корабль использует колонию в качестве базы.
– В худшем случае мы получим хоть какие-то сведения о том, что там происходит, – согласился Ратти по голосовой связи. – Если космопорт по-прежнему функционирует, автостраж сумеет добыть нужную информацию.
Мы с Арадой попытались убрать скафандры, но тут подлетели дроны ГИКа, взяли нас под руки, вывели из шлюза и занялись этим сами. ГИК согласился с оценкой Арады, и навигационные данные показывали, что мы удаляемся от корабля снабжения.
Чуть раньше мне пришла в голову одна мысль. Где же она? Я проверил список отложенных мыслей. Да, вот и она.
Нужно поговорить об этом с ГИКом.
Это была плохая идея. Но меня одолевало дурное предчувствие, что она нам понадобится.
* * *
Я не знал, сколько времени это займет, так что нужно было побыстрее избавиться от людей. К счастью, Тиаго сам пошел спать, поскольку, когда отдыхали все остальные, он потратил время впустую на дурацкий спор со мной. Оверс и Арада поднялись на командную палубу, а Ратти сидел в камбузе, снова просматривая все данные со сканов патологоанатомического осмотра Целей и анализа их оборудования. Оверс показалось, что она обнаружила влияние на их оборудование инопланетных технологий, и он пытался подтвердить ее результаты. Амена пошла за мной в каюту, но я велел ей остаться с Ратти.
Она замерла и нахмурилась.
– Почему? Чем ты собрался заняться?
Мне хотелось находиться в закрытом помещении, а не просто говорить по приватному каналу. Я собирался попросить ГИКа сделать кое-что странное и не хотел, чтобы в это время люди смотрели мне в лицо, даже если они не слышат моих слов. Мне нужно было что-то ответить Амене, но второпях я сказал правду:
– Хочу поговорить с ГИКом наедине.
Амена подняла брови.
– О ваших отношениях?
Я почувствовал, что ГИК внимательно слушает.
– Очень смешно, – сказал я.
Я вошел в каюту, велел двери закрыться и запер ее. Остальных я уже отрезал от нашего канала.
«Хочешь посмотреть «На страже времени. Орион»?» – спросил ГИК.
Конечно же, я хотел, но сначала о деле.
– У меня есть идея, как создать вариативную вирусную атаку против систем Целей, – сказал я. – Ты можешь сделать мою копию и использовать меня как разумный вирус.
Я собрал отчет о разумном вирусе охранной компании «Частокол», который атаковал истребитель Компании на пути с Тран-Роллин-Хайфы, и послал ГИКу. Анализ, который мы с ботом-пилотом Компании сделали во время того происшествия, предполагал, что разумный вирус создан с помощью сознания конструкта, вероятно, боевого. Копия моего сознания могла бы иметь тот же эффект.
Я знал, что ГИКу это не понравится, хотя не понимал, почему я так решил. ГИК не человек и не конструкт. Это людям и конструктам свойственны преувеличенные эмоции вроде депрессии, тревожности и злости (а тревожность – это эмоция? Лично для меня – да), но у ГИКа их вроде бы нет, не считая заботы о собственном экипаже.
ГИК молчал в течение долгих 6,4 секунды (ну правда, даже человеку такая пауза показалась бы чрезмерной).
«Кошмарная идея», – наконец сказал он.
Меня это прямо-таки взбесило.
– Великолепная идея!
Идея и впрямь была великолепная. ГИК работал над кодом вируса для вражеской командной системы и хранил наработки в совместном облачном пространстве. ГИК перестал над ним работать, когда стало ясно, что нет смысла продолжать, если код не сумеет меняться на ходу – из-за архаичной структуры вражеской командной системы и возможного участия инопланетных технологий.
А я не мог осуществить свою идею без помощи ГИКа. На истребителе Компании я перемещал свое сознание в бота-пилота, чтобы помочь ему бороться с разумным вирусом, но то было другое. Я никогда не копировал себя и не знал, с чего начать, если у меня не будет места, куда сохраниться. Я не мог просто засунуть файл со своей копией в код-полуфабрикат ГИКа, если ГИК мне не поможет.
– Ты сам первым сказал, что нам нужен вирус с изменяемыми компонентами.
«Я не имел в виду тебя».
Прозвучало бы мягко, будь это сказано нормальным тоном, но ГИК произнес это с таким напором, что я резко плюхнулся на койку.
– Хватит орать, – сказал я.
ГИК не ответил, только невидимо взирал на меня по сети.
Ну ладно, я знал, что ГИКу это не понравится, хотя для моего модуля оценки угроз идея выглядела великолепной. Но я не предполагал, что ГИК так отреагирует.
– Тебе не придется вырывать меня из тела, нужно просто скопировать. Это даже буду не я. Я – это комбинация моих архивов и органической нервной ткани, а это будет только копия моего ядра.
ГИК молчал целых 3,4 секунды.
«Для такого сложного существа, как ты, – наконец сказал он, – просто поразительно, насколько мало ты понимаешь структуру собственного разума».
Я совсем взбеленился:
– Я знаю структуру своего разума, именно поэтому я и сижу тут, споря с огромным придурком, а не заперт в боксе и не охраняю каких-нибудь идиотов по контракту с горнорудной компанией.
Хотя, оглядываясь назад, именно этим я долгое время занимался. Он попал не в бровь, а в глаз, и было трудно с ним спорить, не выглядя свиньей. Но я все же добавил:
– Ты хочешь вернуть свою команду или нет?
И тогда спор перерос в драчку, а ГИК не имел представления о честной борьбе.
Ну ладно, признаю, я тоже. Из сериалов и развлекательных каналов я знал абстрактный кодекс правил, как и ГИК, хотя он, похоже, совершенно не обращал на них внимания.
Обычно во время драки я реагирую на минимально возможном уровне, чтобы меньше калечить людей, дополненных людей и повреждать собственность Компании, так что приходится учитывать массу факторов. Например, намеренно ли один клиент собирается ранить другого или люди просто ведут себя по-идиотски, и их нужно остановить. Вот почему для такой работы нужны автостражи, а не боевые боты. Вот почему люди-охранники ужасны – они даже с большей вероятностью, чем боевые боты, сорвутся с катушек и перестреляют всех подряд без причины. В любом случае я собирался вести себя по-другому, без всяких правил, не давать же врагам шанс меня остановить, верно? Это глупо. Но и вошедшего не в ту дверь клиента тоже убивать или калечить не следует.
Я не забыл, к чему все это ведет, вот только ГИК в принципе не понимал, что значит умеренность и справедливость, и наседал на меня со страшной силой. И тут дверь отъехала в сторону, и вошел Ратти, а вслед за ним Амена.
– Что тут происходит? – спросил он. – Перигелий сказал, что ты собираешься скопировать