И на страшном фоне дикой, беспощадной резни детей, женщин, стариков — мелодрама трогательной любви Ярёмы и Оксаны.
Боюсь, Маёчек, ты меня плохо поняла. Некрасов конечно прав: «не стареет тема народных страданий», но не пора ли отбросить в сторону барскую жалость к народу и рассматривать народ как собрание полноценных людей — личностей? Жалость к народу — не отдаёт ли она немножко презрением к нему?
Кстати, почитатели Шевченко, которых я наблюдал, это, по преимуществу, интеллигенция, правда, малограмотная. Не в этой ли малограмотности все зло и причины самоуверенности гуннов всех мастей?
Пока до свидания. Целую тебя, милая, папа.
28.8.55
Здравствуй, родная моя!
В ответ на твоё письмо, помеченное 6.8., я несколько дней тому назад отписал тебе подробно, но не уложился на двух листках и продолжаю сейчас.
Меня сильно беспокоит твоё упоминание о том, что «многие относятся к тебе плохо», и в особенности потому, что это, как ты говоришь, «наш брат»[166]. Это что-то мало похоже на то, что мне писала мама и рассказывала Сусанна — нельзя ли поподробнее об этом? Кстати, сдержанность — качество неплохое,
Самая большая новость последних дней — это письмо Иринки. Прекрасное письмо (это уже второе из Черновиц, о первом я тебе писал). Девочка начинает задумываться. Получил также письмо от моего приятеля В.П из Клина и Москвы. Таким образом, мои опасения оказались вздорными.
Я послушный папа. По твоему указанию усердно читаю и даже перечитываю Пушкина и Шевченко. Удастся — познакомлюсь и с Лесей Украинкой, и с Франко. «Бориса Годунова» я и раньше читал с наслаждением, и снова перечел с таким же удовольствием. Если отвлечься от истории, которой там, увы, очень мало, это прекрасная штука.
В первую очередь я перечитал «Медный всадник» и «Моцарт и Сальери» именно потому, что ты их наизусть разучиваешь.
Велик Пушкин и велика сила его художественного гения! (За эту оригинальную мысль я авторских не требую).
На берегу пустынных волнСтоял он, дум великих полн,И вдаль глядел…
Всего две с половиной коротеньких строчки, и перед тобой встает, как живой, могучий образ преобразователя России! Читаешь и невольно забываешь, что за время царствования Петра население России сократилось ровно наполовину, что это он создал ту бюрократическую машину — чиновничий рай — которая высасывала все соки из народа, что он превратил страну в сплошной военный лагерь (и только ли военный?). А главное — его успех окрылил сотни больших и малых Пьер ле Гранов, то прорубающих, то заколачивающих окно в Европу. Забываешь и многое другое: его страшную жестокость, массовые казни, безудержное пьянство и разврат, казнь стрельцов, когда он собственными царскими руками пытал и рубил головы стрельцам.
Такова сила таланта Пушкина, к тому же, помноженная на силу привычных, высочайше одобренных представлений.
Меня очень огорчает твоё равнодушие или даже отвращение к истории. Правда, наука эта очень брешлива, пожалуй, самая брешливая из наук, но без нее никак не обойтись. У тебя это, по-моему, оправдывается только душевной усталостью.
Основательное знание истории тебе понадобится в работе над диссертацией, когда ты выйдешь, если, конечно, ты ещё собираешься её писать.
Ты угадала: мой старик — украинец по национальности, но в остальном ты ошибаешься. Он фигура в некотором смысле историческая — только не украинской истории, а русской. Он даже украинского языка не знает.
Надо кончать, так как я не хочу злоупотреблять терпением «третьего читателя»[167]. Целую тебя, доченька, и до скорого свидания. Папа.
3.9.55
Доченька моя!
Вчера получил твоё письмо от 20.8., позавчера — перевод от Фриды Давыдовны — 100 р. Этот перевод меня очень растрогал и сильно огорчил — деньги ей, пожалуй, много нужнее, чем мне, А сегодня я был потрясён новым событием: получил из Кенгира от бывшего моего начальства посылку — две медали, одну «За оборону Заполярья», и другую — «За победу над Германией». Главное — никогда у меня этих медалей не было.[168] В посылке также — удостоверения к медалям. Всё честь-честью. Не могу похвастать, что понимаю, что сей сон означает.
Тайны работы почтового ведомства я понимаю не больше твоего. Но, насколько я знаю, ты должна запросить бабушку, получила ли она твою посылку, и если нет, то переслать ей почтовую квитанцию, чтобы она могла затребовать посылку от почтового ведомства. Не понимаю — зачем ты вообще посылала мамину шубу — ведь она, может быть, тебе скоро понадобится.
Не беспокойся, доченька. Я ни одной минуты не думал отправлять твоё письмо от 6.8. «по инстанциям», и думаю я о тебе, как ты этого заслуживаешь, т. е., как об очень хорошем, честном и думающем человеке. Твоё несколько мрачное настроение меня, конечно, огорчает, но я не могу не признать, что оно оправдано обстоятельствами.
Цитата из Некрасова — прекрасна[169], и нужно, кроме того, помнить, что «солдат выполняет своё назначение уже одним фактом пребывания его в окопах, даже когда он, по обстоятельствам, не стреляет, не атакует и не берёт крепостей».
Очень тебе благодарен за совет — перечитать Пушкина. Несмотря на полное отсутствие музыкального и поэтического слуха, я, мне кажется, неплохо чувствую язык, слово. «Онегина» я перечитал с большим наслаждением, несмотря на то, что «идеология» и сам герой романа мне совершенно чужды.
Кто жил и мыслил, тот не можетВ душе не презирать людей.
Ещё крепче, хотя и грубее, эту же мысль выразил автор «Гулливера»: «Чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки». Ну и что же? Несмотря на кажущуюся смелость и революционность этой мысли, она совершенно бесплодна. В своё время это, может быть, и было оправдано, но сейчас звучит плоско и скучно. Не замечала ли ты, что все «сверхчеловеки», презирающие толпу, в повседневной жизни ничем не отличаются от презираемого ими мещанства? А сам Онегин?
Великий Пушкин тоже не лишён был человеческих слабостей. Возьми его смешную, тщеславную гордость своим знатным происхождением.
После победы над «псами-рыцарями» Александр Невский, этот предшественник Грозного и Петра, крепко закрутил Новгород и стал урезывать его вольность. Новгородцы возмутились и выгнали Невского из города. Великий патриот и святой отправился в Орду и там попросил помощи против своевольных новгородцев. Татары, которым ни разу не удавалось взять Новгород, охотно согласились и дали Невскому войско. Вместе с татарами и во главе своей собственной Переяславской дружины он подступил к стенам города. Там у него были свои сторонники. Боярин Радша (Пушкин) ночью открыл ворота и впустил татар и Невского. Союзники крепко похозяйничали в городе, а сам Невский расправился с организаторами и сторонниками восстания. Невский им всем выкалывал глаза. Пушкин, доказывая своё благородное происхождение, писал: