он что-то из него извлек.
Что? Некий плоский, прямоугольный, обернутый черной материей или же черной бумагой сверток. То могла быть книга, том форматом ин-фолио, или же… какая-то пластина…
Сезар на что-то нажал рукой, и углубление в стене закрылось. Затем вернулась на прежнее место подвижная часть задней поверхности шкафа. Сезар вновь аккуратно расставил на полке книги, спустился по лесенке…
Спустя несколько минут он вышел из «верхней комнатки», унося с собой лампу и черный сверток.
Шарль в темноте своей спальни, которую тоненький полумесяц нынешней луны заливал белым светом, видел теперь на камине только две ночные картины: с одной стороны старый парк, словно присыпанный снегом, – так старушка Феба посеребрила его рощицы, французские и простые аллеи, виноградник и рустованный павильон; с другой – пустую и тихую «верхнюю комнатку».
Не теряя ни минуты, несмотря на усталость, вот-вот уже готовую лишить его сил, он взял яркую лампу, зажег ее и быстро поднялся на третий этаж башни, к библиотеке с ее отъезжающей в сторону задней стенкой и тайнику.
Не было ничего удивительного в том, что эти скрытые конструкции ускользнули от его внимания, когда в недавнем прошлом он произвел обследование и уборку этого огромного предмета обстановки: ему и в голову не приходило, что часть задней стены книжного шкафа может оказаться подвижной и что ее можно отодвинуть в сторону, надавив на перемычку. Этот секрет не упоминался ни в одном из старых документов, которые ему довелось просмотреть; в частности, «Воспоминания» Сезара Кристиани не содержали ни единого намека на существование тайника. Его предок, однако же, не мог не понимать, что при демонтаже библиотеки небольшая дверца в стене обязательно обнаружится, из чего можно заключить, что он рассчитывал вернуться в Силаз и, прежде чем умереть, принять относительно данной тайны более надежные меры предосторожности.
Шарль здраво рассудил, что чтение рукописи прольет свет как на эту загадку, так и на многие другие.
Он без труда обнаружил желто-черную картонную коробку, тесемочки на которой по-прежнему были завязаны кое-как. Затем вытащил из небольшого углубления несколько более или менее плоских свертков, тщательно обернутых черной материей и напоминавших тот, который Сезар унес с собой под мышкой сто лет назад. Прикинув на руке их вес, решил, что это вполне могут быть пластины люминита. Тем не менее, прежде чем в этом удостовериться, он счел необходимым ознакомиться с рукописью – ведь он не знал, почему эти предполагаемые пластины были с большими предосторожностями помещены подальше от света.
Нам довелось держать в руках этот крайне интересный рассказ, содержащий все, что Сезар Кристиани еще в 1829 году знал относительно той субстанции, которую его прапраправнук нарек люминитом и которую сам он называл оптическим стеклом, в духе того времени, а также в силу ограниченности научных знаний и отсутствия терминологии.
Объем этого уникального документа не позволяет нам привести его здесь целиком. Постараемся изложить его вкратце, сожалея о вынужденной утрате того удивительного вдохновения и живого простодушия, которыми пронизан рассказ капитана корсаров, изъяснявшегося с южным пылом, который заставляет нас переноситься мыслями в его родные края.
Занимался уже второй рассвет, когда Шарль Кристиани, так и не сомкнувший глаз, пребывая в состоянии перевозбуждения, дочитал то, что в сжатом виде поведаем вам теперь и мы.
Глава 7
«Камень, который помнит»
28 мая 1814 года трехмачтовое судно «Финетта», переделанное из торгового в каперное, имеющее на своем борту восемнадцать орудий, сто тридцать человек экипажа и капитана Сезара Кристиани, крейсировало в Индийском море[85] с целью воспрепятствования английской торговле всеми возможными средствами.
То был чудесный корабль прекрасной и утонченной формы[86], знаменитый как своей скоростью, так и неустрашимостью ходивших под его парусами «Береговых братьев».
За последние дни Сезар захватил два важных «призовых» корабля и отправил их в Порт-Наполеон (прежнее название – Порт-Луи), столицу Иль-де-Франс, обеспечив экипажем под командованием двух своих помощников.
Так или иначе, ближе к концу дня марсовой заметил несколько идущих на всех парусах судов. Суда эти были опознаны как конвой из восьми кораблей Ост-Индской компании, осуществлявший навигацию под защитой трех кораблей военных. Один из последних не замедлил отделиться. Сезар не стал его дожидаться, изменил курс и попытался уйти.
Его не тревожило, что англичанин, большой фрегат (по меньшей мере пятьдесят орудий и шестьсот человек экипажа), распустив паруса, гонится за «Финеттой».
Преследование, думал он, долго не продлится: вскоре фрегат озаботится тем, чтобы воссоединиться с конвоем. Однако же и через несколько часов после захода солнца – вечер выдался ясным – можно было видеть, как в двух пушечных выстрелах враг бороздит море и мало-помалу сокращает дистанцию.
Сезар понял, что для спасения должен проявить всю свою сноровку. Сразиться – значит пойти на неизбежную гибель. Хитрить не представлялось возможным. А рассчитывать на помощь французов в этих отдаленных краях не приходилось. Поэтому он подстроился под наиболее благоприятствующий отступлению ветер и таким образом начал уходить к югу с англичанином в своем кильватере. Противник, отличавшийся гораздо более скорым ходом, явно был настроен довести преследование до абордажа. Узнал ли он «Финетту»? Учитывая упорство врага и решение оставить конвой, Сезар полагал, что да. Разумеется, требование англичан поднять флаг «Финетта» проигнорировала, воздержавшись от демонстрации своих цветов на бизань-гафеле, более того, даже не стала поднимать на топ грот-мачты гидон самого Сезара Кристиани: золотого Христа на красном фоне; но очертания и повадки этого каперного судна были известны всем до единого офицерам британского морского флота, так что можно было биться об заклад, что капитан этого проклятого корабля уже предвкушал, как отправит Сезара Кристиани и его экипаж на понтоны[87] Англии. Увеличить скорость «Финетты», оторваться от англичанина, исчезнуть из его поля зрения – другого выхода не было. Сезар, который знал свой корабль от форштевня до ахтерштевня и от киля до клотика мачты, приказал поставить все паруса. Марсовые поставили лисели и бом-брамсели, и судно словно расправило крылья. Видя, что и этого, пусть и крайне эффективного, маневра недостаточно, Сезар приказал сбросить за борт четыре из каронад, которыми была отягощена надводная часть «Финетты», и более рационально разместить груз; тюки и ящики полетели в воду, шесть 12-фунтовых пушек были спущены в трюм.
Несмотря на эти усилия, расстояние между «Финеттой» и английским фрегатом если и увеличилось, то на самую малость. Видя это, Сезар пошел на крайнюю меру. Плотники расклинили мачты и убрали пиллерсы; трюмные матросы слили все запасы питьевой воды.
Благодаря этим отчаянным усилиям «Финетта», облегченная, но уже почти не сопротивляющаяся волнам, резко рванула вперед.