не остановило остальных. Стрелы впивались в траву, отскакивали от кольчуг, еще один ратник опустился на колени, зажимая ладонью рану в животе. И тут передний кнехт догнал пастуха и рубанул топориком. Боль — Анна почувствовала, что ударили ее, — заставила пастуха прыгнуть вперед, он упал и на четвереньках пополз к стене. Ярко-красная кровь хлестала из разрубленной ноги, оставляя след, по которому, словно волки, лезли вперед преследователи.
— Откройте ворота! — закричала Анна.
Жюль передернулся. Еще один немец упал, силясь вырвать из груди стрелу, и, как будто послушавшись Анну, ворота начали очень медленно растворяться наружу. Но пастуху было уже все равно, он лежал у самых ворот, и подоспевший ратник всадил ему в спину боевой топор и тут же сам упал рядом, потому что по крайней мере пять стрел прошили его, приколов к земле, как жука.
В раскрывшихся воротах возникла мгновенная толкучка: легкие всадники в черных штанах, стеганых куртках и красных колпаках, с саблями наголо, мешали друг другу, спеша наружу.
— Ну вот, — пробормотала Анна, — могли бы на две минуты раньше выскочить. — Стадо-то они вернут, а пастухов убили.
Пастух лежал ничком в луже быстро темнеющей крови, и лошади перескакивали через него. Вслед за ятвягами уже медленнее выехало несколько воинов, одетых в кольчуги со стальными пластинами на груди и в конические железные шлемы с приваренными спереди стальными полосками, прикрывающими нос. Анна сразу угадала в одном из всадников рыжего красавца.
— Смотрите, — сказала она. — Если он сейчас погибнет…
Кин бросил шар вниз, ближе к всадникам.
Почему-то когда из ворот выскочили ятвяги, Анна решила, что русы уже победили. Наверное, потому, что не могла отделаться от неосознанного чувства, что смотрит кино. А в кино после ряда драматических или даже трагических событий обязательно появляются наши — в тачанках или верхом. После чего враг, зализывая раны, откатывается в свою берлогу.
Стадо к этому времени уже отдалилось от стен. Ратники, те, кто гнался за пастухом, умело оттесняли его к ручью, оглядываясь на крепость, — знали, что русские отдавать стадо не захотят. Навстречу им к ручью спускались рыцари. Ятвяги, словно не видя опасности, закрутились вокруг запуганных коров, рубя саблями загонщиков, но когда на них надвинулись тяжело вооруженные рыцари, сразу легко и как-то весело откатились обратно к крепости, навстречу дружинникам.
Немцы преследовали их, и Анна поняла, что стадо потеряно.
Но рыжий воин и дружинники рассудили иначе. Захватывая мчащихся навстречу ятвягов, как магнит захватывает металлические опилки, они скатились к рыцарскому отряду и слились с меченосцами в густую, плотную массу.
— Если бы стада не было, — заметил вдруг Кин, возвращая Анну в полумрак комнаты, — рыцарям надо было его придумать.
К этому моменту Анна потеряла смысл боя, его логику — словно ее внимания хватило лишь на отдельные эпизоды, на блеск меча, открытый от боли рот всадника, раздутые ноздри коня… Рыжий красавец поднимал меч двумя руками, словно рубил дрова, и Анне были видны искры от удара о треугольный, белый с красным крестом щит могучего рыцаря в белом плаще. Сбоку в поле зрения Анны ворвался конец копья, оно ударило рыжего в бок, и он начал медленно, не выпуская меча, валиться с коня.
— Ой! — Анна привстала: еще мгновение — и рыжий погибнет.
Что-то черное мелькнуло рядом, и удар рыцаря пришелся по черному кафтану ятвяга, закрывшего собою витязя; склонившись к высокой луке седла, витязь уже скакал к крепости.
— Все, — сказал Жюль, — проверка аппаратуры. Перерыв.
— Ладно, — сказал Кин. — А мы пока обмозгуем все, что видели.
Шар начал тускнеть, Кин выпростал руки. Устало точно он сам сражался на берегу ручья, снял перчатки и бросил на постель.
Последнее, что показал шар, были закрывающиеся ворота и возле них убитый пастух и его убийца, лежащие рядом, мирно, словно отдыхая на зеленом косогоре.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
12.⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
В комнате было душно. Квадратик окошка почернел. Анна поднялась с табуретки.
— И никто не придет к ним на помощь? — спросила она.
— Русским князьям не до маленького Замошья. Русь раздроблена, каждый сам за себя. Даже полоцкий князь, которому формально подчиняется эта земля, слишком занят своими проблемами…
Кин открыл сбоку шара шестигранное отверстие и засунул руку в чуть мерцающее зеленым его чрево.
— Это был странный мир, — сказал он. — Неустойчивый, но по-своему гармоничный. Здесь жили литовцы, летты, самогиты, эсты, русские, литва, — ну кто там еще? Ливы, ятвяги, семигалы… Русские князья по Даугаве — Западной Двине — собирали дань с окрестных племен, воевали с ними, часто роднились с литовцами и ливами… И неизвестно, как бы сложилась дальше судьба Прибалтики, если бы здесь, в устье Даугавы, не высадились немецкие миссионеры. За миссионерами — рыцари… В 1201 году энергичный епископ Альберт основал город Ригу, возник орден святой Марии, или меченосных братьев, который планомерно покорял племена и народы, крестил язычников, — кто не хотел креститься, погибал, кто соглашался — становился рабом. Все очень просто…
— А русские города?
— А русские города — Кукернойс, Герсике, Замошье, потом Юрьев — один за другим были взяты немцами. Они не смогли объединиться. Только литовцы устояли. Именно в эти годы они создали единое государство. А через несколько лет на Руси появились монголы. Раздробленность ее оказалась роковой.
Кин извлек из шара горсть шариков, каждый размером с грецкий орех.
— Пошли в большую комнату, — сказал он. — Мы мешаем Жюлю. К тому же воздуха на троих явно не хватает.
В большой комнате было прохладно и просторно. Анна задернула выцветшие занавески. Кин включил свою лампу. Горсть шариков раскатилась по скатерти.
— Вот и наши подозреваемые, — сказал Кин. Он поднял первый шарик, чуть сдавил его пальцами, шарик щелкнул и развернулся в плоскую упругую пластину — портрет пожилой дамы с набеленным лицом и черными бровями.
— Кто такая? — спросил Кин, держа портрет перед собой.
— Княгиня, — быстро сказала Анна.
— Не спешите, — улыбнулся Кин. — Нет ничего опаснее в истории, чем очевидные ходы.
Кин отложил портрет в сторону, взял следующий шарик.
Шарик превратился в изображение длиннолицего человека с поджатыми капризными губами и умными, усталыми глазами под высоким, с залысинами, лбом.
— Я бы сказала, что это князь, — ответила Анна вопросительному взгляду Кина.
— Почему же?
— Он пришел первым, он стоит рядом с княгиней. Он роскошно одет. И вид у него гордый…
— Все ненадежно, субъективно.
Следующим оказался портрет тонкой девушки в синем плаще.
— Можно гипотезу? — спросила Анна.
— Разумеется. Возьмите.
Кин протянул ей портрет рыжего