ничего не отвечая, я отворачиваюсь от него и стремительно направляюсь к следующему повороту. Сердце стучит, как сумасшедшее. Данте догоняет меня, и молча идет рядом. Оправдываться он не собирается. Извиняться тоже.

- У тебя задание? – спрашиваю я.

Страх постепенно уходит, остается только небольшая доза адреналина и сухость во рту.

- Лилит…

- Да или нет?!

- Нет, - Данте опускает ресницы прежде, чем я успеваю прочесть в них правду.

Врет?

Не уверена.

Наши шаги почти синхронны, как соединения звука и картинки. Я смотрю на свои кеды, завязанные бантиком шнурки и слышу глухой звук подошвы от тяжелых ботинок Данте.

- Нельзя брать за стену оружие, - наконец, нарушаю я молчание.

- Что за детский сад, - раздраженно выдыхает он, его крашеные волосы вспыхивают серебром, когда я навожу на него луч света.

Данте начинает щуриться, как преступник в допросной комнате.

- Хочешь, чтобы за тобой охотились Погонщики?! – приподнимаю бровь, и опускаю фонарик.

- Почему бы тебе просто не порадоваться, что оно у нас есть? - его шаги становятся еще отчетливее и я вдруг ощущаю себя его бледной тенью.

- Это старье ничто по сравнению с излучателями совершенных.

Сопротивление запудрило ему мозги, как и всем остальным, чьи кости превратились в пепел на трибунах совершенных.

- Ты никогда в меня не верила, - теперь Данте не смотрит на меня и это меня злит. Злит даже больше, чем направленный на меня ствол.

- И как видишь, у меня был повод.

Больше мы не произносим ни слова и весь оставшийся путь проходим в тишине.

Каменный лабиринт представляет собой подземные каналы, с огромными, как туловище питона, трубопроводами над головой. Они расходятся в разные стороны, напоминая кровеносную систему ископаемого чудовища. Артерии труб и шланги вен соединяются между собой металлической арматурой и железными дверями.

Мне нравится представлять, что это место дышит вместе со мной. Даже сейчас я чувствую живую энергию в бетоне, изрисованном отцовской рукой. Я останавливаюсь около вбитых в стену стальных скобок, заменяющих лестницу и смотрю наверх. Канализационный коллектор имеет выход на неоживленный тупик торгового сектора. Прямо между двумя башнями. На нас никто не обратит внимание, решив, что мы парочка влюбленных, спешащих уединиться в безлюдном месте.

Я надеюсь на это.

Но все решает случай.

- Отвернись, я переоденусь, - приказываю я.

Данте громко хмыкает, но всё-таки отворачивается к стене.

Я быстро стягиваю с себя толстовку и брюки. Сейчас меня мало не заботит, что они падают в пыль, и что мне придется повозиться, прежде чем отстирать грязь. Всё это сразу отходит на второй план. Даже холод, касающийся моей обнаженной кожи.

Я осторожно вынимаю из сумки одежду совершенного. Таращусь на ткань, как священник на икону, решающий совершить паломничество и не знающий, чем это для него обернется. Помедлив, я все-таки надеваю на себя белоснежный костюм, моя рука по цвету сливается с ним и я прячу руки в перчатки. Последняя частичка меня настоящей исчезает. Переобувавшись в начищенные туфли, я в последний раз поправляю парик.