Читать интересную книгу Живой Журнал. Публикации 2011 - Владимир Сергеевич Березин

встречи я нашёл официальную статью, которая написана примерно таким языком: «Это дополнение выводит нас за пределы смыслового поля идеального типа, но оно существенно для прояснения некоторых особенностей сознания именно российских граждан…». В этой статье был и список либеральных ценностей, что состоял из знаменитой триединой формулы Великой французской революции — только братство заместилось терпимостью, и всё это дополнено частной собственностью и государством…

Но и тогда, и сейчас я не был уверен в этом списке.

Итак, министр говорил сам, говорили и другие люди, причём все говорили об этих виртуальных ценностях, хоть мой приятель и заметил тут же, что у нас часто исторические привычки называются духовными ценностями.

Тогда-то я поднял руку и спросил о том, нельзя ли мне узнать список этих либеральных ценностей. Отчего-то министр начал гнуться и ломаться как пряник. Вернее, он начал на меня глядеть как партизан на допросе, но, путая след, говорил и говорил — о либеральных ценностях, и о ценностях демократических.

— Да я вам вышлю, — сказал он, наконец. — Вышлю, не сомневайтесь.

Я, встав, и пройдя сквозь ряды столов, положил ему на кафедру свою визитную карточку.

И, ясное дело, хоть прошло немало времени, по-прежнему живу без либеральных ценностей.

И без демократических — тоже.

Я это вспомнил, оттого, что сейчас разбирал неотвеченную почту и обнаружил, что этому министру присудили титул "Просветитель от Бога" за этот год. По-моему, это восхитительный титул.

И, чтобы два раза не вставать, я вот про что спрошу: вот кто-нибудь из вас пользуется УЗО в своей квартире. Вот как вы его регулируете, чтобы двухкиловаттный чайник его не вышибал? И вообще.

Извините, если кого обидел.

20 ноября 2011

История про то, что раза не вставать

Я вот что скажу: мне очень нравится Дмитрий Ольшанский.

Тут вот в чём дело — к нему в разное время относились по-разному, и я помню, как приличных местах, было принято говорить о нём поджав губы, как о приличном мальчике, вдруг вступившем в связь с матерью Иокастой.

Или наоборот, он мне тогда казался чем-то вроде Алёши Карамазова, что тих и слаб, а расскажет ему братец о людской несправедливости, о душегубе-помещике, так зыркнет Алёша и закричит «Расстрелять!».

Потом я понял, что дело как раз не в этом, а в том что Ольшанский человек живой. Я-то могу сколько угодно быть несогласен с ним, и с его мыслями, на глазах меняющими политическую окраску. Но вот он живой, а многие известные мне завсегдатаи вовсе неживые. Упыри они какие-то, с липкой матовой кожей.

В общем, Ольшанский — хороший.

И, чтобы два раза не вставать, несколько слов о советской прессе.

Эта тема возникла из одной фразы Ольшанского, что он мимоходом бросил: «Я с трудом представляю людей, которые до 1988 примерно года читают газету».

Речь шла о том, что советскую прессу читать невозможно. То есть, вся история советской печати зажата между советом профессора Преображенского не читать никаких газет вовсе и ажиотажным чтением газеты «Московские новости» со стендом.

Я немного помню это время, и понимаю, что слишком просто свести его к установочным статьям «Правды» и либеральным очеркам «Литературной газеты».

Или иначе: слишком просто свести советскую печать к способу чтения между строк.

Изначальный вопрос о чтении снимается тем, что я застал в начале восьмидесятых лимиты на подписку прессы. Партийную «Правду» можно было выписывать без ограничений, и это, кажется, даже было обязанностью восемнадцати миллионов членов партии, а вот на «Литературку» как раз был лимит, то есть — ограничение, разнарядка. Непросто было подписаться и на литературные журналы, и на научно-популярные (которые, кстати, до сих пор остаются недосягаемым образцом совершенства) — но это отдельная тема, да и не журналы это были, а что-то другое, названное «журналами» по утерянной аналогии.

Ах, "Юный техник", ах, "Знание сила", ох, журнал "Радио", полный слепых схем и описей резисторов вкупе с конденсаторами… Эх, журнал "Советский Союз", что вообще был с другой планеты — с удивительными фотографиями не хуже часто, чем "Чешское фото".

Советская печать была не только коллективным агитатором, но и организатором — эта фраза за подписью Ленина горела на одном низкорослом здании на площади Белорусского вокзала, которую я пересекал едва ли не каждый день своего детства.

Структура была вполне разнообразна — «Труд» заполнял нишу экстрасенсов и НЛО, предшествуя «Московскому комсомольцу» (ведь он был не партийным органом, а газетой профсоюзов), «Литературная газета» и создавалась-то как орган контролируемой фронды, и до последних лет оставалась ею. В «Комсомольской правде» ждали очерках из недр жизни, а так же репортажей великого Пескова. Я читал в «Пионерской правде» печатающийся с продолжением какой-то роман Кира Булычёва про Алису — теперь мне кажущийся ужасной тягомотиной.

«Известия» имели совсем иной вкус, чем «Советская Россия», ну и тому подобное. Ах, восхитительный дайджест «За рубежом», ах, давний журнал «Новое время»…

При этом, для занятий иностранным языком покупалась — для простых «Moscow news», а для продвинутых — «Morning star».

Кстати, я и сам читал прессу на стендах — по дороге в Университет, ожидая троллейбуса.

Но — феномен «хорошей советской журналистики» ещё совершенно не изучен. Его в общественной перспективе как-то подмяли под себя истории «прогрессивных советских писателей».

То есть, фрондёры-писатели во время Перестройки были заметнее, у них и фронды было побольше, чем у находившихся на службе журналистов. Казалось, что подпольный альманах — больший фактор, чем прочие. Однако сейчас кажется, что этот неповоротливый механизм советской журналистики был чрезвычайно любопытным. Но про писателей всегда интереснее, чем про журналистов — слишком нелепыми кажутся их компромиссы, казавшиеся прежде столь героическими.

А в этом феномене можно обнаружить много интересного для понимания людей.

Извините, если кого обидел.

24 ноября 2011

История про то, что два раза не вставать

История специально для моего доброго товарища Леонида Александровича: я сейчас пришел на премию "Просветитель" и обнаружил, что там по сцене катаются на сигвеях весьма пригожие девки. На сигвеях! Весьма пригожие! На сигвеях!

Уже полчаса катаются!

Я буду потом консультироваться, как за ними ухаживать (Каламбур)

И, чтобы два раза не вставать, скажу, что вот Капица — и правда "просветитель от Бога", и совершенно естественно, что в зале моментально "организовалось вставание".

Как бы его только сигвеем не задавили.

Извините, если кого обидел.

24 ноября 2011

История про то,