– Ерунда! – сказал Незнайка уверенно. – Сейчас вернёмся к лодке, и дальше – в плавание.
Они пошли обратно и скоро вышли на берег.
– А где же лодка? Мы, наверное, не в то место пришли?
Они стали ходить вдоль берега и даже заново обогнули по кромке воды весь остров. Но лодку так и не нашли… Вдруг Гунька остановился как вкопанный.
– Незнайка, – позвал он. – Смотри! След от нашей лодки!
– Верно, – согласился Незнайка. – Жаль, что на воде не осталось и следа. Тю-тю! Уплыла, значит, лодочка.
Гунька вдруг как закричит:
– Помогите! Спасите!
– Чего ты? – спросил Незнайка.
– Страшно мне на необитаемом острове без лодки, без еды, без воды…
– Без какой ещё воды? – возмутился Незнайка. – Без газированной, что ли? Воды-то здесь хоть отбавляй. И вообще, Гунька, знаешь, что учёные говорят, почему люди, к примеру, тонут? Не потому, что плавать не умеют или их акулы кушают! А от того, что паникуют, ошибаются, захлёбываются и… Ну, ладно, нечего хныкать.
– На помощь! – закричал опять Гунька, нов этот раз не громко, а жалобно.
Незнайка попытался его успокоить. Но Гунька не унимался, а наоборот – расходился всё больше и больше. Между воплями и всхлипываниями он стал ругать Незнайку. Он дошёл до того, что стал обзывать Незнайку авантюристом, салагой и безмозглой пиявкой.
Незнайка терпел из последних сил, чтобы не подраться.
И вдруг послышался голос:
– Оба вы безмозглые пиявки! Чего ругаетесь так громко?
– А ты не вмешивайся! – вспылил ещё больше Гунька. Но тут же осёкся, вспомнив, что остров необитаемый.
Спорщики притихли и переглянулись. На воде послышался всплеск вёсел, и из тумана прямо на Незнайку и Гуньку выплыла лодочка, сделанная из половинки высушенной тыквы. В ней сидели вовсе не туземцы, а их приятель охотник Пулька с удочкой и его собака Булька.
– Чего вы тут раскричались? Вы мне всю рыбу распугаете.
Незнайка и Гунька смотрели на Пульку разинув рты. Придя в себя, они в один голос спросили:
– И тебя течением унесло?
– Как унесло? – не понял Пулька.
– Как нас, на необитаемый остров, – разъяснил Гунька. – Мы же очень далеко от Цветочного города: без еды, без воды…
Пулька хитро взглянул на горе-путешественников и спросил:
– Ну! Ещё чего скажете?
– Что тут говорить! – заявил Незнайка. – Мы на необитаемом острове, и здесь ничего для жизни нету, значит, надо спасаться.
– А как вы тут оказались?
– Мы в лодку сели, потом заснули, – начал было Гунька, но Незнайка не дал ему договорить и рассказал по-своему:
Гунька сначала мучился морской болезнью и потом заснул. Я же всю ночь управлял лодкой. А нас как подхватило течением, как завертело, как понесло! И несло, несло, пока я не справился и не прибился к этому злосчастному берегу. Я думал: это новые земли, а оказался лишь маленький остров. Зато теперь он называется моим именем: «Остров Незнайки».
– Значит, говоришь, всю ночь вас несло и несло, а ты боролся и боролся? – переспросил Пулька, пряча улыбку.
– Мы плыли быстрее, чем стрекозы летают. И проплыли огромное расстояние.
Тут Пулька не выдержал:
– Всё ты выдумал, Незнайка. Я отплыл от Цветочного города десять минут назад. А островок твой – первая песчаная отмель, до которой мы в хорошую погоду вплавь добираемся.
Гунька не верил своим ушам. Он покачал головой и сказал:
– Ох и фантазёр же ты, Незнайка! А я думал, что всё это правда. Вот сейчас как дам тебе за враньё!
КАК НЕЗНАЙКА ДРЕССИРОВАЛ ЛЯГУШЕК
На берегах ручья, где стоял Цветочный город, росло много огурцов. Поэтому коротышки называли ручей Огурцовой рекой.
Самые густые заросли – настоящие огуречные джунгли – раскинулись вверх по течению. Плыть туда против течения на лодочках из берёзовой коры было непросто: на вёслах – очень тяжело, а под парусами – только с попутным ветром.
Но коротышки нашли выход. Они ловили рыбок, обучали их и запрягали, как водных лошадок, чтобы тянули лодочки вверх по течению до огородов, где выращивали огурцы.
Потом огурцы собирали и засахаривали. Не солили, я не ошибся. Честное слово, засахаривали. Был такой популярный в Цветочном городе рецепт. Выдумал его, конечно же, Сахарин Сахариныч Сиропчик. Рецепт был прост, но огурцы получались очень вкусные.
Маленький огурец (большие не брали, они были тяжеловаты для коротышек) разрезали вдоль на четыре дольки. Выковыривали семечки и вместо них запихивали сахарный песок. Получались ломтики сахарных огурцов. Их раскладывали на горячем песке подсыхать и засахариваться.
