Читать интересную книгу Чёрная Пешка - Александр Лукьянов

Рад, что не забываешь писать. Хорошо также, что ты определился с местом работы и проживания. Как я понял, моя однокурсница Хидзаци Уду уже оформила тебя по своей кафедре и ты сейчас там, в Желтом Поясе выполняешь её поручения? Что ж, слушайся её, дама толковая.

Я недавно с ней виделся. Произошло это, когда мы с женой выбрались в академический поселок Цугазай (кстати, это от нас на скоростном трамвае – полчаса, будешь ездить в гости, и только посмей отговариваться занятостью!).

Тогда же мы утрясли все, что касается твоей предполагаемой квартиры. Лаборанту полагается однокомнатное жилье, но ты перевел свои сбережения и мы ими оплатили первый взнос за гнездо из двух комнат в Цугазайских Новостройках, Голубиная улица, дом 19, кв. 31, второй подъезд и второй же этаж. Вид из окна - на парк. Автобусная и трамвайная остановки – рядом. Магазины тоже под боком. В общем, место хорошее. Ключи уже выслали бандеролью. Положи в карман в новогоднюю ночь, ощупывай почаще и вспоминай, что отныне у тебя есть дом. Остаток кредита погасишь за год – два, а если возникнут проблемы, то поможем их решить. Хотя не вижу, какие тут могут быть затруднения.

Ну, а вот мебель, знаешь ли, мы не рискнули присматривать. Боимся не угодить и не угадать. Ты как-то приводил хонтийскую поговорку насчет того, что на вкус и цвет товарищей нет... Выберешь сам, когда приедешь. Пока что поставили тебе стол со стульями на кухне и полку с посудой (это – подарок от моей жены), кровать и столик с вычислителем, (это лично мой презент на новоселье). К «паутине» подключал лично. Работает.

Пожалуй, все новости на сегодня. Еще раз – с праздником!

0ткликайся, Да!

Даццаху Хо, Даццаху Эзи

конец документа

Саракш, Островная империя

Желтый Пояс, о.Цаззалха, город Дезго-Гайхози

9 часов 95 минут, 11-го дня 3-ей недели Белого месяца, 9590 года от Озарения

Всеслав стер письмо инспектора из памяти вычислителя. Вышел из кабинки в зал переговоров. Подошел к окошечку кассы. Оплатил мелочью пользование электронной почтой. Поздравил оператора с наступающим Новым годом. И покинул тихий, пустующий городской главпочтамт.

На площади, напротив, было людно, пестро и шумно. Ровно в полночь предполагался фейерверк, после которого все разойдутся, чтобы продолжать праздник за столом. Морские коньки и княжны, псоглавые оборотни и голубки, длиннобородые колдуны и ведьмочки пели, танцевали у большой чаши Журавлиного фонтана, смеялись и резвились вовсю. Маски, шляпы, кольчуги, мех, фольга... Всеслав был одним из немногих, кто не имел маскарадного костюма. Поэтому он скромно обходил круглую площадь по краю, с любопытством разглядывая веселящихся. Пару раз подскакивали (если судить по звонким голосам из-под масок) молодые женщины, приглашали в компанию, но он, улыбаясь и стеснительно благодаря, отказывался.

В одежде островитян и континенталов было, скорее, больше сходств, чем различий. Это объяснялось тем, что в прошлом веке, когда появилась швейная индустрия, с Материка проникли технологии конвейерного производства рабочей и повседневной одежды. Многие национальные традиции ушли в прошлое, некоторые компоненты одежды стали восприниматься как праздничные, традиционно-ритуальные, надеваемые, например, в торжественных случаях. Эту одежду шили на заказ в мастерских из ярких и узорчатых материй украшали великолепной вышивкой. В обычных случаях взрослые островитянки чаще всего носили просторные светлые рубашки с широкими рукавами до локтя и отложным воротником, а также темные однотонные юбки различной длины. Реже надевали платья, широкие брюки. Большинству женщин нравились эффектные совмещения оттенков красного и желтого, что весьма выгодно подчеркивало каштановые волосы и сочеталось с тёмными глазами. Мужской костюм в прохладное время, как правило, состоял из кителя и широких брюк. Мужчины предпочитали густо-синие, тёмно-фиолетовые и коричневые цвета одежды. Никаких подобий галстуков не было в помине, наружные карманы допускались только на рабочей одежде. Жарким летом мужчины носили рубашки почти такого же покроя, что и женщины и шорты до колен. Разумеется, наряды молодежи и детворы были куда разнообразнее.

Но сейчас в водовороте веселящихся горожан можно было увидеть самые фантастические цвета, покрои и фасоны.

