Читать интересную книгу Роза Мира - Даниил Андреев

Ну вот, я пожертвовал полстраницы этим ребяческим мечтам. А теперь — забавы в сторону.

На известной исторической стадии перед Розой Мира и всем человечеством возникнет дилемма: либо всемирная Федерация и дальше будет продолжать существовать как таковая, либо универсальное государство, преобразуемое в Братство, должно сначала быть превращено в космополитический монолит — космополитический в том смысле, что этнографические и культурные особенности наций будут, конечно, уважаться и оберегаться, но антагонизмы между ними ослабнут уже настолько, что административно-политическое устройство всех стран можно будет сделать единообразным, лишь с минимальными местными уклонениями. Борьба между собой сторонников обоих путей развития ничем уже, вероятно, не напомнит социально-политических конфликтов прошлого: это будет борьба идей, протекающая на высоком нравственном уровне, и борющиеся будут располагать лишь одним оружием: словом. После длительной всенародной дискуссии новое голосование разрешит вопрос, и если Федерация станет превращаться в монолит, то верховный наставник Розы Мира, проявивший себя как глава сторонников Федерации, добровольно уступит пост своему идейному противнику.

Есть известная логика технического развития, логика цивилизации. Каковы бы ни были убеждения и идеалы человека, но если он способен к перспективному мышлению, то, размышляя о будущем, он не сможет миновать ни проблемы освоения Сахары или Арктики, ни всемирного жилищного строительства, ни ориентировочных вех, намечающих направление великих будущих магистралей.

Это и есть та сторона представлений о Грядущем, в которой предположения Розы Мира совпадают в некоторых частностях с панорамой мечты о коммунизме.

Но то, что для коммунистической мечты является как бы точками, возвещающими близкий предел — дальше идёт только мечта о космических кораблях, — то же самое для Розы Мира суть лишь некоторые из внешних мероприятий на первом этапе её правления.

Так как во избежание перепроизводства и экономических кризисов колоссальные суммы должны вкладываться в строительство бездоходное, в предприятия и учреждения бесприбыльные, то средства, которые можно и должно будет обратить на задачи религиозно-культурного строительства, в следующем столетии станут фактически неисчерпаемыми.

Это строительство приобретёт, конечно, много форм, сейчас ещё непредставимых, и станет развиваться по различным параллельным путям. Мне хочется остановиться сейчас на одном из них, на создании великих очагов новой религиозной культуры, потому что архитектурные ансамбли, вмещающие и выражающие эти очаги, я вижу, с настойчивостью неизбежного и с отчётливостью воочию виденного, почти всю мою сознательную жизнь. Мне было едва 15 лет, когда эти образы стали возникать передо мной впервые, а год спустя я уже пытался запечатлеть их при помощи карандаша. Я не стал ни художником, ни архитектором. Но образы этих ансамблей, их экстерьеры и интерьеры, такие величественные, что их хотелось сравнить с горными цепями из белого и розового мрамора, увенчанными коронами из золотых гребней и утопающими своим подножием в цветущих садах и лесах, становились определённее от одного десятилетия моей жизни к другому. Осуществит ли Роза Мира подобные ансамбли или не осуществит, но эта книга, я думаю, не пострадает, если на её страницах возникнет этот мираж далёких грядущих эпох. Ведь компоненты миража непременно существуют, хотя и в большом отдалении, а сам мираж только приближает их к путешественнику, бредущему по пустынным пескам.

Эти великие центры религиозной культуры вместе с сетью их многочисленных филиалов будут постепенно вовлекать большие и большие круги человечества в широкое русло творения счастливой, солнечной религии, в русло личного и социального совершенствования, в русло совершеннейшего богопознания и соприкосновения через любовь, природу, творчество и священнодействие — мирам иным.

Религиозно-культурное строительство не завершится, пока человечеством руководит Роза Мира и пока духовная жажда жива в человеческой душе. К тем формам, которые будут воздвигаться сперва, впоследствии присоединятся новые и новые. И нельзя предугадать ни характера многих из сооружений, неимоверных по грандиозности, которыми ознаменуется третий этап правления Розы Мира, ни хотя бы их назначения. Я хотел бы заменить лишь несколько основных типов тех сооружений, которые, как мне кажется, будут возводиться повсеместно на первом и втором этапах. Исчерпать же их многообразия немыслимо даже по отношению к тем недалёким, ещё доступным нашему предвидению, временам.

Мне видится, как в крупнейших городах мира, а потом вообще во всех городах воздвигаются очаги и источники новой религиозной культуры: я с юности привык применять к ним наименование верграды — города веры: наименование не вполне удачное, условное, но я не знаю, как в действительности их будут называть тогда. Это — архитектурные ансамбли: осью каждого из них является храм Солнца Мира, окружённый венцом меньших святилищ. Составляя единое целое с системою парков, водоёмов, улиц, рощ и площадей, неотъемлемыми составными частями каждого верграда, особенно в крупных городах, станут мистериалы, медитории, театры, музеи, религиозно-философские академии и университеты, галереи, философиаты, храмы Синклитов, храмы стихиалей и стадионы; в верграды включится также некоторое количество жилых домов. Подобный комплекс станет средоточьем духовной и культурной жизни города и района, центром народных празднований, чествований, массовых богослужений, шествий, спортивных состязаний, освобождённых от их прежней бездуховности и сопряжённых теперь с культом светлых стихиалей; они будут центрами религиозно-просветительной, религиозно-художественной, религиозно-научной работы, источниками солидарности, радости и совершенствования.

