— Знает ли она… знает ли мисс Фолкнер, что шпионка была моя жена? — нерешительно спросил Брант.
Президент повернулся в кресле, чтобы лучше разглядеть Бранта своими глубокими глазами, и в задумчивости потер колено.
— Не будем отклоняться от протоколов, генерал, — сказал он, помолчав. Но заметив, что Брант покраснел, он поднял глаза к потолку и добавил, как бы припоминая что-то забавное: — Нет, кажется, этот факт стал известен благодаря другому вашему приятелю, мистеру Хукеру.
— Хукер! — воскликнул Брант в негодовании. — Он приходил сюда?
— Прошу вас, генерал, не разрушайте мою веру в мистера Хукера, — сказал президент усталым, но шутливым тоном. — Не говорите, что его выдумки могут быть правдой! Оставьте мне по крайней мере этого великолепного лгуна, единственного надежного свидетеля, какой у вас есть. С того момента, как он впервые пришел сюда со своей жалобой и претензией на офицерское звание, он был для меня источником невыразимого наслаждения, а для вас — самым достоверным свидетелем. Другие свидетели пристрастны и предубеждены; мистер Хукер был откровенно верен себе. Откуда бы я знал, как вы переоделись, чтобы спасти честь мундира, рискуя быть застреленным как неизвестный шпион, рядом с вашей женой, если бы я не слышал изумительной версии Хукера о том, какую роль он сыграл в этом деле? А откуда бы я узнал историю о том, как вы раскрыли заговор в Калифорнии, если бы не его рассказ, в котором главный герой — он сам? Нет, не забудьте поблагодарить мистера Хукера, когда встретитесь с ним. Увидеться с мисс Фолкнер проще: сейчас она здесь, в соседней комнате, в гостях у моей семьи. Вы позволите оставить вас в ее обществе?
Бледный, с бьющимся сердцем, Брант встал, а президент взглянул на стенные часы, вытянулся в кресле, встряхнулся всем телом, затем медленно поднялся.
— Ваше желание вернуться в действующую армию удовлетворено, генерал Брант, — медленно произнес он, — вы тотчас же отправитесь к вашему старому дивизионному командиру, который теперь командует десятым армейским корпусом. Однако, — добавил он после многозначительной паузы, — есть известные правила и порядки, которые даже я, не оскорбив ваше министерство, не могу нарушить. Вы понимаете, что вам нельзя вернуться в армию в прежнем чине.
Брант слегка покраснел. Но тотчас с неподдельным юношеским блеском в правдивых глазах воскликнул:
— Отправьте меня на фронт, мистер президент, все равно в каком звании!
Президент улыбнулся, положив на плечо Бранта свою тяжелую руку и слегка подтолкнул его к двери в смежную комнату.
— Я только хотел сказать, — прибавил он, открывая дверь, — что если повышен в звании ваш начальник, то и вам надо будет явиться к нему в чине генерал-майора. Представьте себе, — продолжал он, повышая голос и мягко подталкивая гостя в соседнюю комнату, — он даже не поблагодарил меня, мисс Фолкнер!
Дверь за спиной Кларенса закрылась, и он в течение секунды стоял ошеломленный, слыша глухой голос президента, который здоровался с новым посетителем в той комнате, где они только что беседовали. Комната, где находился Кларенс, выходила в оранжерею, и в ней не было никого, кроме женщины, которая застенчиво и в то же время лукаво повернулась к нему. Они взглянули друг на друга быстрым понимающим взглядом; в глазах у обоих появилось робкое счастливое выражение. Он быстро подошел к ней.
— Так вы знали, что… эта… женщина была моя жена? — спросил он торопливо, хватая ее за руку.
Она умоляюще взглянула на него, испуганно оглянулась на открытую позади дверь.
— Пойдемте в оранжерею, — тихо сказала она.
Всего несколько лет назад правдивый рассказчик этой истории шел с толпой любопытных туристов по саду Белого дома. Тучи войны давно рассеялись; Потомак мирно струился по направлению к обширной плантации, когда-то принадлежавшей известному лидеру конфедератов, а ныне превращенной в национальное кладбище, где рядом покоятся в одинаковом почете солдаты обеих сторон; великая богиня снова безмятежно глядела вниз с купола белого Капитолия.
Внимание рассказчика привлек стройный красивый человек с военной выправкой. Его усы и борода были слегка тронуты сединой. С ним была дама и мальчик лет двенадцати — четырнадцати, он показывал им различные достопримечательности.
— Да, — сказал с улыбкой этот джентльмен, — хотя дом, как я тебе говорил, принадлежит только президенту Соединенных Штатов и его семье, вот в этой маленькой оранжерее я сделал предложение твоей матери.
— Кларенс, что ты говоришь, — воскликнула дама с упреком, — ты же знаешь, что это случилось гораздо позже!
Перевод Е. Танка
Библиографическая справка
Повесть «Кресси» («Cressy») вышла отдельным изданием в 1889 году.
Главная удача Гарта в этой повести — образ героини, деревенской девушки, смелой, прямой, непосредственной, намного превосходящей душевным благородством образованного человека, которого она полюбила. Возражая против упреков в «аморальности», Гарт полушутливо писал в год выхода повести: «Что ни делай, а мои персонажи не хотят вести себя так, как им следовало бы. Сколько я ни растолковываю им, чего от них ждет добродетельный читатель, они не обращают на меня никакого внимания. Даже Кресси — а уж как я нянчился с ней! — скрылась в последний момент со страниц моей повести с человеком, с которым я едва успел ее познакомить».
«Степной найденыш» («The Waif of the Plains») вышел отдельным изданием в 1891 году; «Сюзи» («Susy») — в 1893 году; «Кларенс» («Clarence») — в 1895 году.
Эти три повести, написанные Гартом в течение пяти лет, образуют трилогию; в центре трилогии — история жизни главного героя всех трех книг — Кларенса Бранта. Впервые Кларенс появляется мальчиком-подростком в «Степном найденыше» и пересекает Великую прерию с партией переселенцев, направляющихся в Калифорнию. В дальнейшем, в названной повести и в «Сюзи», описана его бурная юность в Калифорнии 1850-х и начала 1860-х годов и постепенное нравственное мужание. В «Кларенсе» он боевой офицер Северной армии, убежденный и активный участник борьбы с рабовладельческим Югом.
Бесспорный исторический интерес имеет воссозданная Гартом по личным воспоминаниям общественная обстановка в Калифорнии в канун Гражданской войны; в частности, он ярко рисует изменническую деятельность сторонников Юга. Следует отметить, что писатель рассматривал своего «Кларенса» как протест против забвения в США прогрессивных, освободительных традиций Гражданской войны. В письме к другу, вскоре после выхода «Кларенса», Брет Гарт говорит, что писал эту книгу как «американец для американцев», чтобы разъяснить своим соотечественникам, «что в их истории является подлинно великим и сильным».