Читать интересную книгу Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

В итоге в Лондоне посчитали, во что им обойдется война с Россией, при том, что больше никто в эту войну влезать не хотел. Даже Афганистан. И англичане отступили. В сентябре 1885 года была достигнута договоренность об определении северо-западной границы Афганистана, а через два года стороны подписали окончательный протокол, по которому определялась русско-афганская граница. Это потом была южная граница СССР, а сейчас это южные границы Туркмении, Узбекистана и Таджикистана, установленные русскими и англичанами, когда всех этих трех республик и в помине не было.

Отношения Абдуррахмана с англичанами заметно испортились. Они понимали, что эмир никогда не станет их марионеткой, а эмир всякий раз давал им понять, что стремление английского правительства сделать из Афганистана колонию до добра не доведет. Как-то раз британцы позвали его на переговоры по строительству железной дороги до Кабула (закончились они, кстати, ничем, эмир отказался дать разрешение) и показали ему Ходжа-Амранский туннель, пробитый в горах, возле города Кветта. Кто-то из посланников вице-короля спросил эмира, не вызывает ли у него изумление такое сложное техническое сооружение. Вопрос, разумеется, был с подтекстом, англичане хотели показать Абдуррахману, какая пропасть в техническом развитии разделяет две страны. И Абдуррахман-хан дерзко ответил: «Если я проткну острым кинжалом изумительно правильную дыру в вашей спине, то вряд ли это вызовет у вас изумление моему искусству».

Эмир был жестоким, хитрым, прагматичным. Он наводил порядок в своей стране самыми жуткими методами. Зачастую он не мог не сделать того, что от него требовали англичане, но он не был дураком и слабаком. А русские после боя на Кушке превратили ее в самую южную военную базу в Российской империи (впрочем, она была таковой и в СССР). Гарнизон формировали таким образом, чтобы его можно было использовать для возможного дальнейшего продвижения в южном направлении. Словосочетание «поход на Индию» открыто не звучало, но всем было ясно, для чего в Кушке сосредоточена в огромных количествах артиллерия, которую можно применять при осаде крепостей и укрепленных районов. В Афганистане таких крепостей не было. Вот разве что Герат. Да и в Индии крепостей хватало.

Генерал Леонид Николаевич Соболев, автор труда «Англо-афганская распря. Страница из истории восточного вопроса», герой Балканской войны, получивший Георгиевский крест за сражение под Шипкой, тогда, после событий в Пендинском оазисе, писал:

«Давно ли политики и военные люди Англии и России считали поход русских в Индию химерою, бредом больного воображения? Давно ли между Россиею и британскою Индиею лежали необозримыя пустыни и высокия горы, находившияся во власти воинственных мусульман? Воображение англичан, даже мрачно настроенное, не могло представить себе, что все эти страшные препятствия окажутся ничто перед слабым давлением России. Прошло с небольшим четверть столетия, то есть одно мгновение в смысле истории, и все разом переменилось. Мы стоим близь Герата, близь этих прославленных ворот Индии, и главное препятствие, туркменская пустыня, еще недавний театр кровопролитных войн, оглашается ныне свистом локомотива, а сыпучие безводные пески скреплены стальными рельсами. Воинственные афганцы, одержавшие несколько крупных побед в войнах с англичанами, при первом столкновении с русскими штыками бежали в паническом страхе.

Целый ряд последовательных ошибок политических деятелей Великобритании поставил последнюю в опасное положение. Предприятие, еще недавно казавшееся химерою, ныне оказывается возможным. Если спокойно рассчитать все расстояния, отделяющия долину Инда от центров расположения русской армии, и время, необходимое на прохождение русских войск чрез Афганистан, то любой стратег и политик признает, что поход в Индию не только возможен, но и не представит особых затруднений»[309].

В Калькутте это понимали куда лучше, чем в Лондоне и Петербурге. И разграничением по Амударье русско-британское противостояние не завершилось. Две державы стали лишь с еще большим подозрением смотреть на действия противника в Центральной Азии. Потому что там оставалось что делить. Взоры разведчиков и дипломатов обратились к Памиру.

