Читать интересную книгу Утро в Нормандии. - Дэвид Ховарт

Глава IV. Высадка на участке «Юта»[6]

Несмотря на большой разброс парашютистов и сложный рельеф местности (это в какой-то мере нарушило намеченные планы), десантники, применяя партизанскую тактику, успешно атаковали противника и отрезали оборонявшиеся немецкие войска на побережье от их командования, которое до 12 часов дня не могло получить вразумительную информацию о начале высадки союзников на этом участке. Немецкие подкрепления не смогли подойти близко к месту высадки американцев. Операция прошла успешно и с гораздо меньшими потерями, чем предполагал Ли-Мэллори. Из 805 американских транспортных самолетов, принимавших участие в этой операции, было потеряно только 20 самолетов. Вначале казалось, что парашютисты понесли очень большие потери. Утром после выброски до 85 процентов парашютистов считалось пропавшими без вести. К вечеру почти половина десантников уже действовала в своих подразделениях, а многие, считавшиеся без вести пропавшими, блуждали в течение нескольких дней и потом находили свои части. Через три месяца, когда подводились итоги операции, было установлено, что в день высадки потери парашютистов составили только 10 процентов, включая убитых, пропавших без вести и оказавшихся в плену у немцев. Потери, безусловно, были немалые, но ведь они предполагались еще большими!

На следующий день после высадки Ли-Мэллори в своем донесении Эйзенхауэру писал, что иногда трудно признать свою ошибку, но он рад, что его сомнения относительно возможности выброски воздушного десанта не подтвердились. Он высоко оценивал прозорливость Эйзенхауэра и извинялся за то, что своими сомнениями причинил ему лишнее беспокойство.

* * *

Мабри находился на берегу уже четыре с половиной часа после высадки и за это время прошел около четырех километров. Он был первым офицером, который установил связь с генералом воздушнодесантных войск.

Мабри было двадцать четыре года. Он вступил в армию в период между событиями в Дюнкерке и трагедией в Пирл-Харборе. Будучи младшим офицером, Мабри неукоснительно придерживался правила: не заставляй делать других то, чего не можешь сделать сам. Когда Мабри думал о предстоящих боях, то всегда видел себя впереди всех и на самых опасных участках. Он свыкся с мыслью, что на фронте он, безусловно, будет убит, и это его нисколько не беспокоило. Он не говорил об этом никому, кроме жены. Оставшись в живых по окончании войны, он был несказанно удивлен.

В последние недели перед высадкой, когда младших офицеров уже ознакомили с планами предстоящей операции, Мабри был целиком занят разработкой плана действий своего батальона. Согласно этому плану две роты — 300 человек — его батальона должны были высадиться на левом фланге участка «Юта», а две роты другого батальона того же полка — на правом. Одновременно или вслед за пехотой высаживались 32 танка-амфибии. Пять минут спустя высадку начинал второй эшелон — 900 человек на 30 десантных судах, включая оставшуюся часть батальона Мабри. Затем высаживались остальные танки и саперы. Они должны были проделать проходы в заграждениях, построенных немцами, и взорвать прибрежную дамбу для прохода. В высадке на этом участке побережья должна была участвовать 21 000 солдат. Требовалось выгрузить 1700 машин и 1700 тонн различных грузов. Батальон Мабри был авангардом этого исключительно мощного передового отряда.

Мабри работал дни и ночи над планом действий своего батальона. Однажды поздно вечером в штаб батальона неожиданно прибыл заместитель командира дивизии бригадный генерал Теодор Рузвельт-младший. Тяжело ступая, он вошел в комнату, сел на стул и громко сказал: «Джордж, что за чертовщину вы замышляете? Перестаньте волноваться! Каким бы ни был ваш план, солдаты будут действовать правильно и сделают все, что в их силах, для его выполнения».

Генерал Рузвельт был известен подобными резкими заявлениями. Мабри бросил работу над планом, после высадки на берег он и сам убедился, что весь его план ничего не стоит. Уже на месте высадки, исходя из обстановки, генерал Рузвельт изменил многое в планах Мабри. Несмотря на свое звание и уже немолодой возраст, генерал решил высадиться на берег с первой ротой.

Рузвельт был старшим не только по званию, но и, возможно, по возрасту среди всех участников высадки десанта. Ко всем людям, исключая нерадивых, он относился одинаково, с какой-то мягкой грубоватостью. Внешне он мало походил на генерала. Рассказывают такой случай. В первые четыре дня наступления генеральские «джипы» были разбиты немецкими снарядами. В один из таких дней генерал прибыл на передовой командный пункт небольшого подразделения, снял свою каску, сел и вытер лоб. Подошел повар и, глядя на него, сказал: «Вы выглядите так, будто хотите чашку кофе». «Не откажусь», — ответил генерал и спросил: «Из каких лесных трущоб ты прибыл сюда?» «Из Питтсбурга», — ответил повар. «Питтсбург чертовское место, — сказал генерал. — Там совсем нет хорошеньких девушек, а если и есть, то их не увидишь из-за дыма».