Но речь вовсе не об огородах и даже не о рецептах сладостей. А о том, что учудил однажды Незнайка.
Незнайка частенько плавал на рыбьих упряжках. И каждый раз ему хотелось подружиться не только с рыбками, но ещё и с лягушками, тритонами и водяными черепахами, которых было так много в реке. Незнайка задумал поселить их в огороженную заводь под названием «Водный парк». Там дрессированные рыбы могли бы развлекать коротышек фигурным плаванием, а лягушки – хоровым кваканьем и акробатическими трюками.
Начать Незнайка решил с отлова лягушек. Это оказалось сложным делом. Сами понимаете: лягушка для коротышки как кенгуру для человека. Упрыгает – не поймаешь. А если ещё и лягнёт, то совсем дело дрянь! Сразу лечиться к доктору Пилюлькину.
Поразмыслив над такой перспективой, Незнайка решил: надо не взрослых лягушек ловить, а совсем маленьких – головастиков, которые только через месяц-другой в больших лягушек вырастут.
Но ловить головастиков одному оказалось скучно. Поэтому Незнайка предложил Гуньке:
– Пойдёшь со мной на ловлю, а?
– На какую? – спросил Гунька.
– На ловлю головастиков, – загадочно сказал Незнайка. – Головастиков будем ловить и переселять в мой аквапарк. Аква – значит, водный, – пояснил Незнайка. – Понял?
– Понял, понял, – проворчал Гунька. – Что я, по-твоему, глупее головастиков, что ли?!
– Нет, – ответил Незнайка. – Ты умнее самого глупого головастика. – И зашагал к реке, где резвились сотни головастиков.
Гунька хотел было обидеться на Незнайкино «умнее самого глупого», но не стал. Так как не разобрался: умнее ли он самого глупого головастика или глупее самого умного. Он забыл обиду и побежал вдогонку за другом.
– Слушай, Незнайка, а чем же мы будем ловить этих самых головастых?
– Не головастых, а головастиков, голова ты глупая, – отозвался Незнайка. – Шляпой будем ловить. Опустим мою шляпу в воду, где много головастиков плавает, поднимем через минуту, и дело в шляпе.
Они действительно быстро наловили десятки головастиков и сумели перенести их в тихую заводь недалеко от города. Чтобы будущие лягушата не уплыли, Незнайка сплёл из ивовых прутиков сетку и закрепил её на мелководье.
Всё было готово для зоологического эксперимента. Незнайка хвастливо сказал Гуньке:
– У нас в городе много известных специалистов. Знайка – зазнайка; Винтик – ноль без Шпунтика; Пилюлькин – на самом деле доктор Касторкин; Стекляшкин – астроном-полуночник А вот зоолога-натуралиста нету. Но теперь будет.
– Это кто же? – наивно поинтересовался Гунька.
– «Кто-кто»! Это я, – без смущения ответил Незнайка.
С того дня началась дрессировка головастых головастиков. Они действительно сначала были очень головастые. Потом у них стали вытягиваться мордочки, расти ножки и уменьшаться хвосты.
Вот только с дрессировкой толстолобиков дело не ладилось. Головастики оказались просто-напросто тупоголовыми. Они не отзывались на данные им имена, не выполняли ни одной команды.
Тогда Незнайка стал вспоминать, как охотник Пулька дрессировал свою собаку Бульку: за каждую выполненную команду он давал ей кусочек чего-нибудь вкусненького.
Незнайка стал ходить на берег и подбрасывать лягушкам червячков, чтобы их приручить. Но и это не помогло. Однажды Незнайка не выдержал и сказал сердито:
– Ох и тупые же вы, лягушки. Не хотите становиться артистами, ну и не надо.
Тем временем головастики превратились во взрослых лягушек. Да таких здоровых, что если бы они встали на задние лапы, то оказались бы выше самого высокого коротышки.
А по ночам они начали пронзительно квакать. Кваканье всех лягушек сливалось и превращалось, как казалось маленьким коротышкам, в какой-то жуткий скрежет.
Сначала от этого стали дрожать стёкла в окнах всего Цветочного города. А скоро жить спокойно стало просто невозможно. Никто не мог ни отдыхать, ни работать.
Знайка бросил читать умные книги. В ушах у него всё звенело и квакало: «Ква-ква-уа-ква»
Цветик никак не мог подобрать рифмы. В голове у него всё время вертелось слово «лягушка». И рифмы выходили какие-то странные: «зверушка-лягушка», «вода-ква-а-а».
Но хуже всех пришлось Гусле и Тюбику, личностям особо артистичным. На них лягушачье кваканье произвело совсем удручающее впечатление.
Гусля просто-напросто перестал сочинять музыку.
– Не могу больше слушать эту квакафонию, – ругался он по-научному и затыкал свои уши с абсолютным слухом. – Да лучше бы я оглох! – горячился он, но потом добавлял: – На время, конечно, на время.