Это было более чем логично. Как англичане понимали, что при определенных условиях русские смогут перебросить войска через этот район и оказаться в Индии, так и русское командование в Ташкенте и Петербурге видело для себя угрозу в том, что этот район проходим и в обратную сторону. Кроме того, границы на Памире фактически отсутствовали, и потому лишь условно считалось, что это зона русского влияния и русских интересов. Она могла быть так же и английской, и афганской. Вопрос был лишь в том, кто первый договорится с местными вождями и беками и установит свои посты. Блестящий русский разведчик Бронислав Людвигович Громбчевский в своем докладе о Памире писал:

«Я вовсе не хотел бы вселить убеждение, что дорога чрез Памиры есть самый удобный путь в Индию. Наоборот, я глубоко убежден, что в случае столкновения с Индией, главные силы русских войск будут двинуты со стороны Закаспийской области чрез Герат и частью из Туркестана чрез Бамьян на Кабул. Но думаю, что посылка чрез Памиры в Кашмир 3–4 тысячного корпуса не только вынудит англичан отказаться от мысли воспользоваться кашмирскими войсками для борьбы с Россией, но, в силу недовольства кашмирцев англичанами усиленного низложением в настоящее время кашмирского магараджи, заставит англичан выделять часть войск из внутренней Индии для наблюдения за Кашмиром. Таким образом, появление даже небольшого отряда русских войск со стороны Памиров отвлечет громадные силы у англичан и в значительной степени облегчит задачу главного операционного корпуса.

Как долина Большого Алая справедливо может считаться этапным пунктом для движения русских на Памиры и далее за Гиндукуш, так, в свою очередь, долина озера Шива поможет англичанам снарядиться для дальнейшего похода в русский Туркестан»[310].

Лишь труднодоступность района была причиной того, что взялись за него всерьез только в конце 19 века. Но изучали Памир на протяжении всего столетия. Английский разведчик и путешественник Хейуорд, тот, что когда-то оказался в плену у властителя Кашгарии Якуб-бека, составил карту Восточного Памира и первым описал орогидрографические черты Восточного Памира. Кстати, когда в июле 1870 года разбойники убили Хейуорда с целью ограбления, то англичане сочли, что это было дело рук русской агентуры. За изучение Восточного Туркестана и Памира Хейуорд был посмертно удостоен медали Королевского географического общества.

Под видом купца в 1873–1874 годах Памир посетил пандит Хавильдар[311]. Он провел картографирование верховий Окса, побывал в Кулябе. Другой пандит, Мухтар Шах, воспитанник Томаса Монтгомери, в 1879 году проник в княжества Шугнан и Рушан. За это он был награжден золотой медалью Международного географического конгресса.

Русские исследователи стали посещать Памир после 1873 года. Как уже говорилось, обычно это были военно-исследовательские экспедиции. Путешественники, отправленные в регион Русским географическим обществом, или сами были офицерами, или имели офицеров в составе отряда. И обычно их сопровождали казаки. Военная топография как у англичан, так и у русских была частью разведывательной службы, и системными исследованиями Центральной Азии занимался Корпус Военных топографов. В нем было специальное отделение — Военно-топографического депо, офицеры которого изучали дороги, тропы, реки, горные перевалы на предмет их пригодности для перемещения войск. Непосредственно на Памире эту деятельность вело Четвертое Съемочное отделение Военно-топографического отдела штаба Туркестанского военного округа. Первыми детальное исследование северо-востока Памира провели офицеры Съемочного отделения под командованием штабс-капитана Родионова.

После покорения Коканда в 1876 году военно-научная экспедиция под командованием Михаила Дмитриевича Скобелева отправилась на Северный Памир. Подполковник Корпуса военных топографов Лебедев составил тогда первую подробную и точную карту района.

В 1877–1878 годах прошла памирская экспедиция русского зоолога и географа Николая Алексеевича Северцова, в составе которой тоже были военные топографы. Примерно в те же годы русский геолог Иван Васильевич Мушкетов исследовал Памиро-Алайскую горную страну, Ферганскую котловину, стык Алайского и Ферганских хребтов, а также Зеравшанские ледники. И с ним тоже ездили военные топографы.

В 1879 году на Памир отправился русский путешественник Василий Федорович Ошанин, а военным топографом с ним был начальник Съемочного отделения штаба Туркестанского округа штабс-капитан Родионов. Они исследовали Гиссар, Каратегин, Алай и открыли величайший ледник Памира, дав ему имя русского ботаника, друга Ошанина — Алексея Федченко.