Повар похлопал его по плечу и начал горячо защищать свой Питтсбург и девушек. Но тут он заметил каску с генеральской звездой и в смущении выскочил из комнаты. «А я-то думал, что это какой-нибудь служака из старых сержантов», — рассказывал он потом.

Генерал все время был среди солдат при высадке, подбадривал и воодушевлял их в бою, поминутно рискуя своей жизнью. Он умер от сердечного приступа шесть недель спустя после высадки десанта, и его похоронили в Сент-Мер-Эглизе.

Наконец наступил день посадки десанта на суда. Батальон Мабри грузился в порту Торбей. Сам он стоял на причале маленькой гавани (прежде она использовалась для стоянки туристских яхт и лодок) и наблюдал, как его люди перетаскивали свое снаряжение На суда, которые доставляли их на транспорты в заливе Торбей. В этот ответственный момент Мабри был уверен в успехе операции.

Месяцы, проведенные в Англии, напоминали ему долгое ожидание в очереди на прием к зубному врачу. Теперь, думал он, наступил конец тягостному ожиданию.

Невысокий солдат, согнувшись под тяжестью миномета, поднимался по аппарели на судно. Мабри внезапно услышал громкий голос генерала: «В армии ничего не изменилось за сотни лет: маленькие солдаты по-прежнему таскают на себе самые тяжелые грузы». Услышав это, солдат улыбнулся и демонстративно поднял свой груз еще выше.

Перевозка пехоты через пролив на транспортных судах была менее опасной, чем на небольших десантных судах. Солдаты размещались на нижних палубах. Они знали, что после суток плавания в море, на рассвете, они высадятся во Франции. В пути Мабри слышал, как генерал кричал своему адъютанту:

«Черт возьми, Стэви, где мой спасательный пояс?» — «Я его только что передал вам», — отвечал адъютант ворчливо и даже с некоторым укором. «Я потерял его, будь он проклят! Дай мне другой», — не унимался генерал.

Адъютант спросил Мабри: «Видели вы его вооружение? Пистолет с патронами и палка. Он утверждает, что это все, что ему нужно».

Драматические события развернулись глубокой ночью. Мабри вышел на палубу. Было темно и очень тихо; слышен был только шум ветра. Корабли стояли далеко в открытом море. Когда глаза Мабри свыклись с темнотой, он начал различать отблески слабого света на волнах с востока. Вокруг себя он видел темные силуэты кораблей, а далеко на западе вспыхивали огненные зарницы. Очевидно, на полуострове Котантен уже начался бой.

Тишина казалась угрожающей. Никто не знал, почему немцы не атакуют. Никто не мог поверить тому, что они просто не подозревают о прибытии сюда флота союзников. У людей было такое ощущение, будто противник затаился или подготовил какую-то засаду. Разговаривали между собой полушепотом, словно немцы могли их услышать.

Пересадка с транспортов на десантные суда была проведена хорошо, хотя во время спуска десантных судов тишина нарушалась скрежетом железа, трущегося о борта транспортов, и это ужасно действовало на нервы. В 4.05 утра, почти в полной тишине войска первого эшелона десанта начали пересаживаться на десантные суда. Поэтому команды генерала при посадке были отчетливо слышны всем.

Десантные суда одно за другим отваливали от транспорта.

В 4.55 все десантные суда были построены и начали свой длинный полуторачасовой путь к берегу. Их вели два патрульных судна и один небольшой катер, оборудованный радарной установкой. Катеров с радарными установками должно было быть два, но один из них не смог выйти в море из-за аварии: в последний момент перед выходом в море на винт намотался трос.

Десантные суда повернули на запад. Мабри стоял на носу своего судна и смотрел поверх аппарелей. Его судно не входило ни в один эшелон десанта и поэтому могло проводить высадку в любом месте. Вначале его судно шло позади второго эшелона, затем опередило его и начало догонять первый эшелон. Мабри уже мог различить силуэты боевых кораблей: впереди находились американский линкор «Невада» и несколько английских и американских крейсеров. Сзади виднелись флагманский корабль «Бейфилд», транспорты и десантные суда с танками. По мере наступления рассвета все больше и больше судов выступало из ночной мглы — эскадренные миноносцы, минные тральщики, старые английские мониторы «Еребес», «Куинси», «Тускалуза»; множество других кораблей заполнило собой все видимое пространство. Они стояли неподвижно, а с северо-запада уже доносился отдаленный гул артиллерийской канонады: там американские миноносцы обстреливались с берега и английский крейсер «Блэк Принс» вел артиллерийскую дуэль с немецкой береговой батареей.