кому жить — у того болезнь только по коже пойдет.
Т о д е. Прочь, прочь от нас, погань!..
В с е. Прочь, прочь, погань!
Т а с е. Чума, чахотка, холера, лихорадка и еще другие болезни — это все, говорят, болячки-бабы, но бывают также болезни-мужики. Лихорадка, сказывают, нападает, когда человек съест чего-нибудь зеленого: слив, винограда-дичка, незрелых абрикосов, дыни или персиков. Схватит его лихорадка и начнет трясти. То в жар бросает, то в холод и до полусмерти замучит. Иного так проберет, что бедняга начнет зубами лязгать, так все их до единого поломает. Полуживой в постель свалится.
Д а ф и н а. Чума сама рассказывала, что мать ее мертвой была, когда зачала от поганого отца. Поэтому она и поганит каждого, кого сумеет ухватить в каком-нибудь укромном месте, и тут же уморит его. В старые времена, когда еще ее как следует не узнали, люди не прятались от чумы и смотрели ей прямо в глаза. Потому она их так легко и убивала.
Т о д е. Прочь, прочь от нас, поганка!
В с е. Прочь, прочь, поганка!
Б о ж и н. Примется она морить и морит, пока не погубит всех запоганенных да плохих людей, а когда останутся одни честные да порядочные, она уходит в другие края, и там начинается мор. И так было ей суждено скитаться по всей земле и истреблять множество людей: каждый день — сотни, а то и тысячи женщин и мужчин…
М а г д а. Мой отец, когда болел, видел однажды ночью чуму собственными глазами. Он мне рассказывал, что происходит она от одной реки, истоки которой — далеко в горах. Эта река разливается по огромной долине и несет с собой множество рыбы. Когда разлив кончится и река обмелеет, рыба останется в больших бочагах. А потом и в них вода высохнет, и тогда рыба сдохнет. И вот в этой нечисти и в смраде появится чума.
Т о д е. Прочь, прочь от нас, поганая!
В с е. Прочь, прочь, поганая!
Входит Я н е. Народ отступает.
Ц е н а. Вот он! Что искал, то и нашел.
Я н е. Дите не пойдет, пока не упадет.
И ц о. Зла не побоялся, да чего набрался?..
Я н е. Дело не в том, что с нами сейчас, а что будет потом.
К о с т а д и н к а. Ему сам черт родня. На рожон полез.
Я н е. Без му́ки нет науки.
Д и м ч е. Глаза бы мои на него не глядели.
Я н е. Что посеешь, то и пожнешь, а репей и так вырастет.
В а с к а. Горе и смерть он нам принес.
Я н е. Где упадешь, тут и встанешь.
Н а й д е. Чего тебе от нас надо? Живьем хочешь нас похоронить?
Я н е. Не тужи о ржи — только мешок держи. Сделал хорошо — не кайся, а плохо — надейся…
М а г д а. Ждал обозу, а дождался навозу.
Я н е. Что заслужил, то и получил.
Б о ж и н. Врет и глазом не ведет. Слушать тебя тошно.
Я н е. Кто рано встал, тот и урвал.
Д а ф и н а. Топорщишься тут, словно еж, цепляешься к нам, как репей, привязался, словно бешеная собака.
Я н е. Кто много гадает, никак не угадает.
Т а с е. Впился в нас, будто клещ, присосался, будто пиявка.
Я н е. Хорош цветочек, да был бы корешочек. Лицо красно, да в душе пусто. Нечего шелуху лизать, лучше зернышки жевать. Смотри не на шапку, а на то, что под ней.
Н а й д е. Да у тебя и впрямь язык без костей. Тебе бы только лясы точить, а нам свое горюшко не размыкать.
Яне сбрасывает с себя одежду. Тело его покрыто страшными ранами. Народ потрясен.
Я н е. Всему свое время. Пора придет — все всплывет. Ясно будет, что к чему. Все встанет на свое место.
Ц а р и ц а. Ну, что глаза-то вытаращили! Нечего отлынивать. А ну-ка, все за дело, взялся за гуж — так не говори, что не дюж. Давай, пошевеливайся! Срывайте его коросты, мажьте свое тело. Я Царица — мое дело сторона. Одно скажу: кто себе поможет, тому и я помогу. Помучитесь — и награждены будете. Кого захочу, того и озолочу. Кого люблю, с того и взыщу. А каждому не угодишь. Ну, давайте! Сколько мне еще ждать?!
Один за другим люди подходят к Яне и трутся о его раны. Передают заразу друг другу, стонут от боли. Все это время Яне старается их утешить, поддержать.
Я н е. Держись, брат мой. Взойдет и для нас солнце. Держись, сестра. Держитесь, люди. Мы и зиму превратим в лето, братья. Счастья вам желаю, желаю вам, чтоб навсегда освободились от неволи и от позора. Будьте здоровы, родные! Будет и на нашей улице праздник! (Умирает.)
Народ толпится вокруг него.
Т а с е. Зло молили, зло и получили. Прогорело наше дело. Горе нам и горькое несчастье!
Д а ф и н а. Вши нас заели. От горя наши очи побелели. Посинели мы и почернели, словно головешки, обгорели.
Б о ж и н. Ой му́ки наши, му́ки тяжкие. Не выскажешь горя и мучения. И змеи лесные не страдают так, как мы. Не выпить водицы, ни хлебцем посластиться.
М а г д а. Тяжело хворому и нищему. Глаза наши поблекли и вглубь ввалились. И посмотреть-то на нас страшно.
Н а й д е. На ладан дышим. Языки — белые, как полотно. В лучины обгоревшие мы превратились. Настал для нас черный день.
В а с к а. Одни мы, словно совы бездомные. Черви нас пожрали. Будто и не жили мы на свете. Убили нас. Все пропало.
Д и м ч е. Умираем, да никак не умрем. Словно босые ступаем по колючкам. Бредем на ощупь, как слепцы, и ниоткуда спасения не видно.
К о с т а д и н к а. Будто мы из могил повылезали. Будто мы бездомные псы на палящем солнце. Почернели от муки.
И ц о. Будь мы и семи пядей, не смогли бы себя спасти, только бы зря промучились. Лютая зима для нас настала, и никто не знает, когда она кончится.
Ц е н а. Давайте соберем свое тряпье. Помолимся и умрем с миром. Смерть приносит спасение.
Т о д е. Иной раз и мышиная нора кстати. Когда тонешь, и за соломинку схватишься, и за гадюку уцепишься. В лихую годину да в непогоду и собака — брат. А судьба с нами играет, как кошка — с мышью. Ей до нас дела — как до прошлогоднего снега. Мы ей нужны как мертвому припарка. Лицом привечает, а за спиной яму копает. Ничего нам в жизни не осталось. Когда сердце заболит, глаза слезами вытекут.
Н а р о д (поет).
Мария с душой прощается,
А Змей к Богу обращается:
«Убей Марию, боже, пошли благодать.
Хочу я личико ее обглодать.
Глазки ее вылизать.
А волосиками ее гнездо свое выстелить».
Т о д е. Ну, хватит. Настанет завтра новый день, будет и новое счастье. Может быть.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