– Они собираются убить меня?
– Нет, – ответила Мира. – Жойен, ты его пугаешь.
– Это не ему нужно бояться.
Луна была полной. Лето рыскал в молчаливом лесу длинной серой тенью, которая становилась всё более тощей с каждой новой охотой, ведь живую добычу было не найти. Оберег у входа в пещеру всё ещё мешал мертвецам войти. Пусть снег снова укрыл большинство из них, они по-прежнему оставались там – сокрытые, застывшие, выжидающие. К ним присоединились другие мертвецы, которые когда-то были мужчинами, женщинами и даже детьми. На голых коричневых ветках сидели мёртвые вороны, их крылья покрылись корочкой льда. Сквозь кустарник продрался огромный похожий на скелет белый медведь. Половина плоти с его головы отвалилась, обнажив череп. Лето со своей стаей напал на зверя и разодрал на части. Потом они наелись, хотя мясо было подгнившим, полузамёрзшим и продолжало шевелиться, даже когда они его жевали.
Внутри холма по-прежнему хватало еды. Здесь росли грибы сотни видов. В чёрной реке плавала слепая белая рыба, на вкус не хуже любой другой. У них был сыр и молоко от коз, живших в пещерах вместе с поющими, даже ячмень, овёс и сушёные фрукты, заготовленные за долгое лето. Почти каждый день они ели кровяную похлебку из ячменя, лука и кусочков мяса. Жойен считал, что это белка, а Мира сказала, что крыса. Брану было всё равно. Мясо было вкусным, к тому же – после тушения – мягким.
Обширные и молчаливые пещеры, казалось, находились вне времени, простираясь глубоко вниз под холмом, служили пристанищем более чем трём десяткам живых поющих и костям тысяч умерших.
– Людям не стоит бродить по этим местам, – предупредила их Листочек. – Река, которую вы слышите, стремительна и темна, и глубоко-глубоко внизу впадает в подземное море. А есть ручейки, которые текут даже глубже, бездонные ямы и неожиданные провалы, забытые пути, ведущие прямо к центру земли. Даже мой народ не исследовал их все, а мы живем здесь тысячи тысяч человеческих жизней.
Хотя жители Семи Королевств называли их Детьми Леса, Листочек и её народ совсем не были похожи на детей. Называть их «маленький мудрый лесной народ» было бы ближе к истине. Они были меньше людей, так же как и волк меньше лютоволка, но это не значит, что он щенок. Кожа у них орехового оттенка с пятнами более светлого цвета, как у оленя, а уши большие, способные слышать недоступное человеку. Глаза поющих тоже огромные и по-кошачьи золотистые, способные видеть в туннелях, там, где глаза мальчика видели лишь темноту. На руках у них по три пальца, не считая большого, с острыми чёрными когтями вместо ногтей.
И они пели. Пели на Истинном Языке, поэтому Бран не понимал слов, но их голоса были чисты, как зимний воздух.
– А где живут остальные? – спросил однажды Бран у Листочка.
– Ушли в землю, – ответила она ему. – В камни, в деревья. До прихода Первых Людей все земли, которые вы называете Вестеросом, являлись нашим домом, но даже в те дни нас было очень мало. Боги даровали нам долгие жизни, но сделали так, чтобы нас было мало, иначе мы заполонили бы мир, как олени заполонили бы лес, если бы на них не охотились волки. Это происходило на заре времен, когда наше солнце только восходило. Теперь оно заходит, и мы медленно вымираем. Великаны тоже почти исчезли – те, кто были нашими братьями и нашей погибелью. Великих львов западных холмов истребили, единороги почти все исчезли, мамонтов осталось несколько сотен. Лютоволки нас всех переживут, но придёт и их час. В том мире, который создали люди, для них места нет, как и для нас.
Она казалась печальной, и Бран тоже загрустил. Только потом он подумал: «Люди бы не грустили. Люди бы гневались. Они бы ненавидели и жаждали кровавого отмщения. Там, где люди сражались бы и убивали, поющие пели печальные песни».
Однажды Мира и Жойен решили посмотреть на реку, несмотря на предостережение Листочка.
– Я тоже хочу пойти, – сказал Бран.
Мира мрачно посмотрела на него. Она объяснила, что река в шестистах футах под ними, вниз по крутым склонам и извилистым проходам, а в конце придётся спускаться по веревке.
– Ходор ни за что не сможет карабкаться с тобой на спине. Прости, Бран.
Бран помнил времена, когда никто не мог лазать лучше него, даже Робб и Джон. Часть мальчика хотела накричать на друзей за то, что бросают его, а другая – разрыдаться. Но он уже почти взрослый мужчина и потому промолчал, однако после их ухода скользнул в тело Ходора и последовал за ними.
Крупный конюх больше не боролся с ним, как в первый раз в озерной башне во время бури. Когда Бран входил в него, Ходор каждый раз сворачивался калачиком и прятался, словно растерявшая весь свой боевой дух собака. У него внутри, где-то глубоко, было потайное место – пещерка, где даже Бран не мог до него добраться. «Никто не желает тебе зла, Ходор, – сказал он про себя взрослому ребёнку, чьё тело занял. – Я только хочу ненадолго снова стать сильным. Я верну его тебе как всегда».
Никто не догадывался, что он носил тело Ходора. Брану нужно было только улыбаться, делать, что ему велят и, время от времени, бормотать «ходор». Так он мог следовать за Мирой и Жойеном, радостно ухмыляясь, и никто не подозревал, что это на самом деле он.
Бран часто увязывался за ними, хотели они того или нет. В конце концов, Риды всё-таки обрадовались тому, что он пошёл с ними. Жойен довольно легко спустился вниз по верёвке, но после того, как Мира поймала слепую белую рыбу своей острогой, и пришло время возвращаться, он не смог подняться наверх на ослабевших руках, поэтому они обвязали вокруг Жойена верёвку, и Ходор вытянул его наверх.
– Ходор, – мычал он с каждым рывков верёвки. – Ходор, Ходор, Ходор.
Луна была тонкой и острой, как лезвие ножа. Лето раскопал чёрную заиндевевшую отрубленную руку, которая сжимала пальцы, стараясь уползти по смерзшемуся снегу. На ней всё ещё было достаточно мяса, чтобы набить пустой желудок, и, съев его, лютоволк разгрыз кости, чтобы добраться до костного мозга. Только после этого рука вспомнила, что она мертва.
Бран питался вместе с Лето и его стаей как волк, на закате кружил с другими воронами над холмом, высматривая врагов, чувствуя ледяное касание ветра, и в качестве Ходора исследовал пещеры. Он нашёл пещеры, которые были набиты костями, глубокие провалы, место, где с потолка свешивались скелеты гигантских летучих мышей. Он даже пересёк узкий каменный мостик над пропастью и на дальней стороне обнаружил ещё больше ходов и пещер. Одна была полна поющих, приросших, как Бринден, к своим тронам. Переплетённые корни чардрев проросли прямо сквозь их тела. Большинство казались мёртвыми, но когда он проходил мимо, глаза поющих раскрывались и следили за светом факела, а один из них открывал и закрывал свой сморщенный рот, будто пытался заговорить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});