В проеме появился отрок Сергий с обоими конями под уздцы.
— Ха, вот и зазнобушка твоя отыскалась, Иванко. А ты говорил — волки съели, — насмешливо ухмыльнулся он.
Если бы взгляды были равносильны ударам, то этот был бы коротким нокаутирующим хуком в челюсть Ивану.
— Не говорил я такого! — умоляюще глядя на царевну, попытался тем не менее защититься тот.
— Какая разница — говорил, не говорил… — удовлетворенно отмахнулся, сделав свое черное дело, Серый. — Лучше объясни мне, царевич, что тут происходит. Кто мебель попереворачивал, кукол каких-то дурацких по стенкам разве… сил.
На этом взгляд Волка остановился и пригвоздил к стене одного из коротышек — того, который ухватился за вешалку для шляп.
— Послушай, Иванушка, — задумчиво подошел он к нелепой скрюченной фигурке над комодом и потыкал ее в бок кнутом. Человечек от этого дернулся, вешалка, наконец, оторвалась, и он оказался распростертым на полу, прямо под ногами Серого.
— А ничего эта команда тебе не напоминает, а, наследник лукоморского престола?
Иванушка нахмурился.
— Нет, ни… Не может быть!..
— Вот-вот, — довольно кивнул Волк. — Нут-ка, давай-ка спросим у нашего ночного похитителя девиц. Вы, случайно, ребята, не Попечители? Или как вас там? Радетели?.. Избавители?..
— Благодетели, — почти беззвучным шепотом подсказал человечек, испуганно таращась на нависшего над ним Серого подбитым глазом.
— Вот-вот, — подтвердил Волк. — Благодетели. Это вас изгнали неделю назад из ваших катакомб за издевательства над честными людьми?
Не понимая толком, что такое «катакомбы» и о каких честных людях идет речь, коротышка закивал.
— Да. Девять дней назад весь наш народ, все две тысячи Благодетелей в один жуткий миг очутились в незнакомых пещерах, без рабов, без оружия, лишь с жалкой кучкой еды и инструментами, принадлежащими раньше рабам! Это была катастрофа!.. Конец!.. Страшный сон наяву!..
— Да встань ты, чего разлегся… — неприязненно буркнул Волк, и коротышка поспешил выполнить приказ.
— А вы чего там пристроились? — обратился он к человечкам на стенах, и те восприняли это как указание спускаться.
Горохом посыпались они со стен, собрались кучкой вокруг коротышки, приземлившегося первым, и, не проронив ни слова, затравлено уставились на Волка.
— Ну, ты, как тебя, — кивнул тот первому.
— Помпоза, — назвался карлик.
— Помпоза, — повторил Серый. — Рассказывай, где остальные тысяча девятьсот девяносто три.
Помпоза вздохнул, опустил глаза и начал свое печальное повествование:
— Когда мы обнаружили себя в незнакомом месте, все растерялись, кроме нашего короля. Он сказал, что это происки восставших Недостойных, и что мы всем должны показать, кто в королевстве хозяин. Поэтому, обнаружив место, где через потолок галереи был слышен шум воды, он приказал нам всем взяться за кирки и лопаты и долбить дыру, чтобы снова, как наши хитроумные предки, отвести воду у Недостойных, чтобы заставить их вернуться под землю и работать на нас… Мы уже предвкушали, как они, изнемогающие от жажды, снова приползут к нам на коленях проситься обратно, и что мы сделаем с каждым из них за такое вопиющее неповиновение, чтобы они до смерти запомнили, и детям и внукам своим передали… Но потолок провалился раньше, чем мы успели закончить. Вода — холодная, горькая, соленая — хлынула прямо на нас, подхватила и поволокла по галереям и переходам… Она все никак не кончалась, хотя, казалось, на нас излилось уже полсотни рек!.. Мы стали тонуть… Дальше никто толком ничего не помнит… Потом, когда мы очнулись, глаза наши запылали, и мы все ослепли — все вокруг горело белым неестественным светом, и все оставшиеся в живых упали лицом в песок и пролежали так, пока не стемнело. Когда наступила блаженная темнота, мы увидели, что оказались на берегу какой-то бескрайней реки… Там лежали лодки… Много больших лодок… И висели сети… Мы пересчитали себя — его величество насчитал половину от того, что было первоначально… Он сказал, что мы должны переплыть реку и приказал всем садиться в эти лодки… Но все не поместились. Тогда он сказал, что они за нами вернутся, и приказал грести от берега. Они отплыли уже совсем далеко, и, наверное, уже увидели другой берег, как вдруг поднялся сильный ветер… Из-за волн лодок стало не видно… Нам пришлось отойти от берега подальше — те, кто не успел, были смыты волнами… Жуткая ночь… Мы прождали, пока снова