Чтобы не подвергать коренной перестройке центральную часть городов, верградам будут отведены, вероятно, большие районы на окраинах жилого массива. В глубь этого массива от верграда устремятся несколько широких зелёных полос или лучей. И хотя, рисуя подобные картины будущего, не следует вдаваться в подробности, потому что именно подробности наверное не совпадут с её штрихами, когда эта картина из будущего станет настоящим, я тем не менее не могу отказать себе в наслаждении рассказать об этом один раз подробнее, чем надлежит. При этом я подчеркну, что некоторые названия совершенно условны, они придуманы мною, чтобы отличать одни объекты изображений от других. Таковы, например, названия зелёных полос, соединяющих верград с городским массивом и предназначенных для празднеств, для отдыха и прогулок, для торжественных шествий: Золотой Путь, Триумфальные Сады, и третий — парк, имеющий особое, художественно-историческое значение. Все эти три парка — начинания совершенно своеобразного назначения и характера.

Это — ансамбли, возведённые на высшую ступень художественного качества и сочетающие богатые древонасаждения с мощными скульптурно-зодческими сооружениями: арками и памятниками, лестницами и фонтанами, а главное — с монументальными группами ещё небывалых жанров. Для всех них подножием представляется море цветов с газонами и водоёмами. Эти парки создадутся для того, чтобы через высокое эстетическое наслаждение развивать чувство стиля и художественного вкуса, чувства историческое и метаисторическое, чувство культурного универсализма и общечеловечности.

Одним из таких парков мне представляются Триумфальные Сады, соединяющие верград с исторически сложившимся центром города: они посвящены историческим воспоминаниям данного народа. Представить себе будущую Москву, например, без Триумфальных Сладов нашим потомкам будет так же трудно, как нам — вообразить нашу столицу лишённой Кремля. Применить к этим Садам старое наименование парка, а тем более проспекта или бульвара, было бы невозможно. Широкое зелёное пространство с монументальными древесными купами, лужайками и целыми рощами, окаймлённое по сторонам проездами с узорчатою мостовой из разноцветного камня, устремляется от загородных холмов над рекой, где расположен храм Солнца Мира,[44] к Кремлю. Проезды отделяют его от фасадов зданий, то повышающихся — на углах перекрестков — до размеров, схожих с высотными зданиями, то понижающихся до нескольких этажей: это — культурные учреждения, отели, жилые дома; местами они отступают несколько вглубь, давая место площади или партеру. Сам зелёный массив прорезается в длину главною пешеходною дорогой, а вправо и влево от неё ответвляются извилистые дорожки, образуются поляны и цветники, а среди могучих древесных групп и куртин открываются, здесь и там, скульптурные сооружения нового типа. О, они будут разнообразны почти до бесконечности. Мне представляется, например, следующий странный жанр. На от крытом цоколе, прямоугольном и вытянутом, к которому ведут с трёх сторон низкие пологие ступени, возвышается стена, облицованная мрамором: красным или зелёным, серым или розовым. Её вытянутая поверхность — лишь фон. Частью почти в одной плоскости с ней, частью выделяясь из неё как горельеф, частью же свободно перед ней поставленные, композиционно связываются между собой многочисленные группы фигур: в некоторых случаях — бронзовые, в других — мраморные, но цвет мраморных фигур не совпадает с цветом мраморного фона, а составляет с ним тонкий и выразительный контраст. Так запечатлеваются в камне и металле великие события давно отшумевших времён национальной истории: принятие христианства, битва на Куликовом поле, возвышение Москвы, драматические коллизии Смутного времени и великолепная деятельность Петра — всё, вплоть до эпопей мировых войн и Великой Революции. Не угадаешь, сколько таких композиций украсит этот художественный парк: двадцать? тридцать? Но каждая из них — лишь смысловая ось отдельной скульптурно-зодческой системы: каждую композицию дополняют свободно стоящие памятники деятелям былых эпох: иногда в систему включается монументальная арка; порою из глубины зелени выглядывает строгая и скромная часовня. А на перекрестках Триумфальных Садов с городскими магистралями возвышаются своеобразные архитектурные сооружения — я не знаю, как их назовут тогда — в память таких исторических событий, характер которых легче выражается приёмами зодчества, чем скульптуры. Из этой художественной эпопеи не должны быть исключены и моменты великих народных бедствий: татарского ига, опричнины, скорбных дней междуцарствия и многое другое. Они найдут своё выражение в простых и суровых траурных памятниках.