Единственный вещмешок, который собран, как положено, – у него.
Товарищ солдат, объявляю Вам благодарность!
Заздаев стоял и улыбался.
– Ты чего, сынок? Что ответить нужно?
Заздаев улыбался и стоял, прижав руки по швам, и только шевелящиеся пальцы показывали его волнение.
– Сказать надо "Служу Советскому Союзу"? Забыл? Повтори.
– Что?
– Служу Советскому Союзу, повтори.
– Да.
– Не "да", а повтори: Служу Советскому Союзу, – уже начал нервничать генерал.
Заздаев скомкал первые два слова и громко произнес:
– Ссу Союзу.
– Вот и молодец. А остальные, ротный, у тебя никуда не годятся. У одного котелки грязные, у второго три плащ-палатки, у третьего четыре каски на один скальп. Наведи порядок в головах, а то с такими стрижками только Варфоломееву ночь делать. Вольно. Разойдись. Завтра утром снова повторим внезапную тревогу, проверим боеготовность ваших вещмешков.
Утром тревоги не было. Или генерала жена домой пустила, или желание вставать в такую рань у него прошло, а может быть и то, и другое вместе, но ни утром следующего дня, ни через день тревоги никто не объявлял, но спокойная жизнь при этом не наступила. Днем второго дня мы, возвращаясь из столовой с обеда, увидели непонятно-нервное передвижение офицеров части.
– Построились и идем длинным путем, вокруг,- быстро скомандовал
Стефанов. – Чего-то мне тут не нравится.
Мы, обойдя стороной казарму, вышли на плац и построились сами в два ряда рядом с уже стоящими солдатами и сержантами третьей роты, не поднимаясь в казарму. Постепенно построился весь полк. В казарму никто не рискнул войти, имея неясные предчувствия. Офицеров на построении не было.
– В первой роте министр обороны, – тихо сказал мне Тараман, пройдясь вдоль строя и переговорив с теми, кто уже обладал какой-то информацией.
– Откуда он там появился?
– Пока никто не знает.
Дверь казармы открылась, и на порог вышел генерал армии Язов. На широкой груди генерала висело несколько рядов орденских планок.
Звезды Героя на нем не было. Дмитрий Тимофеевич, как величали генерала армии надувал щеки и выпячивал нижнюю губу, как маленький обиженный ребенок. Красное лицо тучного министра обороны демонстрировало явное неудовлетворение от увиденного в казарме.
– Кранты, – тихо сказал в сторону старшина.
– А какая нам с тобой разница? Раньше не отпустят, позже не уволят.
– Бояре дерутся – у холопов чубы летят.
За министром обороны на крыльцо вышел генерал-полковник, два полковника и лейтенант Умчанов.
– Замполит один в казарме?
– Похоже на то.
– Значит, будет или старшим лейтенантом или младшим, – пошутил я.
К казарме быстро подбегал замполит батальона. Приложив руку к фуражке, он представился.
– Попков, это твоя епархия. Разберись. Тут есть хоть один командир взвода? В этом полку вообще офицеры есть? – гремел над плацем голос рассерженного Язова.
Со стороны дороги, к казарме, где стоял правительственный лимузин и две Волги, рукой придерживая фуражку, бежал лейтенант.
– Куда он лезет? Герой что ли? – послышался голос рядом со мной.
– Ты взводный? – голос министра обороны не предвещал ничего хорошего для любого, кто мог оказаться перед ним в непосредственной близости.
– Никак нет, товарищ генерал армии. Замполит третьей роты…
– Попков, откуда тут столько замполитов? Как они так расплодились? Ты, Михал Данилыч, проверь, что тут вообще происходит.
Человечка своего поставь, чтобы разобрался и доложил. И где командир этой гребаной части? Я когда-нибудь его увижу?
С места, где мы стояли, была хорошо видна дорожка, идущая от штаба полка между клубом и столовой вдоль торца казармы к плацу. По дорожке бодро бежал кэп, за ним начштаба, замполит, два командира батальонов, командиры рот и взводные.
– Ты командир части? Ты сколько времени командир части? – не дождавшись положенного приветствия, рявкнул Язов, как только подполковник приблизился на расстояние, достаточное для того, чтобы видеть выражение лица министра обороны.
Сардылов быстро поднял правую руку, согнув ее в локте, посмотрел на часы.
– Уже два часа и двенадцать минут.
– В смысле?
– Я принял часть, товарищ министр обороны, чуть больше двух часов тому назад. Десять дней назад началась передача части, два часа тому назад я подписал документы о приеме полка под свое командование.
– Ты в рубашке родился, подполковник. Это тебя спасло.
Генерал-полковник Попков оставит тебе тут проверяющего. Мой приказ – полное содействие. Он будет проверять не часть, а твоих офицеров, которые шляются черте где и не могу навести порядок в одной единственной роте. А то я погляжу, вы тут распоясались. Такого бардака в казармах я еще нигде не видел. Кругом грязь, слякоть, сапоги валяются, бушлаты посреди дороги. Никакой наглядной агитации, никаких плакатов. Только какие-то черные тряпки на табуретах.
– Механики-водители только вернулись с обеспечения учебного процесса и…
– А по мне хоть от Господа Бога, но порядок быть должен всегда.
Тебе понятно?
– Так точно!
– Вот и давай, действуй.
Язов тяжело спустился со ступенек и пошел в сторону машин. За ним потянулась вся свита и старшие офицеры части. Младшие офицеры направились к своим подразделениям, обсуждая на ходу сказанное министром. Получив команды от офицеров рот, солдаты и сержанты разошлись по казармам, так же как офицеры, обсуждая по пути внезапное появление министра обороны в полку. Шустов – дежурный по первой роте был в самом центре внимания.
– Значит, сижу я на очке, вдруг крик дневального "Смирно". Вот я думаю: "Ротный вернулся", штаны, значит, натягиваю и к входу. А там
Язов стоит. Живой. Я его сразу узнал – его портрет у нас в ленинской комнате висит. Ну, я ему, что "за время Вашего отсутствия в роте происшествий не"… а он мне "Почему бардак в казарме?". А что я могу поделать – механики десять минут назад как вернулись, и все в душ. Все комбезы побросали. От этих комбезов можно заражение крови получить, стирай – не стирай. Механики… да вы сами все знаете, после них сразу всегда такой срач… пока еще уберешь.
– А дежурный по полку не знал?
– Нет. Никто не знал. Они вместо головного КПП к третьему подъехали, там чурки из пятой роты. Видят, что номер армейский и открыли, не спрашивая, а Язов вместо того, чтобы на курсы ехать, сразу в полк покатил. Я дежурному по полку звоню, говорю "У меня министр обороны в роте", а он мне: "Ты, шутник, на дембель тридцать первого декабря пойдешь".
– Во, прикол.
– Я замполита позвал, а дежурный и ему тоже самое. С трудом уговорили.
В роту вошел писарь штаба полка Крылов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});