не начало светлеть, но никто за нами не вернулся. И тогда Эмпрендидор отвел нас всех в неглубокую пещеру, которую он обнаружил неподалеку, и сказал, что он теперь будет первым министром, потому что его величества пока нет, а старого первого министра так больше никто и не видел после того, как мы оказались на этом берегу… И еще сказал, что мы должны найти себе новых рабов и пещеры, а иначе этот злобный свет нас всех убьет… Нас оставалось не больше сотни… Мы прятались, пока снова не стемнело, и тогда мы пошли вдоль берега искать новых рабов. Мы нашли их очень скоро — около сорока Недостойных шли навстречу нам с факелами в руках и о чем-то говорили на непонятном языке. Мы приказали им остановиться и окружили их. Они стояли и смеялись. Тогда Торпе крикнул нам, что знает, как с этими животными надо правильно обращаться, подошел к самому высокому из них и кинул ему в лицо большой камень… Тот упал, а остальные набросились на нас… Некоторые Благодетели стали сражаться с ними… Остальные побежали к горе и полезли вверх… Выше было много пещер с маленькими входами, но ни один из тех, кто туда полез, не вернулся… Мы со страху вскарабкались на какое-то дерево и просидели там всю ночь… Утром снова вернулся ослепительный свет, но среди деревьев глаза он так уже не резал, и Эмпрендидор приказал нам слезать и искать пропитание… Там на земле лежали и росли какие-то плоды различной формы… Мы их ели… Некоторые отравились… Потом умер первый министр Эмпрендидор…
— От чего он умер? — полюбопытствовал Серый.
— От скепсиса, — вздохнул Помпоза.
— Ты имеешь в виду, от сепсиса? — поправил его Иван.
— Нет, я имею в виду, от скепсиса. Он не поверил мне, что толстый аппетитный зверь на коротких ножках с кривыми зубами и хвостом пружинкой может быть опасен. Он пытался заколоть его вилкой!.. Пара пуговиц — вот все, что мы от него нашли после того, как слезли через три часа с деревьев… После его смерти все пали духом и разбрелись кто куда… Мы остались всемером, и больше никого из Благодетелей не видели… Так мы проблуждали еще несколько дней, среди ужасов и опасностей враждебного мира, пока мы не нашли это жилище. Здесь есть продукты, и мы подумали, что если бы еще у нас был хоть один Недостойный, чтобы работал на нас, то было бы совсем неплохо, и можно было бы остаться тут насовсем… Прекавидо, — тут Помпоза кивнул на другого коротышку, — предложил поймать женщину, потому что местные Недостойные попались слишком свирепые, и мы подумали, что с женщиной… будет легко… справиться…
И он осторожно заплывшим оком покосился на надувшую сурово губки Елену.
Та в ответ погрозила ему шваброй.
Помпоза втянул голову в плечи и замолчал.
Иван и Серый обменялись долгими взглядами.
— Я же говорила, надо было их сразу там утопить, — мстительно напомнила Елена Прекрасная.
Серый хмыкнул:
— Лучше поздно, чем никогда.
Иванушку необъяснимое чувство вины не покидало все эти полчаса, пока Помпоза излагал свою невеселую историю. Он догадывался, что скажут по этому поводу его друзья, и поэтому не стал ждать, пока они разовьют свои мысли во что-нибудь более кровожадное, а торопливо сделал шаг вперед и с укоризной обратился к коротышкам:
— Как вам не стыдно! Если бы вы, вместо того, чтобы пытаться подчинить себе всех, кто попадался на вашем пути, остановились и подумали, вы бы уже догадались, что вы оказались тут не просто так.
Те переглянулись, озадаченно нахмурившись — такая мысль им и вправду в голову не приходила.
— Это было наказание вашему народу за то, что вы превратили в рабов целый город, — сурово продолжал Иванушка. — Но царский Совет, состоящий из тех, кого вы раньше называли Недостойными, а теперь — из свободных людей, проявил снисходительность и дал вам возможность начать честно трудиться и жить как все…
За его спиной Волк медленно и бесшумно начал вынимать меч из ножен.
Человечки расширили глаза и забыли их прикрыть.
— …Вам дали инструменты, богатые ископаемыми горы — живи себе и трудись! Но вы захотели оставить все по-прежнему. Получать все, не делая ничего. Найти новых рабов. За это вы снова поплатились…
Меч извлекся на свет и тускло блеснул в свете неяркой лампы.
Человечки сдавленно охнули, как один.
— …Здесь на поверхности вам пришлось тяжело, а будет еще тяжелее…
Подброшенный Волком платок опустился на лезвие и продолжил свой путь вниз уже в виде двух половинок.