истинно благородным людям, к числу которых вы принадлежите…
Нефритовая Луна в ярости вспомнила мерзкого жулика Калед-хана! Прямая по натуре, она испытывала единственное желание: разоблачить его немедленно.
— А как вождь тюркютов узнал о том, что я пребываю в Турфане? — поинтересовалась она с бьющимся от волнения сердцем.
— Это было чистое совпадение! Один перс по имени Маджиб за немалое вознаграждение рассказал, что в Турфане находится тайная мастерская по производству шелка. Тюркюты решили наложить руку на это предприятие и заполучить драгоценный товар, но на месте обнаружили, что мастерская существует совсем недавно и не успела обзавестись достаточным запасом ткани. Зато им удалось захватить в плен вас! Поскольку такая заложница сулит изрядную прибыль, они предложили вас султану Рашиду…
— Я здесь по случайности, — пробормотала она задумчиво и растерянно.
— Случайность зачастую определяет течение наших судеб, — мягко ответил ей согдиец.
Китаянка не могла не заметить белизну сверкнувших в улыбке зубов, контрастирующих со смуглой кожей уроженца Центральной Азии.
— Я предпочла бы совсем другое стечение обстоятельств, — вздохнула она.
Согдиец развел руками и удалился, не забыв почтительно поклониться на прощание.
В последующие дни Фируз не раз наносил ей визиты, приносил цветы и фрукты, а также любопытные диковинки — например, камни, которые здесь называли «роза пустыни».
Она радовалась обществу этого утонченного человека, воспитанного на канонах древней культуры, чьи манеры разительно отличались от манер похитивших ее варваров.
Получив образование в Багдаде, Фируз проявил немалую остроту ума и дипломатичность, что позволило ему стать послом, выступавшим от имени различных правителей пустыни, постепенно принимавших покровительство могущественной династии Омейядов, превращаясь в их вассалов, чему немало способствовал Фируз. Он убеждал гордых и независимых князьков и племенных вождей в преимуществе вступления в растущий халифат. Державу Омейядов разделили на четыре равные части, что было связано с включением в состав халифата четырех государств.
Как-то утром вместо Фируза к ней в комнату вошел другой переводчик, его соотечественник, но лицо у него было не улыбчивое, а торжественное и официальное.
— Султан Рашид ожидает принцессу Китая! — объявил он с порога. — Позаботьтесь о том, чтобы прикрыть обнаженные плечи, а затем следуйте за мной.
Они прошли сквозь тяжелые кожаные портьеры, обрамлявшие огромный проем, и вступили в просторный зал, где на диване возлежал султан. Китаянка обратила внимание, что восьмиугольный зал выложен теми же плитками разноцветного мрамора, что украшали отведенные ей покои. Она понятия не имела, что это за камень — когда-то римляне называли его травертин и использовали при отделке крепости и фасадов городских домов Пальмиры.
На повелителе были широкие пунцовые шаровары и простая белая рубаха, распахнутая так, что виднелась густая черная шерсть на груди.
— Султан Рашид предлагает вам расположиться здесь, — перевел слова властителя невозмутимый согдиец, одновременно указывая Нефритовой Луне на широкий диван, на котором устроился султан, а тот жестом и широкой улыбкой подтверждал приглашение.
— Скажите султану, что сегодня у меня есть определенные трудности! У меня такой период… — пробормотала она смущенно.
Пока согдиец переводил ее слова, китаянка отметила тень разочарования, пробежавшую по лицу властителя.
На следующий день, когда Фируз навестил ее, Нефритовая Луна в слезах бросилась ему навстречу.
— Ах, почему же вас не было здесь вчера?!
— Я работал в библиотеке Пальмиры, собирая сведения о маршрутах, ведущих на восток. Меня интересуют пути в Китай. Впрочем, я уже кое-что слышал о вчерашних событиях.
Он самым искренним образом выразил ей свое сочувствие.
— И когда вы собираетесь в Китай? — поинтересовалась Нефритовая Луна, в душе которой внезапно затеплилась искра надежды.
— Пройдет еще немало месяцев, прежде чем султан Рашид предоставит мне такую возможность. Я намерен убедить правителей Страны шелка заключить договор об обмене: султан готов поставлять благовония, а взамен хотел бы получать от императора «небесных лошадей» с его конюшен. Говорят, это самые быстрые скакуны в мире. А у нас здесь лишь ослы да верблюды…
— Возьмите меня с собой, Фируз! Вы будете щедро вознаграждены! — взмолилась она.
— Я не могу сделать это без дозволения султана Рашида!
— Но если он направит вас послом в Китай, чтобы приобрести драгоценных скакунов, о которых так мечтает, мое присутствие в вашем посольстве будет вполне естественным! Оно увеличило бы ваши шансы добиться успеха миссии. Когда я вернусь к своей семье, вы станете в глазах моих родных настоящим героем! — горячо произнесла она, сама начиная верить в реальность своих обещаний.
— Пальмира — один из прекраснейших городов пустыни! А ее султан будет к вам чрезвычайно щедр и милостив. Этот человек искренне любит женщин.
— Но мне он совсем не нравится!
— Вы отдаете себе отчет в том, что ваше предложение крайне неосторожно?
— Но вы же о нем никому не расскажете!
— Вы так уверены? — усмехнулся Фируз.
— Отвезите меня в Китай, умоляю вас! — В глазах Нефритовой Луны стояли слезы, но она улыбалась.
Она готова была приложить все силы, чтобы убедить согдийца взять ее в путешествие. Она могла бы даже соблазнить Фируза, если понадобится, пусть это и было бы изменой дорогому супругу Лучу Света, — ведь это позволило бы ей вернуться к любимому. А вдруг по дороге посольство окажется в Турфане, и она сможет найти там возлюбленного?
Без дальнейших колебаний она, склонившись, прижалась щекой к крепкой руке посла, почувствовав исходящий от него аромат корицы и мускуса, ощутив мягкость его бронзовой кожи. Но этот изысканный запах дорогих благовоний вызвал у Нефритовой Луны внезапный приступ ностальгии, печали, одиночества, до того таившихся в глубине души. Сдавленные рыдания вырвались из ее груди, когда Фируз ласково погладил ее по волосам.
После долгих недель отчаяния, непонимания, тоски, впервые с момента расставания с супругом, молодая китаянка встретила сочувствие и доброту, воистину бесценные. Она закрыла глаза, и мало-помалу ей стало казаться, что она плывет на легком облаке. Перед мысленным взором возникло утонченное лицо Луча Света… Она могла разглядеть его лукавые, искрящиеся смехом синие глаза; его густую шевелюру, черную и курчавую, словно овечье руно. В душной и жаркой комнате, где султан Рашид держал ее в качестве заложницы, аромат корицы и мускуса, исходивший от мужчины, обнимавшего ее, напомнил Нефритовой Луне о потерянном муже. И когда Фируз нежно положил ее на кровать, она вновь открыла глаза.
Душа ее пребывала в смятении, усталость и тяжкие переживания почти надломили эту хрупкую, но мужественную женщину. Турфан и Пальмира, пустыни Гоби и Такламакан, шелк Китая и грубая шерстяная ткань одежд кочевников, Луч Света и Фируз, Небесные Близнецы и крошечный безымянный плод, мертвый, завернутый в ткань и похороненный в песках, — все это перемешалось в ее голове. Образы реальные и