Всеслав определил, какая сторона площади обращена к каналу, прошел туда и прислонился спиной к двери хозяйственного магазина. Сумка с закупленными вечером продуктами изрядно оттянула руку, так что пришлось поставить ее на гранитные бруски тротуара. Всеслав как раз усердно разминал затекшие пальцы, когда над головой послышался сухой треск, площадь осветилась голубыми бликами, а толпа восхищенно завизжала. В бархатной черноте неба лениво распускалась огромная хризантема синего огня. Когда ее лепестки медленно растаяли, снова застучали залпы батарей фейерверкеров. Разноцветные спирали, снопы, гирлянды проносились, проползали, застывали. Огонь дробился, множился, рассыпался. Каждый залп был неповторим и по цвету, и по форме, его встречали восторженными аплодисментами и восклицаниями. Так длилось довольно долго. Но вот настала пауза, толпа замерла в напряженном ожидании, которое было вознаграждено самым полным образом. Грохнуло сразу с трех сторон, взлетели тонкие струйки огня, на разной высоте превратились в клубочки, из которых образовался улыбающийся енот с приветственно вскинутой передней лапкой! Восторг перерос в бурный экстаз, застучали хлопушки, посыпалось крупное конфетти.

-Здорово! –объективно признал Лунин.

Площадь быстро пустела. Всеслав подхватил сумку и, рассудив, что автобуса ждать глупо, прикинул, как добраться до Белофлотской улицы самым коротким путем. Кажется, вот через эти кварталы…

Он быстро пересек парк, вышел через переулок в безлюдный проходной двор и собирался свернуть на Белофлотскую, когда услышал унылое поскребывание в темном углу.

Уборщица в одежде неопределенного цвета с зеленой руной «дзэ» на спине и рукавах тщетно пыталась поднять полную урну к мусорному ящику. Рядом на асфальте лежали метла и совок.

-Машшарахша… -пробормотала женщина.

Всеслав подхватил урну за вторую ручку, притянул к высокому ящику, опрокинул и отдал пустой жестяной цилиндр рабыне.

-Хонтику ги шар? –спросил он.

Та отпрянула: -Вы хонтиец?!

-Нет. С юга бывшей Отчизны. Иммигрант. Недавно приехал.

-Тогда вам надо знать. –быстро заговорила она на эм-до, глядя на Всеслава большими глазами, странно темневшими на худом лице, -Никогда не помогайте рабам и не жалейте их ни при каких обстоятельствах. Не запрещается, но уважать вас не будут. А против общественного мнения идти никак нельзя. Особенно среди «желтых». Все, что угодно, только не это.

-Никто ведь не видел.

-Все равно, не надо. Сейчас не заметили, так в другой раз кто-то рядом окажется.

Всеслав кивнул. Он понял, отчего поступил так… непроизвольно и неосмотрительно. Лицо женщины чем-то напоминало материнское.

-Возьмите. –он вынул деньги из кошелька и протянул уборщице . –Пожалуйста!

Та отрицательно замотала головой и даже отступила на шаг.

-Да вы что! Если у кого-то из «дзэ» обнаружат хотя бы грош…

-Тогда вот тут у меня в сумке разные продукты. И пирог тоже...

-Послушайте еще совет на будущее: если захотите угостить кого-то из наших, никогда не передавайте ничего из рук в руки. Оставьте рядом и притворитесь, что забыли. На такое здесь принято смотреть сквозь пальцы.

-Возьмите. –настойчиво повторил Всеслав. –Очень вас прошу. Из рук в руки.

-Спасибо. –тихо сказала рабыня. Она взяла сумку, прижала к груди и молча смотрела под ноги.

-Хочется пожелать чего-то доброго. –Всеслав вздохнул, -Только не знаю, чего. Но все равно - желаю. А вишневый пирог – вкусный, несмотря на то, что праздник для вас чужой…

Он повернулся и побрел мимо ряда ярко освещенных окон, за которыми слышалась танцевальная музыка.

-И тебе – всего хорошего. –едва слышно сказали сзади.

Алия Зугдадико, «дзэ» № 44-218, поднесла сумку к струящемуся у подъезда свету фонаря, заглянула внутрь. Бутылка с золотистой этикеткой и такого же цвета вином. Само собой, нести его своим может только сумасшедший. Доносчиков вроде бы нет. Но проболтаться вполне могут. Рискнуть отойти здесь подальше в тень и пригубить? Кто знает… Несколько глотков, первый раз за двенадцать лет… Заметят? Вряд ли, начальницы сегодня не будет. А если и заметят, что тогда? Отправят к ассенизаторам? Ну, так что ж, надоело все! Пробка вытаскивается легко… Боги, как замечательно… Мягкий белый батон пусть лежит, поделить на всех по возвращении в барак. Компот, колбаса, сыр, разные маринады, салат в упаковке. А вот и их прославленный пирог. Ах, какие они сентиментальные, эти островитяне, какие приверженцы добрых семейных традиций: «Ах, весенняя вишня в цвету, ах, новогодний вишневый пирог». Отломить кусочек сыра и глотнуть вина… Вкусно… Спасибо ему…